Город Абсурд

Часть III. 

Этна  

В городе Абсурд жила-была обычная семья. Папа Венедикт Львович, искусствовед и вольнодумец-надомник; мама, «серая мышка» Алевтина Петровна, окончившая школу с золотой медалью, ВУЗ с красным дипломом, но посвятившая себя семье, и четверо их отпрысков: дочка Этна, её сестра-двойняшка Гекла, брат-тройняшка Везувий и младшенький, которому с именем повезло меньше.

Тройняшек все поначалу путали и только когда они были голенькими, все назад распутывались, только не полностью, потому что родинка была только у Везувия. Остальных двух приходилось различать по именам. Когда девочки подросли, они и сами себя стали по именам различать. Так проще.

- Откуда у детишек взялись такие странные имена? - Может спросить любознательный читатель. А вот откуда. Просто папа им попался – вулканолог-любитель. А мама была умная и не перечила папе по пустякам: не уфолог – и ладно. Тому сыну, которого назвали Везувием, ещё повезло. Второго вообще Эйяфьядлайёкюдлем назвали, хотя и он не унывал: что называется ловил кайф от того, как учителя в школе, сделав кучу безуспешных попыток вызвать его к доске, но споткнувшись на втором-третьем слоге, окончательно и бесповоротно плевали на это дело и принимались обрушивать свои педагогические таланты и навыки на других недорослей. Благо, среди оных не было детей любителей фармацевтики, энтомологии и урождённых лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогоховцев.

Злые языки утверждали, что с Эйяфьядлайёкюдлем не всё так просто. Когда он появился на свет, маленький, но уже визгливый, счастливая мама позвонила папе, как раз обмывшему защиту докторской по теме «Исследование влияния классической музыки и других жанров изобразительного искусства на повышение удоев кур породы [(Белый корниш + Белый плимутрок) x Белый корниш] в свете последних достижений науки и техники».

- Любимый, у нас родился сын! Как мы его назовём?

- Э… Йяяя… Фффь… Йя… Длай… Ёк! Юуууу… Дль… - только это и смог выговорить папа в курительную трубку, прежде, чем окончательно поникнуть головой и остальным организмом. Но мама же не видела, в какую трубку он говорит, и думала, что в телефонную. Тем более, слышимость была хорошей, мама все отчётливо разобрала и старательно записала. Так и назвали. Проспавшись, папа ужасно расстроился, ибо мечтал назвать сына героически - Попокатепетлем, но был излишне нечленоразделен в нужный момент. А потом пообвык и смирился.

Шли годы. Братец-везунчик, который Везувий, окончив школу, поначалу всерьёз увлёкся информатикой, потом экономикой, философией, психологией, наконец занялся частным извозом и вскорости открыл логистическую фирму, что было абсолютно логично.

Сестрица Гекла, скептически относилась к хобби отца и вообще ко всему, что происходило в их городе до и после её рождения, включая референдум по его переименованию из Чушьево после обретения им статуса города, а потому, едва окончив школу и университет по специальности эколог с языком обучения эсперанто, укатила в дали дальние, где и проживала в мегаполисе Нонсенс, подвизавшись на ниве гувернантства у впавшей в детство престарелой семьи потомков первой волны эмигрантов из Чушьево. Старички были рады повстречать землячку их предков и относились к ней по-доброму. Даже время от времени давали ей выходной после ужина.

Но счастье её было недолгим, старички переселились на кладбище, Гекла глубоко вздохнула, наскребла денег на обратный билет и вернулась в ненавистный ей Абсурд. Абсурд, конечно же, ни в какое сравнение с Нонсенсом не шёл и идти не мог – ног не было. Гекла с самого приезда повыше задрала нижнюю губу, чтобы, не дай бог, случайно через неё не переплюнуть, да так и ходила на одиночные пикеты, протестуя против всего понемногу, но яростно. Плакатики писала сама – на эсперанто, чтобы всем понятно было, отчего ей дома не сидится. Но в городе Абсурд как назло не было посольства города Нонсенс и её пикеты никто не замечал. А поскольку ей невмоготу было проживать в занюханном доме родителей, то поселилась отдельно.

Вскоре деньги неожиданно закончились и Гекла была вынуждена снова пойти в гувернантки с языком преподавания эсперанто. Новые хозяева были много вреднее прежних, как и всё в этом городе, зато у неё появились выходные дни.

Младший из братьев, которого все в семье уменьшительно-ласкательно звали Эй («Эй, иди сюда!»), был ещё юн, тем не менее уже загорелся вулканологией, что радовало. Но, кажется, только папу.

Сестрица Этна, несмотря на вулканическую породу, была спокойна, как скрипка Паганини в городском краеведческом музее, только изредка в ней просыпалась истинно вулканическая активность. Тогда спокойствие на время водворялось в кладовку и запиралось на ключ. И там рюмзало вволю. А Этна извергала огнедышащую лаву любви на очередного будущего козла.

С неба звёзд Этна не хватала, для этого есть кавалеры, но она ведь всё равно не знала, что потом с ними, звёздами (да и кавалерами) делать, так что нормально. Не совсем понятно, в кого она пошла, но точно не в папу: поступила учиться в ветеринарную академию по специализации «Лечение крупного рогатого скота от свиного гриппа и других психических травм», однако сразу же поняла, что нужна практика и на четвёртом курсе устроилась работать медсестрой в райбольницу, в общую хирургию, мужское отделение.

Вот там-то она и познакомилась с Олегом, которого привезла «скорая» с сотрясённым мозгом и дурацкой улыбкой от уха до уха, если смотреть спереди.

Молодой человек после падения в колодец выглядел хоть и молодо, но неряшливо. Сходу было понятно, что соответствующего пригляда за ним нет: ни тебе обручального кольца, ни стрелок на джинсах.

В Этне при первом же взгляде на потерпельца всколыхнулась не абы какая симпатия. Девушка, вовремя вспомнив Первый Закон Профдеформации, попыталась её подавить, но та не подавилась. Да так и взрастала в неподавленном состоянии, угрожая обернуться очередной огнедышащей лавой.

Травматолог, похожий на Щелкунчика, давно обивавший подступы к её сердцу, в приступе ревности скомкал в кармане пачку контрафактного «Philip Morris» и перешёл на «Partagas» местной фабрики «Махорка». Но красться в палату при свете Луны и добивать Олега не стал. Что тут скажешь, чужая душа – потёмки. Однако специализацию чудак выбрал явно не ту. Всё, на что его хватило, так это заламывать себе руки и повторять:

- Как же так? Как же так?

Но даже это он делал не травмоопасно. 

Не исключено, что продолжение следует.   

Часть I. Олег - https://cont.ws/@pettai/134767...  

Часть II. Илья  -  https://cont.ws/@pettai/135218...