Тропами истории. Что погубило фабриканта Савву Морозова?

26 мая 1905 года в гостиничном номере в Каннах было найдено тело мужчины с простреленной грудью. Руки его были сложены на животе. Пальцы левой были опалены, правая рука была разжата и около неё лежал браунинг. На полу нашли листок с краткой записью: «В смерти моей прошу никого не винить».

Так закончилась жизнь удивительного человека, который на рубеже XIX-XX веков пытался создать в России «капитализм с человеческим лицом». Савву Морозова отказывались понимать власть имущие, родня считала его сумасшедшим, а для многих рабочих, об улучшении условий жизни которых он заботился, фабрикант оставался «кровопийцей».

Даже в то, что решение свести счёты с жизнью было его личным выбором, многие не поверили, полагая, что Морозов пал жертвой заговора.

В начале XIX века крепостной крестьянин из Владимирской губернии Савва, сын Васильев, открыл мастерскую, выпускавшую шёлковые кружева и ленты. Трудился он один и лично преодолевал 100 вёрст до Москвы, чтобы продать товар скупщикам. Упорство и удачливость Саввы принесли ему успех: крепостному удалось сколотить достаточный капитал, чтобы за немыслимую сумму в 17 000 рублей выкупить вольную у своего барина.

Савва Васильевич Морозов, ставший из крепостного купцом первой гильдии, заканчивал свои дни на грешной земле владельцем Никольской мануфактуры, состоявшей из четырёх фабрик. Это предпринимательское чудо бывший крепостной совершил, так и не научившись грамоте.

Дело из рук Саввы приняли его сыновья, которые создали четыре ветви предпринимательской династии Морозовых, превратившейся к концу XIX века в богатейший клан.

15 февраля (по новому стилю) 1862 года в семье фабриканта Тимофея Саввича Морозова родился сын, которого, как и деда, назвали Саввой.

Семья Морозовых была старообрядческой, и детей воспитывали в строгости. Мать Саввы, Мария Фёдоровна, была женщиной набожной и властной до деспотизма. Доходило до того, что в семье миллионеров сыновья меняли нательные рубахи раз в неделю, причём младшему, Савве, переходила ношеная рубаха брата. Мария Фёдоровна запрещала использовать в доме электричество, считая, что оно «идёт от беса».

Невыносимый характер Марии Фёдоровне прекрасно помогал в бизнесе: став вдовой, она впоследствии удвоила огромный капитал мужа.

Савва же оказался бунтарём. От отца ему досталась деловая хватка и умение быстро принимать важные решения. Для себя он решил, что жить, так, как мать, не хочет и не будет. Как говорил сам фабрикант, ещё в гимназии он начал курить и перестал верить в Бога.

Повзрослев, Савва Тимофеевич обожал играть в обществе роль ограниченного простачка, которому просто досталось огромное наследство. На деле ничего общего с реальностью в этом не было: окончив гимназию, он получил диплом химика на естественном отделении физико-математического факультета императорского Московского университета. Его исследования в области красителей привлекли внимание самого Дмитрия Менделеева.

В 1885-1887 годах Савва Морозов учился в Англии, изучая химию в Кембридже, а также знакомясь с тем, как устроено текстильное дело на фабриках Британии.

В России в это время на фабриках Морозовых происходили выступления рабочих, недовольных условиями труда. Отец Саввы пребывал в растерянности, а вскоре и вовсе из-за болезни отошёл от дел. Властная мать, вершившая силой дела в семье, требовала подавить бунты и заставить рабочих трудиться.

Грандиозную Морозовскую стачку 1885 года, в которой участвовали 8000 рабочих мануфактур, подавляли 3 батальона солдат и 6 сотен казаков. Однако 33 рабочих, которых отдали под суд, были оправданы: присяжные были потрясены свидетельствами тяжёлого положения тружеников и произвола владельцев.

В 1887 году Морозов-старший передаёт управление предприятиями вернувшемуся из Англии Савве, которому исполнилось только 25 лет.

Савва Тимофеевич стал менять всё: на фабриках стало широко применяться столь ненавистное матери электричество, из Англии привозили новейшие станки. Расценки на оплату труда рабочих были увеличены, рабочий день сокращён, отменены штрафы. Вместо развалюх, где жили рабочие, стали строить новые дома.

На фабриках Морозова была введена невероятная по тем временам в России мера: женщины-работницы получали выплаты по беременности. Для нужд рабочих и их детей Морозов строил школы и больницы. Наиболее талантливых и перспективных рабочих отправляли учиться в вузы за счёт Морозова, а самые одарённые получали стипендию для обучения за границей.

Савва Морозов был убеждён, что только такой подход возможен в отношениях между хозяевами и рабочими. Но его отказывались понимать, считая подобные меры «чудачеством». За спиной шептались, что от этого «социалиста» добра не будет.

Однако факты – упрямая вещь. Управленческая политика Саввы Морозова помогла ему значительно увеличить прибыль. Его капитал рос, о его фабриках ходили легенды.

Как и другие представители клана Морозовых, Савва активно занимался меценатством. Проект создания Московского художественного театра был осуществлён на деньги Саввы Морозова, который в течение трёх лет заведовал финансовой частью театра, решал практически все ключевые вопросы.

Любитель роскоши и балов, на которых собирались самые видные люди России, владелец лучших рысаков, побеждавших на самых престижных скачках, Савва Морозов в начале XX века сблизился сначала с либералами, а потом и вовсе с большевиками.

На чём миллионер-фабрикант мог сойтись с людьми, которые проповедовали борьбу с такими, как он?

Часть историков полагает, что всему виной любовь: Савва Тимофеевич без памяти влюбился в актрису МХТ Марию Андрееву. Эту женщину сам Ленин именовал «товарищ Феномен»: Андреева оказалась великолепным специалистом по части сбора средств на революционную деятельность. «Товарищ Феномен» якобы попросту тянула из миллионера деньги, используя чувства Морозова.

Версия эта, правда, выглядит натянутой: дело в том, что в тот период у Андреевой вспыхнул роман с Максимом Горьким, и актриса на долгие годы стала гражданской женой писателя. Разбитое сердце фабриканта — плохой повод для выманивания из него больших средств.

Скорее, здесь можно говорить о другом: Морозову, который, к слову, дружил с Горьким, как ни парадоксально, были близки многие идеи большевиков. Он был согласен с тем, что система государственного устройства России хромает на обе ноги, что условия труда рабочих и трудовое законодательство только провоцируют стачки и протесты.

Это и заставляло фабриканта помогать выпуску большевистских газет и даже прятать от полиции большевиков, находившихся в розыске.

Как бы сложились отношения большевиков и Саввы Морозова в дальнейшем, можно только гадать. Всё говорит за то, что жизнь неизбежно развела бы их по разные стороны баррикад. Рабочие фабрик Морозова во время революции 1905 года бунтовали точно так же, как и те, кто жил в куда худших условиях.

Правда, к этому моменту Савва Тимофеевич от управления предприятиями был уже отстранён.

Кровавое воскресенье 9 января 1905 года потрясло его. Всего через несколько дней он пишет записку «О причинах забастовочного движения. Требования введения демократических свобод».

Этот своеобразный манифест сделал бы честь любому революционеру: обращаясь к властям, Савва Морозов требует свободы слова, печати и союзов, всеобщего равноправия, неприкосновенности личности и жилища, обязательного школьного образования, общественного контроля за государственным бюджетом. «Рабочему сословию должно быть представлено полное право собраний, право организовывать всякого рода союзы и другие общества для самопомощи и защиты своих интересов. В такой же мере все означенные права должны быть распространены и на сословие промышленников», — пишет Морозов.

Записка не была отправлена: родственники во главе с матерью запретили ему и думать о подобных обращениях. Де-юре владелицей предприятий оставалась мать, имевшая право отстранить сына от управления.

Современные исследователи упирают на то, что формального решения об отстранении не было. Но фактически Савва Тимофеевич перестал быть хозяином даже самому себе. 15 апреля 1905 года жена и мать фабриканта собирают консилиум врачей, которые выносят вердикт: «Тяжёлое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски и прочее».

Под опекой врача и жены Савву увозят на лечение в Европу.

Полыхающая в России революция была для него страшным ударом: мечты о мирном переустройстве жизни разлетались вдребезги. Самому ему теперь предстояло жить под настойчивой опекой родных, которые любое слово противоречия будут трактовать как признак душевной болезни. В 43 года он словно вернулся в детство, под жестокую опеку властной матери.

26 мая 1905 года в гостиничном номере в Каннах прозвучал выстрел, закончивший эту историю. Одни до сих пор видят в происшедшем заговор большевиков, другие – козни черносотенцев.

А на фабриках Морозова среди рабочих ещё долго ходили разговоры: «Не умер Савва Тимофеевич. Отказался он от богатства, похоронил бродягу, на себя похожего, а сам ходит неузнанным по русским фабрикам и заводам да учит рабочих правильной жизни».

ИСТОЧНИК