Что довелось пережить этой удивительно стойкой женщине, наверное, не скажет никто. Потому что подробности её неповторимой биографии, полной побед и свершений, ещё долго будут скрыты от широкой общественности, а то, что известно многим, не позволит в полной мере оценить мужество и выдержку, верность Родине и преданность близким. Каждый миг её жизни отражает многогранную личность, узнать которую можно только сложив воедино мелкие детали жизненного пути.
Какие чувства она испытывала, видя крушение великой страны, которой беззаветно служила на протяжении всей жизни? О чем думала, когда видела, что всё, что делала изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, оказалось растоптано и унижено?
Она ушла из жизни в возрасте 84 лет, 8 января 1992 года. Тихо и незаметно.
В стране происходили другие события, казавшиеся более важными. Потому никто и не заметил, что умерла популярная в Советском Союзе детский писатель, лауреат Государственной премии СССР, посвятившая львиную долю своего творчества вождю мирового пролетариата Владимиру Ильичу Ленину. Фактически ставшая одним из главных пропагандистов у детей в эпоху брежневского СССР - кто бы вспомнил о ней, когда любое наследие Союза вдруг оказалось постыдным и порочным?
Как она и завещала, её хоронили в Москве на Новодевичьем кладбище, рядом с супругом и матерью. А ещё с воинскими почестями: военным оркестром и почетным караулом, чему немало удивлялись писатели и журналисты.
Здесь, у стен величественного Новодевичьего монастыря столкнулись две части одного целого. Советская интеллигенция пришла проститься с Зоей Ивановной Воскресенской. Легендой советской литературы.
А люди в погонах (или в неброских цивильных костюмах) провожали в последний путь полковника Зою Ивановну Рыбкину. Легенду советской разведки.
Потому что у неё было две жизни. И обе она прожила так, чтобы помнили...
На службе Родине
Зоя Воскресенская родилась 15 апреля 1907 года в поселке при станции Узловая Бочаровского уезда Тульской губернии в семье помощника начальника железнодорожной станции. Детство провела в городе Алексин, а в 1920 году, когда от туберкулеза умер отец, мать перевезла Зою и двух сыновей в Смоленск. В стране шла Гражданская война, повсюду воцарилась разруха и голод, и уже в 14 лет Зоя пошла работать, чтобы помогать матери кормить семью. Сначала мыла полы, потом устроилась библиотекарем 42-го батальона ВЧК Смоленской губернии. В 17 лет стала политруком в колонии для малолетних преступников. Здесь-то впервые и проявились её способности быть требовательной и твердой, при этом находить подход к каждому, проявляя мягкость и деликатность.
В 1925 году она вышла замуж за комсомольского и партийного активиста Владимира Казутина. В семье родился сын, которого в честь отца назвали Владимиром. Но вскоре брак распался: не сошлись характерами, да и Зоя стремительно строила карьеру, в рамках семьи ей было тесно. Хотела служить и приносить пользу молодой советской стране, оставляя личное счастье "на потом".
В 19 лет Зоя Воскресенская уже работала делопроизводителем в штабе Частей особого назначения (ЧОН) Смоленской губернии, затем - заведующей Учетным отделом ВКП(б) в Смоленске, в конце 1928 года по партийной путевке ее направили в Москву на работу в Академию коммунистического воспитания имени Н.К. Крупской.
Как Зоя попала в разведку - это тайна, до сих пор тщательно хранимая в секретных государственных архивах, но доподлинно известно, что в августе 1929 года она стала сотрудницей Иностранного отдела ОГПУ.
Первой её заграничной командировкой оказался Китай. Едва ли кто мог подумать, что обворожительная девушка с милой улыбкой, работавшая простой машинисткой в советском синдикате "Союзнефть" выполняет важное государственное поручение.
Но это было только начало неимоверно сложного и героического пути разведчика Зои Ивановны Воскресенской, большую часть которого ей суждено будет пройти в Европе, стремительно готовившейся к войне в 30-е годы. Ведь еще на курсах, организованных при Иностранном отделе, Зоя поразила своих учителей удивительными способностями в изучении немецкого и, обладая врожденными навыками актерского мастерства, легко выдавала себя за настоящую немку, безупречно пользуясь берлинским диалектом.
Спустя какое-то время в Риге появилась загадочная баронесса, наследница огромного состояния. Затем были Вена и Берлин: Воскресенская изучала иностранные языки, оттачивала изысканные манеры, заводила знакомства и... по крупицам создавала легенду, уделяя внимание малейшим деталям. Ведь проколы, как правило, случаются именно в мелочах.
Тогда она ввела в привычку скрывать свои рабоче-крестьянские руки, так нехарактерные дамам высшего общества. Возможно, это был просто комплекс девушки со станции Узловая, но кружевные перчатки, которые она стала постоянно носить, только придавали дополнительного шарма образу баронессы.
Когда руководство решило, что Воскресенская готова к выполнению самостоятельного задания, её вызвали в Центр. Молодой баронессе предстояло отправиться в Швейцарию, познакомиться с высокопоставленным офицером Генерального штаба швейцарской армии и, став его любовницей, получить доступ к планам гитлеровской Германии в отношении Франции и Швейцарии.
На что еще может сгодиться молодая красивая женщина, кроме как для организации "медовой ловушки" с целью получения секретной информации? Это стало шоком для Воскресенской, но ослушаться приказа она не могла. Как не могла и переступить через себя. Единственная вольность, которую позволила себе - сказала, что задание выполнит, а вернувшись, застрелится...
Наверху по достоинству оценили морально-волевые качества молодой разведчицы и поездку в Швейцарию отменили. Вместо этого Зою Воскресенскую направили в легальную разведку под дипломатическим прикрытием в Хельсинки, где ей предстояло провести целых 4 года.
Агент "Ирина"
В Финляндию Зоя Воскресенская приехала в конце 1935 года, получив назначение на должность заместителя резидента советской разведки. Официальной "крышей" при этом стал пост руководителя представительства "Интуриста". Бойкая и хваткая Воскресенская, обладавшая отменными коммуникативными навыками, быстро стала для финнов своей.
А в начале 1936 года в Хельсинки прибыл советский консул Ярцев, на самом деле, бывший советским резидентом Борисом Аркадьевичем Рыбкиным. Отношения с новым руководителем, которого ей надлежало посвятить во все нюансы сложившейся оперативной обстановки, у Воскресенской не сложились: он был слишком холоден и требователен, она - слишком опытна и своенравна.
Мы спорили по каждому поводу, - позже вспоминала Зоя Ивановна Воскресенская. - Я решила, что не сработаемся, и попросила Центр отозвать меня. В ответ мне было приказано помочь новому резиденту войти в курс дела, а затем вернуться к этому вопросу. Но возвращаться не потребовалось. Через полгода мы запросили Центр разрешить нам пожениться...
Вот так конфронтация на службе переросла в большую любовь. Надежды на то, что в Москве одобрят союз резидента и заместителя, не было практически никакой. Подобное кумовство и семейственность никогда не приветствовались в органах, но, на удивление, наверху дали добро на брак.
То, что они направили телеграмму с просьбой разрешить заключить брак - случай уникальный, - комментировал ситуацию руководитель пресс-бюро СВР РФ Сергей Иванов. - Они это сделали потому, что они люди военные, дисциплинированные. Естественно они должны были уведомить Центр о своем решении...
Так с разрешения Москвы Зоя Воскресенская стала "мадам Ярцевой" (в реальной жизни взяла фамилию мужа и стала Рыбкиной), а шифровки в Москву они подписывали как "Кин" и "Ирина".
В Финляндии "Кин" и "Ирина" поддерживали контакты с советскими разведчиками за рубежом, а также получали данные от нескольких информаторов о планах Германии в Финляндии и настроении финского политического руководства в отношении СССР. Но не только...
Зое Рыбкиной удалось наладить контакт с женой японского дипломата. Т.к. Япония была прямым союзником гитлеровской Германии, информация о переговорах между странами и достигнутых соглашениях являлась крайне важной для Москвы. Они регулярно встречались в парке и мило беседовали, как две старые подруги, а все детали, которые удавалось получить, сразу же передавались в Центр.
И именно здесь, в Хельсинки Зоя Ивановна познакомилась с разведчиком-нелегалом, вращавшимся в кругах украинских националистов, Павлом Судоплатовым, дружбу с которым пронесет через всю жизнь.
Весной 1938 года Бориса Рыбкина вызвали в Москву, где на личной встрече со Сталиным "товарищ Ярцев" получил указание подготовить переговорную базу для обмена территориями между СССР и Финляндией, чтобы отодвинуть государственную границу от Ленинграда, являвшегося крупным промышленным центром, и настроить финское руководство на заключение оборонительного договора с Советским Союзом, направленного на недопущение германских войск в случае войны на финскую территорию.
Однако переговоры зашли в тупик, и в ноябре 1939 года началась советско-финская война, из-за которой супруги Рыбкины были вынуждены вернуться в СССР.
Лучший аналитик советской разведки
В Москве Зоя Рыбкина попала в Центральный аппарат разведки на аналитическую работу. Кто, как не она, прекрасно понимавшая происходящее в Европе, могла обрабатывать поступающие из различных источников разведданные и делать прогноз на развитие событий.
Зоя Ивановна Рыбкина вместе со своим непосредственным начальником Павлом Журавлёвым завели литерное дело под кодовым названием “Затея”, в котором содержались все важные информационные данные, касающиеся подготовки Германии к войне против СССР, - позже вспоминал генерал Павел Судоплатов. - С созданием этого литерного дела стало намного проще следить за развитием немецкой политики, в частности за её всё возрастающей агрессивностью. Информация из этого литерного дела регулярно поступала к Сталину и Молотову, что позволяло им корректировать их политику по отношению к Гитлеру...
Одним из важнейших источников агентурных данных для советской разведки стала легендарная группа антифашистов, действовавшая на территории Третьего рейха, "Красная капелла", в которую входили обер-лейтенант штаба ВВС Германии Харро Шульце-Бойзен (агент "Старшина"), бывший близким родственником гросс-адмирала Тирпица, и Арвид Хорнак (агент "Корсиканец"), занимавший значимый пост в министерстве экономики.
Сложность аналитической работы состояла в том, что данные, приходящие из различных резидентур, оказывались диаметрально противоположными. Одни разведчики настаивали, что война начнется вот-вот, другие, не менее профессиональные и уважаемые, убеждали, что известия о готовности Гитлера атаковать Советский Союз - это только искусная игра англичан, желающих столкнуть лбами своих гео-стратегических противников. И таких донесений было примерно 50/50.
В снятом в 2022 году телесериале "Начальник разведки", посвященном самому молодому руководителю советской разведки Павлу Фитину, есть сцена, в которой на прием, организованный в немецком посольстве в Москве по случаю приезда в СССР солистов Берлинской оперы, по приглашению посла, графа Вернера фон Шуленбурга, съезжаются видные государственные деятели и звезды Большого театра. Среди них оказалась и представитель Всесоюзного общества культурных связей за границей мадам Ярцева.
Шуленбург, не поддерживающий идею Гитлера напасть на СССР и всячески стремящийся избежать неминуемой войны, не отходил от Ярцевой ни на шаг. Развлекал светской беседой и кружил в танце. Он делал всё, чтобы Зоя Рыбкина смогла воочию убедиться, что светское мероприятие - это лишь тщательно организованная акция прикрытия, призванная усыпить бдительность советской стороны.
Я смотрю - на стенах светлые пятна, - вспоминала много лет спустя Зоя Ивановна в своем единственном телевизионном интервью, посвященном её службе в разведке. - Светлые пятна от снятых картин. Эти картины, значит, уже сняты и упакованы. Немцы собирают вещи...
Военный атташе посольства был крайне раздражен, а в одной из комнат она заметила груду чемоданов. Причем Шуленбург сам подвел её к этой комнате. Складывалось впечатление, что посольство торопится уезжать. Или же граф намерено пускал пыль в глаза, догадываясь, что мадам Ярцева работает на разведку?
Так или иначе, но 17 июня 1941 года Зоя Ивановна Рыбкина подготовила аналитическую справку для руководства СССР, где, вопреки мнению Сталина, настаивала, что нападение Германии на Советский Союз состоится в ближайшее время.
Специализированная группа под моим руководством и непосредственном участии проанализировала информацию о военных планах гитлеровского командования и подготовила докладную записку, - писала Зоя Ивановна в своих мемуарах, увидевших свет только в 90-е годы. - Для этого мы отобрали материалы из наиболее достоверных источников, проверили надежность каждого агента, дававшего информацию о подготовке гитлеровской Германии к нападению на Советский Союз.
Аналитическая справка вышла довольно объемистой, но резюме - кратким и четким: "мы на пороге войны".
17 июня 1941 года я, опираясь на последние сообщения "Старшины" и "Корсиканца", с волнением поставила точку в документе. Его заключительным аккордом звучала фраза: "Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время".
Павел Фитин лично передал аналитическую записку Сталину, но тот был непоколебим: такого просто не может быть! Почему Иосиф Виссарионович не придал значения донесению Иностранного отдела ОГПУ - пусть спорят историки: были ли у него оперативные и казавшиеся достоверными данные из других источников, или же это была слепая вера в подписанные с Гитлером соглашения? Но факт остается фактом: будучи высококлассным профессионалом, Зоя Рыбкина максимально верно определила сроки и надвигающуюся угрозу.
Война
После вероломного вторжения гитлеровцев на территорию СССР, Зоя Ивановна попала в Особую группу при наркоме госбезопасности, отвечавшую за обучение и заброску в тыл немцам диверсионно-разведывательных групп. Руководил группой знакомый ей ещё по Финляндии Павел Судоплатов.
Здесь была разработана уникальная операция, в ходе которой с помощью епископа Василия Ратмирова удалось отправить в оккупированный нацистами город Калинин офицеров НКВД под видом иподиаконов епископа Василия для сбора информации о войсках вермахта.
Я узнала, что в военкомат обратился епископ Василий, в миру — Василий Михайлович Ратмиров, с просьбой направить его на фронт, "дабы послужить Отечеству и оборонить от фашистских супостатов православный люд", - рассказывала Зоя Ивановна Рыбкина. - Пригласила его к себе домой и несколько часов убеждала взять под опеку двух разведчиков, которых он "прикроет" своим саном. Больше всего святого отца заботило, не осквернят ли его "подручные" храм Божий кровопролитием. На следующий день в моей квартире началось обучение двух кадровых разведчиков — "Васько" и "Михася" богослужению: молитвам, обрядам, облачению…
Причем разведчики настолько втерлись в доверие к гитлеровцам, что перед оставлением Калинина немцами шеф местного гестапо Крюгге пытался завербовать Отца Василия, а когда в декабре 1941 года в город вошли подразделения РККА, всю группу едва не арестовали как "продавшихся фашистам попов".
В конце 41-го Бориса Рыбкина назначили советником дипломатической миссии в Стокгольме, а его супругу - пресс-атташе. Но это вновь была только официальная "крыша". На самом деле, чета Рыбкиных снова оказалась резидентом и заместителем резидента советской разведки в официально поддерживающей нейтралитет в войне Швеции. Только нейтралитет этот был очень своеобразный. Напрямую не участвуя в боевых действиях шведы разрешили переброску гитлеровских войск через свою территорию на север Финляндии и продолжали поставлять в Германию материалы стратегического назначения.
Перед советскими дипломатами и разведчиками стояла непростая задача удержать шведский истеблишмент от откровенного скатывания в союзнические отношения с Гитлером и склонить общественное мнение на сторону СССР, тогда как шведы отдавали предпочтение германскому фюреру, не замечая зверств нацистского режима. Европе большевизм казался куда большим злом, чем фашизм.
Вот что писала в своих дневниках журналист, а в будущем знаменитая во всем мире и очень популярная в послевоенном СССР шведская сказочница Астрид Линдгрен летом 1940 г., выражая общее настроение того времени:
Ослабленная Германия означает для нас, шведов, лишь одно: русские сядут нам на шею. А если уж на то пошло, то лучше я буду всю оставшуюся жизнь кричать „Хайль Гитлер!“, чем иметь здесь, в Швеции, русских. Ничего более отвратительного я не могу себе и представить.
В сложившейся ситуации Зоя Ивановна организовала масштабную пропагандистскую работу, сделав практически невозможное - то, что сейчас называется "мягкая сила". Наладила выпуск "Информационного бюллетеня" на русском, шведском и английском языках, в котором события на фронтах освещались с советской точки зрения. В Стокгольме начали демонстрироваться советские фильмы и кинохроника.
Но то была официальная работа советских дипломатов, видимая всем. А разведывательная деятельность скрывалась под пологом тайны. Супруги Рыбкины координировали действия агентов на вражеской территории, обзаводились новыми источниками информации, создавали оперативные позиции для влияния на политические процессы, развивали контакты с членами антифашистского движения Сопротивления в оккупированных гитлеровцами странах, для чего Зое Ивановне постоянно приходилось разъезжать по Европе, рискуя попасть в руки гестапо.
Умело выстроенная агентурная сеть, в которую входили и шведы, и немцы, и французы, и даже граждане США, позволяли проводить операции в тайне не только от шведской контрразведки, но и незаметно для немецких спецслужб. Но именно наличие множества агентов и поставило Бориса Рыбкина и частично его супругу на грань между жизнью и смертью. Причем обвинения выдвинули не гитлеровцы, а Москва...
Весной 1942 году для контактов с "Красной капеллой" советская резидентура привлекла шведского коммерсанта, регулярно курсировавшего между Стокгольмом и Берлином по своим коммерческим вопросам, получившего оперативный псевдоним "Директор". Ему надлежало передать в Германию детали радиопередатчика и новые шифры.
А уже осенью стало известно, что все члены "Красной капеллы" были арестованы и казнены. В грандиозном провале Центр обвинил именно шведскую резидентуру, отправившую связного, работавшего на немцев (позже выяснилось, что это не так). Бориса Рыбкина срочно отозвали в Москву, где он, казалось, исчез навсегда, как множество разведчиков, возвращавшихся из-за границы в конце 30-х.
Зоя Ивановна осталась один на один со своими переживаниями, в полном неведении: не зная толком, по-прежнему ли ей доверяют в СССР, или же это очередная проверка, после которой в столицу вызовут и её.
Но теперь за всю работу разведки в Швеции отвечала только она.
Она сумела в себе задушить любовь, - комментировал историк, заместитель главного редактора "Российской газеты" Николай Долгополов. - В какой-то степени сумела задушить в себе женщину и осталась разведчицей...
На дворе шел 1943 год. Уже отгремел Сталинград и война была в самом разгаре. На кону стояло слишком многое. Предстояло лишить Гитлера одного из важнейших стратегических союзников - вывести из войны Финляндию, чтобы обезопасить северо-западные границы СССР и высвободить дополнительные силы для решающего броска на Запад.
Для осуществления задуманного Зоя Ивановна решила использовать известного банкира, выходца из самой влиятельной семьи шведских промышленников 20 века Маркуса Валленберга, с которым специально познакомилась на одном из светских раутов. У Валленбергов существовали серьезные финансовые интересы в Финляндии, и они, как никто другой, были заинтересованы в скорейшем завершении боевых действий. Как известно, деньги любят тишину, а взрывы снарядов, залпы орудий и монотонный гул двигателей боевой авиации мешают бизнесу, если он не связан с войной. К тому же, Маркус Валленберг с 1940 года входил в комиссию по шведско-финским торговым переговорам, что значительно облегчало его контакты с финской политической элитой.
Заключенное 20 сентября 1944 года перемирие между СССР и Финляндией, а также нейтральный статус Швеции до самого конца войны стали огромной победой советской дипломатии, явились результатом титанического труда советской разведки и лично Зои Ивановны Рыбкиной.
О судьбе своего мужа Зоя Ивановна узнала только в Москве, куда вернулась весной 1944 года. Оказалось, что Борис Рыбкин был отправлен на фронт, где занимался работой диверсионных подразделений в должности заместителя начальника 2-го отдела 4-го управления НКГБ. Тогда же ему присвоили воинское звание полковника государственной безопасности.
И только в Москве она узнала, что её сын Володя по дороге в эвакуацию сбежал на фронт, приписав себе 2 года...
После войны
Капитуляцию гитлеровской Германии Зоя Ивановна Рыбкина также, как и муж, встретила в звании полковника. Они снова были вместе, к тому же в их семье появился маленький Алёша, который теперь мог спокойно жить под мирным советским небом.
Послевоенные годы стали самыми счастливыми для четы Рыбкиных. Но счастье длилось недолго.
Борис Аркадьевич служил в МГБ СССР под руководством Павла Судоплатова. Работал в Турции и других странах, восстанавливая утраченные во время войны связи с нелегальной агентурой на Ближнем Востоке и в Восточной Европе. 27 ноября 1947 года во время очередной командировки в Чехословакию он погиб в автокатастрофе недалеко от Праги.
Обстоятельства смерти Бориса Рыбкина до сих пор находятся под грифом "секретно". Возможно, это было простое дорожно-транспортное происшествие - все люди смертны, не взирая на чины и регалии. А может, имел место чей-то злой умысел - послевоенная Европа буквально гудела от столкновений интересов держав-победителей на невидимом простому обывателю фронте.
Смерть мужа стала для Зои Ивановны страшнейшим ударом. Казалось, все невзгоды остались позади, СССР победил в страшнейшей войне и тут... Уже после похорон в письме дорогому и любимому человеку она писала:
Милый, родной, хороший! Всего 3 месяца тому назад я чувствовала себя 25-летней. Всего 3 месяца назад мы беззаботно подсчитывали, что ещё много лет мы будем горячими любовниками, а затем милыми старыми друзьями-супругами, а потом... в глубокой старости ты умрёшь, как умер гоголевский Афанасий Иванович, и затем так же мирно уйду за тобой и я, твоя верная Пульхерия Ивановна. Так шутили мы! Так думали мы, как весёлые принцы, ещё в середине сентября 47 года. А вот сегодня я уже месяц вдова. Я чувствую, что мне не 40, а 70 лет и я не имею права даже отправиться вслед за тобой, не имею права облегчить свои страдания...
Но это был не последний удар, который судьба нанесла любящей женщине, опытному разведчику и просто честному человеку, никогда не шедшему на сделку со своей совестью. Собрав волю в кулак, она продолжила служить Родине и воспитывать маленького Алешу, пока 5 марта 1953 года не умер Иосиф Виссарионович Сталин.
Летом был арестован Берия. В МГБ начались большие чистки. Всех, кто работал с Берия, безжалостно выгоняли на улицу или сажали в тюрьму. Новая власть каленым железом выжигала сталинское наследие. В августе был арестован начальник Четвертого управления НКВД генерал-лейтенант Судоплатов, с которым Зоя Ивановна была знакома еще с 30-х годов.
В декабре её выдвинули в партком, но неожиданно для всех полковник Рыбкина на отчетно-выборном собрании выступила в защиту генерала Судоплатова, положительно оценив его деятельность и в партии, и в разведке, заявила о его невиновности.
Простить такую "самодеятельность", шедшую вразрез с линией партии и правительства, ей не могли, даже не взирая на былые заслуги. Успешная карьера в разведке для Зои Ивановны закончилась в один миг. Уже на следующий день её уволили "по сокращению штатов", хотя должность не была упразднена, и отправили в ГУЛАГ. Правда, не в качестве осужденной, а как начальника спецчасти. Там она и работала оставшиеся 2 года до выхода на пенсию. Должность лейтенантская, но выбирать не приходилось: надо было кормить больную мать и маленького сына.
Жизнь с чистого листа
В 1956 году корифей внешней разведки, полковник государственной безопасности Зоя Ивановна Рыбкина вышла на заслуженный отдых. Ей исполнилось 49 лет, 25 из которых она отдала разведке. Но теперь все прошлые достижения оказались "за семью печатями" и остались в далеком секретном прошлом. Прожив без малого полвека, ей вновь до было начинать жить.
У неё не осталось ни полноценной семьи, ни любимой работы. Где найти силы, чтобы идти дальше? А вскоре ушла из жизни и мама, всегда бывшая надежной опорой.
Впору было бы запить горькую, но на помощь пришла материнская забота. У Зои Ивановны подрастал Алёшенька, а её мать перед смертью советовала сесть "за перо" - ведь в её жизни было многое, о чём можно рассказать.
Разработав за время службы не одну легенду для секретных операций, полковник Рыбкина виртуозно владела мыслью и умела грамотно излагать её на бумаге. Вспомнив девичью фамилию, она села за пишущую машинку, преобразившись в Зою Воскресенскую.
Как и раньше, профессиональный путь оказался тернист и труден. Впавшую в опалу вчерашнюю разведчицу не жаловали, первые рассказы признавали сырыми и неинтересными, но она упорно шла к поставленной цели. Упорно писала свою новую трудовую биографию детского писателя.
В 1963 году в издательстве Детгиз вышла книга "Зойка и её дядюшка Санька":
Дорогие ребята!
Вы, может быть, думаете, что дядюшка Санька с бородой и усами? Нет. Ему только что исполнилось одиннадцать лет, и он перешёл в пятый класс.
Его племянница Зойка пришла в первый класс и своими проказами перевернула весёлую и беззаботную жизнь дядюшки Саньки. История эта началась в тот день, когда Саня Васильев приехал из пионерского лагеря и привёз Зойке удивительную раковину, наполненную шумом моря…
Но главной темой её творчества стал образ Владимира Ильича Ленина. Искренне восхищаясь вождем мировой революции, в своих произведениях Зоя Воскресенская показывала его простым человеком, которому свойственны обычные человеческие эмоции. Она даже и не думала рассказывать о разведке, но вольно или нет, в истории о Ленине вплеталась её собственная жизнь: взаимоотношения с близкими и те места, в которых довелось побывать.
Например, в книге "Сквозь ледяную мглу", повествующей о пребывании Владимира Ильича в Финляндии в 1906 - 1907 годах и по которой в 1965 году на киностудии "Мосфильм" даже был снят художественный фильм, она описала свой маршрут, по которому пришлось пройти во время выполнения одного из заданий в 30-е годы.
Её книги переводились на многие иностранные языки и выходили в СССР колоссальными тиражами. И уже в 1968 году за свою активную литературную деятельность Зоя Ивановна Воскресенская была удостоена звания Лауреата Государственной премии СССР.
Это был несомненный успех и всеобщее признание, которого ей удалось достичь на новом поприще. Тогда никто и подумать не мог, какое прошлое скрывается за плечами этой удивительной и обаятельной женщины с пронзительными серыми глазами.
Её "рассекретили" только в 1991 году, перед самой смертью СССР. В эпоху Гласности многое перестало быть тайной. Зоя Ивановна уже тяжело болела, но успела рассказать о некоторых фактах героической биографии, написав свою последнюю книгу "Теперь я могу сказать правду: Из воспоминаний разведчицы".
Уходя, она попросила близких лишь об одном: чтобы на похоронах не открывали гроб. Потому что многие из тех, кто придёт проводить её в последний путь, помнят Зою Воскресенскую молодой и полной сил.
Вместо послесловия
Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина - человек не только уникальной судьбы, но и небывалой силы духа. Уйдя из жизни на склоне лет, она навсегда вписала свою судьбу в историю государства, с которым была неразрывно связана, превратившись в легенду, звонкую многоголосую песню. О ней пишут книги и снимают кино.
К 90-летию Службы внешней разведки России на телевизионные экраны вышел фильм "Две жизни полковника Рыбкиной", в котором Зою Ивановну сыграли две актрисы: молодые годы доверили восходящей звезде МХТ им А. П. Чехова Юлии Галкиной, а зрелые годы - Людмиле Чурсиной.
Хороший фильм получился, правильный. Жаль только, что исполнительница молодой Зои Воскресенской так и не поняла характера своего персонажа, оставшись в реалиях современности. Вот что она рассказала в одном из интервью:
Да вы знаете, сколько донесений они в те времена писали! Слог и стиль вырабатывались в таком режиме на раз-два. Вот только почему она, умная женщина, которая понимала, что происходит в стране, в итоге стала писать рассказы о Ленине, для меня осталось загадкой...
А ведь для этого не надо было копаться в архивах, ночи на пролет штудируя секретные документы. Хватило бы просто изучить биографию Зои Ивановны Рыбкиной и прочитать трепетные письма, адресованные мужу, написанные после его трагической смерти. Красивейшая женщина, покорившая пол-Европы, по которой с ума сходили видные деятели своего времени, в своем последнем прости оголяла душу:
Мы не были бы вместе и не прожили бы такой яркой и счастливой жизни, и не любили бы друг друга, если бы превыше всего не ставили бы интересы нашей Родины...
Оценили 8 человек
12 кармы