Н.М.: Сначала нужно сказать о том, как он ее получил. Созданный Сталиным порядок отвечал давним традициям России. Ваша знать всегда обращалась с народом, как с подчиненными, но и сама была в полном подчинении у государя. При Сталине же исключений не делалось ни для кого, и жизнь самого высокопоставленного чиновника принадлежала ему так же, как и жизнь последнего заключенного. При этом знати, конечно, нравилась ее власть над народом, но ей была не по вкусу власть государя над ней, и она втайне мечтала освободиться от этого. Посетивший в 1920 году Россию английский лорд Рассел писал о большевиках так: «Жизнь в современной России, как и в пуританской Англии, во многих проявлениях противна человеческой природе. Если большевики все-таки потерпят поражение, причина этого будет та же, что и у пуритан: начиная с какого-то момента люди не выдержат суровой жизни, они возжаждут наслаждений и покоя больше всех других благ вместе взятых» .
И к концу сталинского периода ваша знать уже возжаждала этого больше всего на свете. Поэтому, когда 75-летнего Сталина хватил удар и он лежал беспомощный на полу у себя на даче в Кунцево, то Хрущев, Берия, Маленков и Булганин, приехавшие к нему по сигналу охранников, не оказали ему помощи и оставили умирать, запретив вызывать к нему врачей. Они ускорили его смерть, чтобы побыстрее покончить с его властью.
Не прошло и девяти дней после похорон Сталина, как газеты вдруг оборвали всеобщий стон и плач по почившему вождю. Мумию его поместили в Мавзолей, рядом с Лениным, но в газетах вдруг замелькало ни к кому пока не относимое выражение «культ личности». Вскоре было объявлено публично, что дело «врачей-вредителей», возбужденное незадолго до смерти Сталина, было сфабриковано, и всех арестованных по нему выпустили на свободу. Наоборот, сына Сталина (генерала авиации), открыто говорившего повсюду, что «отца убили», вскоре арестовали и заключили во Владимирскую тюрьму. Последнему фавориту вождя, Маленкову отдали пост главы правительства, но не позволили занять одновременно место главы партии. Исполняющим обязанности Первого секретаря назначили самого простоватого из вождей — Никиту Хрущева. Газеты мусолили идею о «коллективном руководстве». Место государя оставалось пустым.
Кто мог занять это место?
Очевидно, тот, кто предложил бы знати исполнение ее давней мечты — ослабление сталинских порядков.
Из семерых претендентов на роль вождя — Ворошилова, Молотова, Кагановича, Маленкова, Булганина, Хрущева и Берии — самым толковым и наиболее опасным для остальных был последний, поэтому все они тут же объединились против него и вывели его из игры. Берию внезапно арестовали и немедленно расстреляли без суда и следствия. Упоминание обо всех его заслугах перед страной (а они были огромны) приказано было вымарать из всех книг и не упоминать о них больше в печати.
Народ откликнулся на это иронической частушкой:
Наш учитель Берия
Вышел из доверия.
А товарищ Маленков
Надавал ему пинков.
Но из оставшихся шестерых соперников самым удачливым и хитрым вновь оказался тот, на кого остальные не думали — Хрущев. Дождавшись ближайшего съезда в 1956 году, он неожиданно выступил на нем с секретным докладом, содержавшем разоблачения «злодеяний Сталина и его подручных». Одним из этих подручных был сам Хрущев, а остальные сидели в президиуме и в зале, немея от ужаса и абсурда происходящего. Но понемногу до них стал доходить смысл этого абсурда. А именно: 1) никто их не собирается как-то наказывать за содеянное; 2) Хрущев преподносит себя вождем «нового типа», готовым отказаться от сталинских норм обращения со знатью; 3) народ не планируется посвящать в подробности доклада и для него нормы обращения оставляются старые, сталинские; и, наконец, 4) главными виновниками репрессий предлагается считать Берию (уже мертвого) и тех, кто сидит в президиуме, то есть, — Маленкова, Булганина, Ворошилова, Молотова и Кагановича.
Это было как раз то, что нужно. И знать признала своим вожаком Хрущева. В злодеяниях Сталина он был замешан не меньше (а, скорее, и больше) своих соперников, но о своей роли в том знаменитом докладе Хрущев скромно умолчал, зато остальные были выставлены во всем блеске. Что, разумеется, было нечестно. Однако по опыту мы знаем, что величайшие дела удаются лишь тем, кто умеет не слишком заботиться о чести и может, когда нужно, всех обвести вокруг пальца.
По этому поводу замечу, что с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, — хитростью и силой. Первый способ присущ человеку, второй — зверю; но так как первого часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму. Откуда следует, что государь должен усвоить себе то, что заключено в природе и человека, и зверя. А из всех зверей пусть он уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и — льву, чтобы отпугнуть волков. Тот, кто всегда подобен льву, может не заметить капкана. Из чего следует, что разумный правитель не может и не должен оставаться честным, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать слово. Такой совет был бы недостойным, если бы люди всегда честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же. А благовидный предлог нарушить обещание всегда найдется. И всегда в выигрыше окажется тот, кто имеет лисью натуру.
Однако натуру эту надо еще уметь прикрыть, надо быть изрядным обманщиком и лицемером, люди же так простодушны и так поглощены ближайшими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя одурачить. Поэтому, — стоит ли осуждать Хрущева за этот лисий поступок? Он показал себя ловким политиком. Но достойно осуждения то, как он распорядился впоследствии полученной властью.
И первой его ошибкой стало то, что он не расправился должным образом с одураченными соперниками. Он даже не изгнал их из Политбюро, где они, обладая большинством, уже через год составили против него заговор и даже сняли его с поста Первого секретаря. Спасли его тогда генералы Жуков и Серов, выступившие против заговорщиков. Эту ошибку Хрущев постарался исправить, однако примерно наказан был лишь один «примкнувший к ним Шепилов», которого вышвырнул из партии, из Академии наук и из его огромной квартиры. Главных же заговорщиков Хрущев изгнал лишь из партии (и то не сразу), сохранив за ними и квартиры, и дачи, и привилегии. Конечно, он обещал править либерально, но, как уже сказано, плох тот правитель, который не умеет нарушать свои обещания.
Исправив кое-как одну ошибку, Хрущев тут же совершил новые, еще более опасные. Он лишил постов Жукова и Серова, выказав тем свою неблагодарность. Затем он резко сократил армию, выбросив сотни тысяч офицеров на улицу, что вызвало озлобление среди военных. Он запретил артели, дававшие 6% промышленной продукции при Сталине (в том числе самой современной — радиоприемники, радиолы, телевизоры). Он заставил крестьян сдать в колхозы личный скот, сократил частные земельные наделы, чем озлобил против себя и деревню. Подорвав тем самым снабжение городов, он вынужден был поднять цены на продовольствие, чем настроил против себя уже и горожан, привыкших к тому, что при Сталине цены только снижались, а не росли. Затем он объявил крестовый поход против церкви и верующих, возмутив тем людей религиозных. Он выступил против писателей и художников, поверивших в его демагогию. Наконец, он задумал разогнать Академию наук. И так в течение всего лишь нескольких лет он стал ненавистным и армии, и интеллигенции, и простому народу.
Но и знать, остававшуюся его главной опорой, он буквально истерзал своими реформами (введение совнархозов вместо министерств, разделение партийных комитетов на городские и сельские), лишением привилегий (тайного жалованья в конвертах, бесплатных завтраков, дач, персональных машин и т.д.). Он чуть было не развязал войну из-за Кубы, породив Карибский кризис. Потом увлекся сельским хозяйством, вбухав в свои эксперименты огромные средства, которыми так ничего и не добился и т.д. И вообще, вел себя так, как это выразилось в его фразе, сказанной в ответ на международную полемику по поводу одного из его громких заявлений: «Сморозил я, а мир гадает, что это означает. Да ни хрена не означает!».
В итоге, всего через несколько лет он буквально вынудил партийную знать составить против него заговор. И тут уж у него не нашлось защитников. Сняли его со скандалом (за «субъективизм» и «волюнтаризм», но «по состоянию здоровья») и выпроводили на пенсию, где он занялся сочинением своих мемуаров.
Из сказанного следует, что тот, кто овладевает властью, должен предусмотреть все обиды заранее, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять их изо дня в день; тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение. Кто поступит иначе, из робости или по дурному умыслу, тот никогда уже не вложит меч в ножны и никогда не сможет опереться на своих подданных, не знающих покоя от новых и непрестанных обид. Так что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше. Самое же главное для государя — вести себя с подданными так, чтобы никакое событие — ни дурное, ни хорошее — не заставляло его изменить своего обращения с ними, так как, случись тяжелое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут за него благодарностью. Хрущев же во всем действовал противоположным образом, что и привело его к быстрому падению.
Оценили 2 человека
2 кармы