Н.М.: Наследному государю, чьи подданные успели сжиться с правящим домом, гораздо легче удержать власть, нежели новому, ибо для этого ему достаточно не переступать сложившихся обычаев и впоследствии без поспешности применяться к новым обстоятельствам. При таком образе действий даже и посредственный правитель не утратит власти, если только не будет свергнут особо могущественной и грозной силой, но и в этом случае он отвоюет власть при первой же неудаче завоевателя. Ибо у государя, унаследовавшего власть, меньше причин и необходимости притеснять подданных, почему они и платят ему большей любовью, и если он не обнаруживает чрезмерных пороков, то закономерно пользуется благорасположением граждан. Давнее и преемственное правление заставляет забыть о бывших некогда переворотах и вызвавших их причинах, тогда как всякая перемена прокладывает путь другим переменам.
Поэтому после того как Брежнев расправился с заговорщиками, приведшими его к власти (с Шелепиным и др.), он благоразумно избегал перемен и вернул знати мир и спокойствие, отнятые у нее его предшественниками. Он заботился об армии, делал послабления народу, но главное — угождал знати. Только при нем она наконец-то смогла насладиться плодами своего положения. Хрущев был ее «оттепелью», но по-настоящему солнечные деньки наступили для нее только с приходом Брежнева. Приведенный ею же к власти, он был настоящий государь знати, который царствовал, не правя. Чуждый каких-либо идей (его любимым журналом был «Крокодил», анекдоты из которого он зачитывал даже на заседаниях Политбюро), он передал всю эту сферу в руки сухаря Суслова, а сам увлекся автомобилями, охотой и застольями. Он настолько хорошо отвечал интересам партийной знати, что уже больного, немощного и почти выжившего из ума она все никак не решалась заменить его на кого-нибудь другого, словно предчувствуя конец своему золотому веку. Для поздней советской элиты Брежнев стал тем же, чем для петровской была дочь Петра Елизавета. О которой поэт ваш метко сказал так.
Веселая царица
Была Елисавет:
Поет и веселится,
Порядка только нет.
Но все же главный порок этого правителя заключался в его щедрости. Конечно, неплохо иметь славу щедрого государя. Но тот, кто на деле проявляет щедрость, вредит самому себе. Ибо, если проявлять ее разумно и должным образом, о ней не узнают, а тебя все равно обвинят в скупости, поэтому, чтобы распространять славу о своей щедрости, ты должен будешь изощряться в великолепных затеях, но, поступив таким образом, ты истощишь казну, после чего, не желая расставаться со славой щедрого, вынужден будешь сверх меры обременить народ податями и прибегнуть к неблаговидным способам изыскания денег. Всем этим ты постепенно возбудишь ненависть подданных, а со временем, когда обеднеешь, — то и презрение. И после того как многих разоришь своей щедростью и немногих облагодетельствуешь, первое же затруднение обернется для тебя бедствием, первая же опасность — крушением.
Брежнев озолотил прежнюю знать и наплодил много новой, которую столь же щедро осыпал дарами. При его попустительстве она наворовала себе еще больше. Окраинные народы, особенно восточные, умевшие подобрать к нему ключи с помощью лести, стали другим объектом его неистощимой щедрости. Но и прибалтийским окраинам было грех жаловаться. Из них решено было сделать витрину социализма. Наконец, сущими разорителями казны стали многочисленные «друзья КПСС» и «братские страны», объявившиеся вдруг по всему свету — от Кампучии и Никарагуа до каннибалов тропической Африки. Спасали только несметные богатства России, но и они стали быстро истощаться. Вообще, ничто другое не истощает себя так скоро, как щедрость: выказывая ее, одновременно теряешь самую возможность ее выказывать и либо впадаешь в бедность, возбуждающую презрение, либо, желая избежать бедности, разоряешь других, чем навлекаешь на себя ненависть. А ненависть и презрение — это то, чего государь должен более всего опасаться.
Но и именно это и случилось в конце концов с Россией при Брежневе: облагодетельствованные им окраины вскоре стали презирать Россию с ее обедневшим народом, запущенными селами и задымленными, серыми городами. Генеральному секретарю пришлось снова и снова поднимать цены на водку и вводить карточки на продовольствие, что вызывало растущее недовольство народа. Приближался срок наступления «коммунизма», назначенный на 1981 год малограмотным Хрущевым, и даже самые простодушные уже смеялись над государственной верой коммунистов. Вместо коммунизма в назначенный срок разразилась жесточайшая засуха, сильно подорвавшая бюджет страны. Дряхлость государя стала вызвать насмешку, гулявшую по стране в анекдотах, которыми люди с удовольствием делились друг с другом. А наглое роскошество распущенной знати возбуждало в народе ненависть — на стеклах грузовиков замелькали портреты Сталина. Почуяв недоброе, евреи начали исход из России.
Обнародовав скудоумную «Продовольственную программу», составленную по его поручению новым молодым секретарем ЦК по сельскому хозяйству, Михаилом Горбачевым, Брежнев тихо сошел в могилу, оставив знать расхлебывать заваренную ими кашу.
Оценили 0 человек
0 кармы