Где Царь – там и Москва…ч.14

 В этот плодотворный период русской государственности великий князь Владимирский, разобравшийся с восточно-ордынскими делами, взял под свою опеку Псков (1460 год) и овладел Новгородом. Прекрасный и дальновидный политик Иван III понимал, что не укрепив западных рубежей Руси, рано или поздно государство Московское будет подвергнуто католической экспансии со стороны Западной Европы.

Князь не бросался в "омут с головой", а, взвесив всё "за" и "против", принялся осторожно, но упорно втягиваться в тот сложный расклад военно-политических и торговых интересов, который существовал тогда в  Прибалтийском регионе. Но  это не была русская экспансия на Запад, как утверждают наши "доброжелатели", а возврат исконно русских славянских земель в состав нарождающейся Московской империи. Как видим, это  та же политика, что велась Ордой в начале  ХII века при объединении распадавшейся Тартарии.

 Со школьной скамьи нам известно, что с ослаблением центральной  власти набирает силу сепаратизм на местах, который выливается в формирование многочисленных древнерусских княжеств. 

В На Двине - Полоцкое княжество, на Днепре и Буге - Киевское, Галицко-Волынское и Переяславские княжества, в бассейне Оки и Волги - Владимирско-Суздальское. Кем считали себя жители этих княжеств? В Средние века о национальности еще ничего не знали. Душой человека владел Бог, а телом – хозяин (сюзерен) территории, на которой человек жил. Поэтому по вере все жители этих княжеств были православными, по подданству – людьми Полоцкого, Киевского или Владимирского князя.

 То есть, по факту, вместо белорусов – православные подданные Полоцкого князя, вместо украинцев – православные подданные Киевского князя, вместо русских – православные подданные Владимирского князя. Подобный расклад усугублялся еще и угрозой окатоличевания всей Западной Руси, созданными римской католической церковью, орденами. 

Интерес к балтийским делам подогревался и фискальными соображениями. Постоянные войны, которые вело Московское государство при Иване III, а также работы по строительству новых крепостей и вооружению армии огнестрельным оружием, требовали огромных средств. Великому князю, при всех его многократно возросших доходах, вечно не хватало денег. Одним из главных источников пополнения казны являлись доходы от балтийской торговли. Однако доходы эти существенно ограничивались теми унизительными условиями, в которые были поставлены русские купцы. 

Не имея собственного морского флота, русские вынуждены были продавать свои товары за бесценок иноземным купцам на новгородском или псковском торге. Более того, русское купечество оказалось в тягостной зависимости от перекупщиков — предприимчивых торговых людей из Ревеля, Дерпта и Нарвы. Заручившись поддержкой Ганзы — могущественного союза торговых городов Балтийского моря, — они не позволяли никому покупать товары непосредственно у новгородских или псковских купцов ( сегодня - это наложение санкций в отношении нынешней России). Русские вынуждены были продавать свои товары главным образом через Ливонию, неся при этом огромные убытки.

Об объединении немецких тоговых компаний и городов –Ганзе, следует сказать чуть подробней. Это был праобраз нынешнего ВТО - торговой организации, где заправляют богоизбранные банкиры-монополисты.

С начала XIV века Ганза становится коллективным монополистом торговли в северной Европе. Одно упоминание каким-либо купцом о своей причастности к ней служило лучшей рекомендацией для новых партнёров.

К 1367 году число городов — участников Ганзейского союза возросло до восьмидесяти. Помимо Лондона его торговые представительства имелись в Бергене и Брюгге, Пскове и Венеции, Новгороде и Стокгольме. Немецкие купцы были единственными иностранными торговцами, которые имели в Венеции своё торговое подворье и за которыми северо-итальянские города признавали право свободного плавания по Средиземному морю.

Конторы, что содержала Ганза, были укреплёнными пунктами, общими для всех ганзейских купцов. На чужбине они были защищены привилегиями от местных князей или муниципалитетов. Будучи гостями таких пунктов-факторий, все немцы подчинялись строгой дисциплине. Ганза очень серьёзно, ревностно оберегала свои владения. Практически в каждом городе, где торговали купцы союза и тем более в пограничных административных центрах, не вошедших в его состав, была развита система шпионажа. О любом действии конкурентов, направленных против них, практически сразу становилось известно.

Порой эти фактории диктовали свою волю целым государствам. Как только в норвежском Бергене какие–либо образом ущемлялись права союза, тут же вступали в силу ограничения на поставку пшеницы в эту страну, и властям ничего не оставалось, как идти на попятную.

Даже на западе, где Ганза имела дела с более сильными партнёрами, она сумела выбить себе значительные привилегии. Скажем, в Лондоне «Немецкий двор» владел собственными причалами и складами и был освобождён от большей части налогов и сборов. У них даже были свои судьи, и то, что ганзейцам поручали охранять одни из ворот города, уже говорит не только об их влиянии на английскую корону. 

Руководство Ганзы находилось в Любеке, главным же банковским центром стал Гамбург. Высшим органом Ганзейской Лиги был Ганзетаг (впервые созван в 1356 году, в переводе с немецкого – «день Ганзы»), своего рода собрание всех представителей ганзейских городов.

Ганза была настолько мощным объединением, организованным богоизбранными дельцами, что даже свирепствовашая в Европе чума почти не оказала никакого влияния на деятельность торгашей. 

Наоборот - ЧУМА поспособствовала резкому взлету Ганзы.  Первое, что стоит упомянуть -   началась эта эпидемия очень далеко от Европы, в Китае, в 1330-х годах. Далее, через Афганистан и Среднюю Азию дошла до Кавказа и Крыма, и в 1346 году в Европу чуму принесли зараженные генуэзские корабли, а в 1348-м – венецианцы из Александрии.

На Пасху 1349 года чума достигла Майнца, Аугсбурга, Касселя, Ульма и Штутгарта, а в день Пятидесятницы в 1350 году от чумы уже вымирало население Любека, Бремена, Гамбурга и южного побережья Балтики.

В 1351 году болезнь поразила Данию, Швецию, Финляндию и Россию. За 5 лет Европа потеряла до 30 миллионов человек, в том числе – Германия, Россия и скандинавские страны – до 12 миллионов. Деловая жизнь остановилась, торговля замерла. Любек потерял треть населения, Гамбург – половину, Аугсбург – больше половины.

Тем не менее, удар по Ганзе оказался не таким сильным, как по Венеции и Генуе, и восстановиться Любек со товарищи смогли гораздо быстрее. Дело в том, что от чумы умерло не только много людей, но и много домашнего скота. Падеж скота был просто повальным, например в Англии осталась лишь 1/6 часть коров, в первую очередь пали те животные, которые питались зерном или подножным кормом – свиньи, коровы, овцы, куры и т.д. Кроме того, мясо погибших животных и птиц было непригодно в пищу. В этой ситуации Европа стала массово переходить на рыбу.

К тому же рыба чумой заразить не может (как мы с вами понимаем с нынешним уровнем знаний – это действительно так, ибо на рыбе блохи – основные распространители чумы 1346-1353 годов – не живут). И это обстоятельство спровоцировало рост потребления рыбы, причем прямо в геометрической прогрессии.

Ганзе повезло, поскольку чуть ранее, в XIII веке, из Северного моря в Балтику пришла сельдь, основные косяки ее были сосредоточены у пролива Эресунн. В этой ситуации Ганза имела конкурентные преимущества. 

Во-первых, это люнебургская соль. На засолку трех с половиной бочек сельди требуется одна бочка соли. А соль на Балтике только у Ганзы. Во-вторых, Ганза выдавала разрешения на рыбную ловлю на Балтике. Естественно, не бесплатно. И преследовала тех, в том числе и военными средствами, кто рыбачил «без лицензий». Ганзейские представители по сути продавали маленькие свинцовые бляхи, которые ежегодно выкупались рыбаками и рыболовными товариществами для законного лова сельди в Балтийском море. Так, в 1522 году в Любеке было реализовано 37000 таких блях.

В третьих, Ганза обладала большим количеством серебра, и вела активную кредитную политику. Лиге принадлежали большие финансовые активы виде собственно германских (Гоцлар, Брауншвейг-Люнебург, Фрайбург), а также чешских серебряных рудников (Кутна-Гора, Пршибрам). Кроме того, ганзейские города имели исключительное право на закупку товаров в Сконе, причем по фиксированным ценам, что еще более снижало рентабельность датских и норвежских товаров.

И вот вкупе все эти факторы позволили Ганзе стать фактически монополистом в морской торговле Северной Европы.

Если в 1330 году поставка сельди через Ганзу составляла до 5000 бочек, то в 1370 – уже 16300 бочек, а к 1500-м годам количество отгружаемой сельди исчислялось уже почти сотней тысяч бочек. Так, за три недели ярмарки в Сконе в 1501 году продавалось до 300 000 бочек сельди, добываемой в проливе Эресунн! И хотя Сконе была территорией Дании, а Дания - отдельным от Ганзы независимым государством, все же Ганза держала за горло весь рыбный промысел Балтики. Вот так, братцы – даже ЧУМА их не берёт. 

Присоединение Новгородской земли в 1478 году сдвинуло границы Московского государства на северо-запад, в результате чего непосредственным соседом на этом направлении стала Ливония. Пограничная война Ливонского ордена и Пскова, которая шла с перерывами ещё с 1469 года, в конечном итоге вылилась в открытое столкновение Москвы с Ливонией.

1 января 1480 года большой немецкий отряд атаковал Вышгородок. Ливонцы используя фактор внезапности, захватили крепость, её защитники были перебиты. Немецкие рыцари, воодушевлённые лёгкой победой, продолжили наступление и 20 января осадили Гдов. Город подвергли сильной бомбардировке, но взять не смогли. Немцы отступили, опустошив округу и уничтожив посад. Псков обратился за помощью к Москве.

Герб князей Оболенских - потомков Рюриковичей.

Иван III, несмотря на сложное положение на южных рубежах Русского государства, послал на помощь псковичам войска под командованием воеводы Андрея Никитича Ногтя Оболенского. 11 февраля 1480 года московское войско, соединившись с силами псковичей, вторглось в Ливонию. Русские войска взяли один из замков, опустошили окрестности Дерпта и 20 февраля вернулись восвояси с большой добычей и множеством пленных.

Вскоре после ухода московских войск немецкие нападения на Псковскую землю возобновились. Весной 1480 года ливонское войско под командованием магистра Бернгарда фон дер Борха осадило Изборск. Узнав о наступление большой псковской рати, немцы отступили за границу. Ожесточённые столкновения на границе, которые часто отличались большой кровавостью, продолжались. В начале августа 1480 года немецкие рыцари смогли захватить Кобылий городок, где уничтожили 4 тыс. человек.

18 августа большая армия Ордена (называется цифра в 100 тыс. человек, но это явно завышенные данные), вновь осадила хорошо укреплённый Изборск. Ливонцы хотели воспользоваться тяжёлым положением Москвы, которая противостояла Большой Орде (к тому времени уже исламской) и захватить Псковскую землю.

Бернхард фон дер Борх, ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии

Немцы задержались у крепости всего два дня и, не сумев разрушить укрепления, двинулись дальше. 20 августа вражеская армия вышла к Пскову. Несмотря на то что магистр фон Борх привёл силу, «какой прежде него никто не собирал», осада Пскова также провалилась. Немцы попытались с помощью 13 шнеков (парусно-гребное судно) высадить десант в Запсковье. Псковичи внезапной атакой разбили десантный отряд и захватили одно судно. Неудачные действия войск под Изборском, Псковом и известие о победе Ивана III в противостоянии хану Ахмату, вынудили ливонского магистра отвести войска.

Ответный удар по Ливонскому ордену Москва смогла нанести только в начале 1481 года. В феврале 1481 года против немцев было выслано 20 тыс. войско под командованием воевод князей Ярослава Васильевича Оболенского и Ивана Васильевича Булгака Плещеева. С московскими силами выступила и новгородская рать во главе с наместниками князем Василием Фёдоровичем Шуйским и Иваном Зиновьевичем Станищевым. В походе против Ливонии принял участие и псковский полк под руководством Василия Васильевича Бледного Шуйского.

Русские войска перешли границу и стали развивать наступление сразу в трёх направлениях: к реке Эмбах и озеру Вирц, далее к городу Тарвасту, на город Каркус и в направлении Феллина. 

Историки отмечают тот факт, что впервые в зимнем походе в составе русской рати была артиллерия. Наличие большого «наряда» (так в тот период называли артиллерийские орудия и боеприпасы к ним) сказалось положительным образом. Поход длился всего месяц, но русские войска смогли взять крупные замки Ордена – Каркус и Тарваст. Надо сказать, что Псковская 2-я летопись (Синодальный список) отмечает тот факт, что нападение значительных русских сил было неожиданным для Ливонского ордена. Ливонцы не успели собрать войска, подготовиться к обороне и были вынуждены избрать пассивную тактику обороны.

Развалины замка Феллин в нынешней Эстонии...

1 марта был осаждён один из самых мощных замков Ордена - Феллин. Замок с 1471 года был резиденцией магистра Ливонского ордена. Сам магистр за день до подхода русских войск сбежал в Ригу. Преследовать магистра отправили новгородскую рать. Она 50 вёрст преследовала противника и смогла захватить часть обоза. Русские войска захватили и сожгли посад Феллина, затем с помощью артиллерийского огня была разрушена внешняя крепостная стена. Не дожидаясь штурма, жители Феллина предпочли дать откуп в 2 тыс. рублей. В знак победы псковичи забрали с собой восемь колоколов. Кроме того, была захвачена значительная добыча, в том числе скот, кони и большой «полон» https://topwar.ru/14078-maloiz...

Ливонское правительство, испуганное возросшей военной мощью Русского государства, поспешило начать мирные переговоры. 1 сентября 1481 года в Новгороде было подписано соглашение о 10-летнем перемирие. Условия перемирия были зафиксированы в двух документах: в первом подписались представители дерптского епископа и Пскова, а во втором – Ливонского ордена и Великого Новгорода. Стороны договорились сохранить старую границу.

После войны московское правительство Ивана III предприняло ряд мер по усилению оборонительных сооружений северо-западных рубежах государства. Именно в это благоприятное для Москвы время великий князь начал едва ли не самое амбициозное из своих предприятий — строительство первого русского города-порта на Балтийском море.

Под 7000-м годом от Сотворения мира (1 сентября 1491 — 31 августа 1492 года) московские летописцы среди прочих новостей помещают и следующее известие: «Тое же весны повелением великого князя Ивана Васильевича заложиша град на немецком рубеже на реце на Нарове против Ругодева немецкого города (Нарвы) на Девичье горе на Слуде четвероуголено, и нарече ему имя Иваньград во свое имя» (31, 333).

Постройка Ивангорода вызвала в ливонских городах взрыв ненависти к русским. Жертвами ее стали оказавшиеся там русские купцы и дипломаты. Московские летописи рассказывают, что в эти годы местные власти «на Колывани (Ревеле) гостем великого князя новгородцом многи обиды чиниша и поруганна самовольне, а иных великого князя людей живых в котлех вариша без обсылки (извещения) великого князя и без обыску (расследования) тако же и послом великого князя от них наругание бысть, которые послы ходили от великого князя в Рим, и в Фрязску землю, и в Неметцкую; да и старым гостем великого князя новгородцем от них многа неисправлениа и обида бысть и разбой на море» (27, 361).

Ивангород сегодня...

Ивангород был поставлен на русской земле. Немцы не имели никаких формальных оснований для протеста. Однако они, конечно, хорошо понимали, какие плачевные последствия может иметь для них московский проект. Ревель и Дерпт, крупнейшие города Ливонии, были членами Ганзейского союза. Нарва формально не входила в лигу. Однако благосостояние всех этих городов зиждилось на перепродаже русских товаров. Прямая торговля русских с иностранными купцами через Ивангород означала бы крах всего ливонского купечества.

Единственный способ борьбы с ганзейским бойкотом в условиях отсутствия у Руси своего морского флота князь Иван видел в прямой войне с лигой и покровительствовавшими ей государствами. Главным из них была Швеция, находившаяся в союзнических отношениях с Ливонией.

Очень скоро Иван III убедился, что само по себе существование русского порта не меняет общей ситуации. Ганзейский союз не позволял своим членам торговать с Русью через Ивангород. Нарушителей ожидали строгие кары. Их суда грабили каперы — морские пираты, находившиеся на содержании у некоторых участников лиги.

Великий князь предвидел, что прибалтийские государства ответят на русскую экспансию не только войной, но и торговым бойкотом. А между тем именно с запада Россия получала столь необходимые ей железо и цветные металлы.

В этих условиях (https://biography.wikireading.ru/88221) Иван решил начать поиски собственных природных ресурсов. 26 марта 1491 года, на следующий день после праздника Благовещения, «князь великий послал на Печеру Ивана да Виктора руды искати серебряные, а с ними послал Ондрюка Петрова да Василья Иванова сына Болтина» (32, 286). Экспедиция увенчалась успехом.

20 октября того же года посланцы вернулись с вестью о том, что «немцы» Иван и Виктор «руду нашли серебряную и медяную в великого князя вотчине на реце на Цылме, не доходя Космы реки за полднища, а от Печеры реки за семь днищ. А места того, где нашли, на десяти верстах, а от Москвы до того места, где руду нашли, полчетверты тысячи верст. А нашли руду лета 6999, августа в 8» (32, 287).

Устройство рудника за три с половиной тысячи верст от Москвы, в глухих лесах нижней Печоры, было, конечно, крайне сложной задачей. Однако государь уже умел перемещать сотни и тысячи людей туда, куда ему было нужно. Ранней весной 1492 года начался новый этап печорской эпопеи.

«Марта в 2 отпустил князь великий Иван Васильевич всеа Русии Мануила Илариева сына Грека да с ним своих детей боярских, Василья Иванова сына Болтина да Ивана Брюха Кузьмина сына Коробьина, да Ондрюшку Петрова, с мастеры с фрязы серебра делати и меди на реце на Цылме, а делавцов (работников) с ними, кому руду копати, с Устюга 60 человек, с Двины сто человек, с Пенеги 80 человек, а пермич и вымич, и вечегжан, и усолич сто человек, тем корм провадити в судех до места, а не делати» (32, 288). Дальнейшая судьба печорского рудника неизвестна. Однако вся эта история наглядно свидетельствует об уровне задач, которые ставил перед страной «государь всея Руси».

 В 1493 году Иван III устанавливает дипломатические отношения между Русью и Данией и заключает между странами договор о дружбе и взаимопомощи. Столь необычный альянс, разумеется, породил множество самых фантастических слухов и предположений. Ливонцы полагали, что альянс направлен в первую очередь против них. В Стокгольме толковали о том, что московский великий князь собирается выдать дочь за наследника датского престола и при помощи датчан отнять у шведов Финляндию. Впрочем, реальностью было лишь то, что датчане начали продавать Ивану III столь необходимое ему высококачественное огнестрельное оружие.

Великий князь Иван в марте 1494 года приступил к решительному наступлению на Ганзу. Он приказал отменить все привилегии, которыми пользовались в Новгороде ганзейские купцы. «Ганзейцы лишались права „колупать“ (пробовать) приобретаемый воск и требовать наддачу к мехам, которые они покупали у новгородцев» .

 Обиженные негоцианты отправили к Ивану III двух своих представителей (обоих из Ливонии), которые и явились в Москву в сентябре 1494 года. Переговоры шли по обычной для тупиковых ситуаций схеме: ганзейские послы жаловались на притеснения новгородских наместников, а в ответ слышали от бояр упреки в нарушении прав русских купцов и дипломатов в Ливонии. Убедившись в бесполезности дискуссии, послы уехали обратно в Новгород.

В ноябре 1494 года великий князь, по сообщению летописей, «послал… в Новъгород к наместником диака Василия Жука да Данила Мамырева и велел поимати в Новегороде гостей немецких колыванцев, да и товар их, переписав, привести на Москву за их неисправление…». Далее следует описание обид, нанесенных ревельцами великому князю: «И за то князь великий Иван Василиевич опалу свою на них положил, и гостей их велел в тюрмы посажати, и товары их спровадити к Москве, и дворы их гостиные в Новегороде старые и божницу велел отнята» (20, 239).

Были схвачены все немецкие купцы, бывшие тогда в Новгороде: 40 человек из 13 городов (146, 127). Только в апреле 1496 года по ходатайству великого князя Литовского Александра, а также «по челобитию магистрову и седмидесят городов заморских и всеа земли Ливонскиа» Иван велел отпустить томившихся в новгородских тюрьмах ганзейских купцов (20, 239). Их имущество было конфисковано.

Разгром Ганзейского двора в Новгороде нанес сокрушительной удар ганзейской монополии на Балтике, а также окончательно добил строптивое новгородское купечество...

Продолжение следует...