Кто-то по ошибке еще считает Сбербанк госконторой. Но давайте разберемся. На официальном сайте организации есть данные по составу акционеров: 45,41% составляют юрлица-нерезиденты РФ (что это за компании не разглашается), 50% + 1 акция числятся за Банком России.
Однако наш регулятор, как известно, полностью независим от российской власти, по сути, представляет из себя большой валютный обменник-филиал ФРС, как послушная собачка выполняет все директивы МВФ и, к тому же, своей монетарной политикой обеспечивает благоденствие биржевых спекулянтов.
Юрлиц-резидентов в составе собственников Сбербанка всего 1,90%. Так что вотчина любителя каббалы Германа Грефа, наотрез отказывающегося заходить в Крым во славу его западных хозяев, не только не является госструктурой, но глубоко вписана в схему глобальных хозяев денег…
Вы, конечно спросите, а куда смотрит государство? А вот послушайте: в начале июля, когда из каждого динамика лились потоки медовых речей о переходе России на цифровую экономику, председатель РЭОШ им. Шарапова Валентин Катасонов в обстоятельном интервью рассказал о концепции французского реформатора, социалиста-утописта Анри Сен-Симона, которую впоследствии пытался развить в СССР Владимир Ленин. В этой концепции банки выступают как институты тотального учета и контроля.
Валентин Юрьевич убедительно показал, что посредством цифровой экономики и отказа от наличных денег сегодня в мире реализуется именно этот глобальный сценарий. И представители российской элиты наперегонки стремятся выслужиться перед глобалистами хранителями их активов. Так что вопрос «куда смотрит государство?» в этом контексте звучит просто смешно.
У нас в исполнительной власти конкретно, в правительстве и в финансово-экономическом блоке уже почти и нет государственников. Отрицательный отбор кадров шел с ельцинских времен, и вот вам результат. Поручение проработать с МВД и ЦБ вопрос о передаче банкам права выдавать документы гражданам дал никто иной, как первый вице-премьер Игорь Шувалов,
протеже ныне забытого многими олигарха Александра Мамута, представителя семьи Бориса Ельцина.
В конце 90-х семья конкурировала с питерскими, в число которых входил юрист-экономист Герман Греф, в свое время не смогший защитить диссертацию в ЛГУ ( кстати, научным руководителем у него был "батька новых экономистов-менеджеров" Анатолий Собчак). Но те времена давно в прошлом теперь системные либералы представляют собой единый мощный кулак.
Именно Шувалов сформулировал "презумпцию избыточности государственного вмешательства". Этот подход позволил государству последовательно отказываться от своих неотъемлемых конституционных обязательств, прежде всего социальных, и как видим, его уход с рынка продолжает набирать обороты.
Греф не отстает от своего товарища, затягивая ту же песню. Он уже заявлял, что "российское государство принимает слишком активное участие в экономике" и призвал к полной приватизации Сбербанка, однако заметил, что во время переходного периода Банк России должен сохранить у себя 25% акций. То есть 50% акций под контролем верной протеже, выпускницы Йельского университета Эльвиры Набиуллиной этого Герману Оскаровичу мало. Надо уж полностью отдать Сбербанк в ведение западным партнерам, ибо "они будут управлять лучше"…
В России действует теневая система управления. Как теневая экономика 90-х, эта система началась в 2010 году с лоббирования Закона ФЗ №210 «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг», который фактически произвел революцию в госуправлении, антиконституционный переворот. Все ключевые функции государства стали именоваться госуслугами, и их стало возможно передавать частникам. Поэтому самый крупный потенциал и возможности возникли у банков.
Гера, времени не теряя, активно начал вмешиваться в дела государства. И здравоохранение, и образование, и культура это все теперь услуги, поэтому под началом Грефа у нас реализуются и различные образовательные программы. Он может влезть куда угодно. Ничего удивительного в этом нет, все происходит поэтапно по сути, это демонтаж государства до основания, узаконение и построение в России частной власти банков и транснацкорпораций. Проект цифровой экономики, более старая его версия электронное правительство это все из той же серии.
Решения о создании таких структур во всех странах мира принимались во Всемирном банке, затем организовывались конференции по всей планете, утверждались конвенции и проч. Не будем особо углубляться, главное идет глобальная установка на разгосударствление государств. В политической культуре Европы, при всех ее минусах, еще остались механизмы контроля населения за властями, поэтому там это происходит не так нагло. В России же, где за властью олигархии нет фактически никакого контроля, все это реализуется самым наглым образом.
Знакомьтесь - еще один соратник Грефа - некий Сергей Карелов — бывший топ-менеджер международных ИТ-компаний IBM, SGI, Cray, ныне председатель Лиги независимых IT-экспертов, эксперт РСМД (Российский Совет по международным делам). Он один из немногих сторонников цифрового рабства, кто честно об этом заявляет (после Грефа) и при этом даже пытается обосновать научной гипотезой о «Большом брате» как сыне «Большого бога».
Суть гипотезы предельно примитивна, на уровне простейшей аналогии: "как когда-то появление письменности резко усложнило мироощущение человека. Не ведая, что вокруг нас (человеков) творится, мы вынуждены были создать религии («больших богов»), так и сегодня из-за информатизации и компьютеризации требуется создание некоего тотального наблюдателя вместо религий, а вслед за этим кардинальных изменений понятия «что такое хорошо и что такое плохо». Да-да, именно так, и на полном серьёзе, без всяких стеснений выдается эта бесчеловечная теория.
Привожу некоторые цитаты из большого интервью Карелова «Эксперту»:
«Значительное усложнение зарождающейся цивилизации потребовало компенсаторных механизмов, которые позволили с этим усложнением справиться. Тогда справились с помощью Больших богов... если сейчас происходит такой же мощный скачок сложностей, с которым ни наука, ни культура не могут справиться, то почему бы не пойти старым способом и не провести некое кардинальное изменение культурных норм, сформировать новый тип тотального наблюдателя, который будет судить, что хорошо, а что плохо».
Враньё и манипуляция уже даже в том, что если некто будет определять хорошее и плохое, то он уже не просто наблюдатель. Либо подразумевается, что определять это будет кто-то за (над) наблюдателем, а цифровой контроль просто как удобный инструмент.
Вот этот кто-то:
Семья Голдманов. Голдман Сакс груп — один из крупнейших в мире инвестиционных банков
Семья Дюпонов. Одни из богатейших промышленников Америки, Дюпоны сколотили своё состояние на войнах
Семья Ротшильдов. Ни один из богатейших семейных кланов мира не обладает таким ареалом секретности, как эта династия европейских банкиров. На сегодня даже по самым скромным подсчётам состояние семьи Ротшильдов оценивается в более чем 3 трлн. долларов при том, что ни один из членов семьи не обладает личным состоянием более чем 1 млрд. долларов
. Семьи Кунов и Лёбов. Банк Kuhn, Loeb & Co. основанный в 1867 году Абрахомом Куном и Соломоном Лёбом. Во время Русско-Японской войны Kuhn, Loeb & Co. помогали Японии, называется даже сумма в 200 миллионов долларов — гигантские по тем временам деньги. Кроме того, есть свидетельства, что этот же банк выступал спонсором русских революций 1905 и 1917 годов, финансируя многие экстремистские движения.
Семья Рокфеллеров. Сегодня фамилия Рокфеллер стала именем нарицательным и является практически синонимом слово «богатство». Впрочем, бытует мнение, что сегодня Рокфеллеры стремительно теряют своё влияние. Отчасти потому что семья всё время пополняется посторонними людьми в результате браков, количество её членов растёт, а капитал снижается
Наш айтишник Карелов продолжает объяснять свою античеловеческую логику:
«В качестве проверки гипотезы приведу пример коронавируса. Основная проблема, почему пандемия понеслась, в том, что из соображений конфиденциальности, приватности и невозможности следить друг за другом китайцы утаили начало своей эпидемии. А если бы этого не произошло и резкими движениями по всему миру и в Китае обрубили бы передвижение и транспортировку, то и не было бы, глядишь, и эпидемии. Аналогичные примеры можно привести в связи с преступностью, терроризмом и даже со все более нерешаемой проблемой ядерного оружия, потому что она становится снова нерешаемой, так как внедрение искусственного интеллекта в ближайшем будущем ставит вопрос об отсутствии гарантии ядерного уничтожения. Но путем тотального взаимного наблюдения эту проблему можно решить».
Здесь используется излюбленная тема последних лет в международной дипломатии — прозрачность, система международных наблюдателей, транспарентность — и под этим соусом действительно многие могут поддержать, скажем, цифровой контроль за ядерным оружием. Но опять же, понятно, что искусственный интеллект сам по себе не гарантирует безопасность — кто-то должен стоять за ним. Кто? Смотрите выше фото...Вот в Москве, например, «талантливый» мэр наблюдал за больными посредством «сэлфи», внося свою лепту в идею цифрового рабства.
А вот Сергей Карелов раскрывает манипуляторную технологию тотального контроля:
«На чем построена китайская система, о которой много говорят, но мало кто знает, что она собой реально представляет? Она построена не на том, что всех тотально мониторят. Суть ее в том, что там применяется принцип идеальной тюрьмы. То есть за людьми не наблюдают каждую секунду, но люди считают, что за ними могут в любой момент наблюдать, и они не знают, наблюдают за ними или нет. А это меняет их поведение. Главная же цель любой религии — поменять поведение.
Здесь работает то же самое, что сработало, когда мэр Москвы Сергей Собянин ввёл цифровые пропуска. Люди не знали, наблюдают за ними или нет, но они знали, что могут наблюдать, — и это изменило поведение. Цель этих изменений не реальное тотальное наблюдение, которое невозможно. Нельзя читать все письма и просматривать все видео, прослушивать все аудио. Но можно создать систему, которая будет менять поведение подавляющего большинства людей. Люди будут все время держать в голове: «Черт его знает… Нехорошо нарушать вот эту клятву или это правило. Накажут — не накажут, на этом свете — на том свете…» То есть поведение меняется за счет изменения моральных человеческих стимулов».
Таким образом, этот психически нездоровый человек (как, впрочем, и все богоизбранные) признаётся, что тотальный контроль даже с помощью цифры невозможен, более того — он не является целью контроля.
С его помощью человека пугают и приучают к мысли, что «всевидящее око», «Большой брат" постоянно следят за ним». Зачем? Чтобы кардинально изменить поведение человека, наши моральные стимулы.
Можно сказать, что уже сейчас в человека эту мысль заронили и мы уже даже свыкаемся с ней. Причём сделано это не насилием, а сосредоточив активную жизнь человека в гаджетах, заманив удобством и развлечениями.
Дальше - больше. Карелов прямо заявляет: «Первое — нужно отказаться от презумпции приватности и конфиденциальности всем, на всех уровнях. И на уровне индивида, и на уровне государства».
Но как это сделать? Разве в своём уме человек откажется от частной жизни? И как же свобода слова и права человека, которые воспеваются современной парадигмой? Карелов отвечает предельно откровенно:
«Свобода воли — это исключительно выбор между добром и злом. Я могу свободно выбрать, что есть добро и что есть зло. И поскольку культура, в которой мы все живем, является определяющим фактором того, что для каждого из нас становится добром и злом, то с изменением этих культурно-этических норм мы с вами управляем свободой воли.
И если, например, мы говорим, что приватность и конфиденциальность — это все равно что курить в ресторане, всем вокруг от этого будет плохо, а если вы не наденете браслет, который будет снимать показания о ваших физиологических параметрах, то тем самым вы нанесете ущерб здоровью тысяч людей — это вообще фи, так жить нельзя! Какая тут будет свобода воля? Измените морально-этические принципы, заложенные в доминирующие культурно-поведенческие паттерны, — и все, никакой свободы воли не потребуется».
Всё понятно? Расчёт идеологов цифрового брата простой: поскольку мир становится слишком сложным для управления, людей надо напугать растущими опасностями, приучить к тотальному контролю как единственному способу защиты от них, как шансу на сохранение и выживание — и тогда непрозрачная частная жизнь станет априори преступной, а свобода воли ненужным пережитком. Чем не цифровое рабство, выраженное псевдонаучным языком?
Но и это не конечная цель, а только средство. Карелов не боится в своей античеловечной «гипотезе» идти дальше:
«Еще надо учесть, что главным трендом этого нового культурного перехода является максимальное расслоение общества. На уровне людей, если мы имеем в виду персональные богатства человека, на уровне бизнеса. Вымывается всё из середины, все становятся или более бедными, или более богатыми. Если учесть этот тренд, то наблюдение становится еще и предельно простым.
Наблюдение за массами становится простым, потому что эти массы, по сути, ничего не могут, ни на что не влияют и целиком зависимы от, скажем, половины процента людей, которые всем вершат. А тех, которые реально вершат, становится существенно меньше. Грубо говоря, на всю планету и тысячи не наберется. И это означает, что им и между собой гораздо проще организовать тотальное взаимное наблюдение, и задача решается».
Тоже прекрасная откровенность: социальная несправедливость признаётся частью этого процесса, ему нужны миллионы бедных и зависимых, а избранных на всю планеты хватит тысячу. Перед нами фашистская идеология в новом цифровом изложении. И сразу вспоминается Греф с его испугом, что людьми со знаниями нельзя будет манипулировать.
Что же предложат эти умники миллиардам, не избранным в их круг?
«Еще тридцать лет назад количество интеллектуальных агентов определялось исключительно по количеству людей. И их было шесть-семь миллиардов. А сейчас количество умных устройств уже превысило количество интеллектуальных агентов-людей. И лет через пять их будет больше на двенадцать порядков. Поэтому, когда я говорю об усложнении системы в плане сложностей по количеству взаимодействующих интеллектуальных агентов, я вовсе не имею в виду только людей. Более того, от людей вообще можно оставить тысячу, а остальных перевести на базовый доход и виртуальный энтертейнмент, а дальше решать проблему исключительно с интеллектуальными агентами».
Переведу с иезуитского языка на русский: Карелов предлагает оставить тысячу людей из 6-8 миллиардов, а остальных — получается, нелюдей — кормить за счёт минимального дохода без необходимости работы и развлекая гаджетами. Стоит посмотреть на некоторую часть городской молодёжи Запада — и увидим, что это уже реализуется.
И всё же что это за конечная задача такая? Бывший топ-менеджер IBM, обычно предельно откровенный, завершает своё выступление мутной формулировкой: «Сейчас есть лишь одна задача — большее количество интеллектуальных агентов должно быть масштабировано на решение более сложных коллективных задач...»
Задача — решение задач, это называется напустить тумана, зарыть искомое в яму. Но исходя из выраженной им человеконенавистнической, фашистской псевдонаучной «гипотезы» можно предположить, что сложные коллективные задачи — это эвфемизм установлению всемирного цифрового концлагеря в интересах кучки «гуманистов», которые благодаря искусственному интеллекту хотят достигнуть «бессмертности» и править вечно.
И как быть в этом случае государственникам? Есть ли они у нас в эшелоне власти? Оказывается, есть. И они борются с этим «цифровым вирусом», призванным уничтожить даже зачатки государства. Но манера их борьбы тоже весьма своеобразна…Они дают отпор методом создания Госкорпораций, вместо частных компаний.
Очевидно, что существует определенная группа людей, соратников нынешнего президента, благодаря которым, Россия заставила себя вновь уважать на международной арене и постепенно и уверенно восстанавливает свой государственный суверенитет.
Многим эта команда не нравится. Поэтому идет постоянная борьба и с западным лобби в Думе, и с проамериканским экономическим блоком в Правительстве, и с радетелями Мак-Дональдса в Совете Федерации…
Врагов государства гораздо больше, чем государственников. И пока Россия не станет настоящим, русским государством эта борьба не прекратится. Путину в этой борьбе есть чем выстрелить - у него в руках – Сергей Чемезов, Борисов, Шойгу и много других лиц, которые исполняют роль казначеев государства. И президент спокоен, зная, что ресурсы страны не «изграблены», как это утверждают либерасты, а находятся в руках этих людей (а значит у государства) в виде контрольных пакетов акций госкорпораций. О, почти в рифму. И не далек тот час, когда наступит полная национализация самых важных отраслей ресурсной экономики.
Но вот, беда – ну никак не удается повлиять на финансовые структуры России. А почему? Вы как думаете - названная группа бойцов с антигосударственниками сможет решить этот вопрос? Иначе это будет «война с ветряными мельницами», то бишь, с финансовыми мировыми паразитами. Устоят ли наши бойцы? Ведь победить «ротшильдов», имея в груди сердце «абрамовича», невозможно…
Оценили 6 человек
8 кармы