После войны Александр I ударился в религиозную мистику. В юности у Александра была одна только религия – религия «естественного разума». После Отечественной войны он явно делается пиэтистом и мистиком – он все делает для Христова царствования, им руководит только Промысел Божий (см. «Письмо к Кошелеву» С-П архивы Зимнего). Так на него повлиял вихрь пережитых событий; в 1814 г. из-за границы он «привез домой седые волосы».
«Пожар Москвы, – говорил Александр в беседе с немецким пастором Эйлером 20 сентября 1818 г., – просветил мою душу, а суд Господень на снеговых полях наполнил мое сердце такой жаркой верой, какой я до сих пор никогда не испытывал… Теперь я познал Бога… Я понял и понимаю Его волю и Его законы. Во мне созрело и окрепло решение посвятить себя и свое царствование прославлению Его. С тех пор я стал другим человеком».
Психиатрической науке известно, что поддаться мистическому настроению легко. После этого мистика увлекает человека напрочь в свои недра. Мистики разного типа заполняют внимание Александра. В их туманных, а подчас бредовых идеях черпается вся мудрость жизни. Александр в Карлсруэ при посещении баденского герцога
поучается у самого Штиллинга – этого оракула западноевропейского мистицизма и такого же непреложного авторитета русских мистиков.
В полуночных беседах с баронессой Крюденер Александр является в виде кающегося грешника, сокрушающегося о прошлой жизни и прошлых заблуждениях. «Крюденер, – говорит Александр, – подняла предо мною завесу прошедшего и представила жизнь мою со всеми заблуждениями тщеславия и суетной гордости».
Он часами беседует с религиозными энтузиастами квакерами-филантропами Алленом и Грелье, прочувственно плачет, когда ему говорят об ответственности, лежащей на нем, на коленях целует руки вдохновенным проповедникам и в глубоком, торжественном молчании, длящемся несколько минут, ожидает «божественного осенения»: это молчание, вспоминал потом Аллен, «было точно восседание на небеси во Иисусе Христе».
Боровиковский. Икона с изображением святой Екатерины. Писана с Татариновой. https://zen.yandex.com/media/e...
Иисус Христос присутствует незримо и во время обеда Александра с Меттернихом и Крюденер – для Иисуса накрывается даже особый четвертый прибор (воспоминания Баранта). Точно так же Александр покровительствует и татариновским радениям: "его сердце «пламенеет любовью к Спасителю», когда он читает письма вице-президента Библейского общества, обер-гофмейстера Р.А. Кошелева по поводу кружка Татариновой, платить которой 8000 р. в год Александр получает распоряжение «на молитве».
Он обращается ко всякого рода пророкам и пророчицам, чтобы узнать намерения Провидения: юродивый музыкант Никитушка Федоров, вызванный к Александру, как пророк, награждается даже чином XIV класса и т. д. Из подобных бесед, из библейских выписок, сделанных Шишковым в Германии применительно к современным политическим событиям из глав пророка Даниила, Александр черпает идеи Священного союза и убеждается, что он – избранное орудие Божества. "Как Наполеон послужил бичом Божием для выполнения великого дела Провидения, так и Александру предназначена великая миссия освобождения Европы от влияния «грязной и проклятой» Франции" (Михайловский-Данилевский).
Можно ли здесь заподозрить какую-либо неискренность? Тенёта мистицизма и ханжества очень цепки, но нельзя забывать и того, что новая идеология, обосновывающая европейскую политику Александра, чрезвычайно гармонировала с его старыми мечтами. Серьезно ли было влияние Крюденер на Александра?
https://weekend.rambler.ru/peo...
Баронесса Амалия фон Крюденер
Быть может, глубоко прав был один из первых биографов г-жи Крюденер, сказавший: «Очень вероятно, что Александр делал вид, что принимает поучения г-жи Крюденер, для того, чтобы думали, что он предан мечтаниям, которые стоят квадратуры круга и философского камня, и из-за них не видели его честолюбия и глубокого макиавеллизма».
Александр любил выслушивать пророчества и тонкую лесть Крюденер и ей подобных оракулов. «Чей образ должен стоять перед глазами каждого христианина, как не образ Александра Освободителя», – восклицал Штелинг.
«О, какое счастье для русских иметь христианина монархом», – вторит Крюденер. «Я ничего не хочу, кроме Вашей славы»… «Моя жизнь посвящена Вам, и я Вас прославляю среди народов и государств как Божьего избранника».
Не надо забывать и того, что новые религиозные идеи дали новое освещение и Отечественной войне. Наполеона победила природа. Войдя в Россию, предсказывал Шишков, Наполеон «затворился в гробе, из которого не выйдет жив».
Это слишком простое объяснение потрясающим событиям, только что пережитым, казалось уже неудовлетворительным для современников. Надо было найти более глубокий смысл. Если прежде Отечественная война выставлялась, как борьба за свободу, то ее теперь готовы рассматривать в соответствии с новыми мистическими настроениями, как тяжелое испытание, ниспосланное судьбой за грехи. Суд Божий произошел на снеговых полях… Современное дело выше сил человеческих. Здесь явлен «Промысел Божий».
Новое объяснение упрощенно разрешало целый ряд сложных обязательств, ложившихся на правительство. Истинным героем отечественной войны был русский крестьянин… Его надо было вознаградить. Только одну награду ждали – освобождения от рабских цепей. Но если отечественная война наслана была Провидением, кто из смертных может воздать должное народу, который Сам Бог избрал орудием мщения!
"Русский народ совершил великую миссианскую задачу. Он должен гордиться тем, что Бог избрал его «совершить великое дело», и, не предаваясь гордости, смиренно благодарить «Того, Кто излиял на нас толикие щедроты». «Кто, кроме Бога, кто из владык земных и что может ему воздать? Награда ему – дела его, которым свидетели небо и земля», – гласил манифест 1 января 1816 г.
«Не нам, не нам, Господи, а имени Твоему» – вот эпилог войны. И в виде утешения в горестях народу дана была Библия.
Обоснование международной и внутренней политики на христианских началах, вступление России на «новый политический путь – апокалипсический», как метко выразился Шильдер, влекло за собой реакцию во всех сферах общественного и государственного уклада. Мрачная реакция, реакция без поворотов, без отступлений, без колебаний и характеризует вторую половину царствования императора Александра.
Скоро мистицизм был, в свою очередь, заподозрен в революционизме. Мистицизм сменила реакция ортодоксальная, и просветов, которые отмечали «дней александровых прекрасное начало», уже не повторялось.
Александр разочаровался, говорят, в своих прежних политических идеалах. Реформаторские неудачи вызывают раздражение, скептическое отношение ко всему русскому, нравственное уныние завлекает Александра в тенёта ухищренного мистицизма.
Россия оказалась неподготовленной к осуществлению благожелательных начинаний императора, и он охладевает к задачам внутренней политики. Он «удаляется от дел».
Но в это обычное представление надо прежде всего внести один существенный корректив. Историк Якушкин пишет: "Александр, возненавидевший Россию, удалился от дел. Европа и мрачная непрезентабельная фигура временщика Аракчеева закрывали собой Александра".
В действительности, однако, как неопровержимо теперь уже выяснено, что именно в этот период реакции и охлаждения к делам Александр следил за всеми мелочами внутреннего управления.
Дела Комитета министров не оставляют никакого сомнения в этом. Если различные мемории Государственного совета и Комитета министров нередко и валялись долгое время под императорским столом в особых «чемоданчиках» в «ожидании царского взгляда», то причина этого была в ином: на первом плане у него был «гусарский мундир», который заполнил помыслы императора.
Солдатчина и форма всегда у него на первом плане. Отступление от установленного само по себе есть уже проявление революционного духа. Царь пишет личное письмо М.С. Воронцову 2 мая 1824 г.: «Я имею сведения, что в Одессу стекаются из разных мест и в особенности из польских губерний и даже из военнослужащих без позволения своего начальства. Многие такие лица, как с намерением или по своему легкомыслию, занимаются лишь одними неосновательными и противными толками, могущими иметь на слабые умы вредное влияние».
Наряду с вопросом о толках политических Александра будет занимать и вопрос о том, что «военные чины не наблюдают предписанной формы в одежде».
Узнав в Лайбахе, что полковник Корсаков позволил себе расстегнуться на балу в дворце, он пишет Милорадовичу об этом, – добавляя, что «чинопочитание» надо особенно соблюдать в «нынешние превратные времена» и что Корсаков замечен «вольнодумством» в происшествии Семеновского полка.
Аракчеев, которого любили выставлять каким-то злым гением второй половины царствования Александра, был лишь верным исполнителем велений своего шефа. Аракчееву приписывали инициативу и военных поселений, но несомненно, что творцом этого неудачного детища александровского царствования, вызывавшего наибольшую ненависть и оппозицию в обществе и народе, был сам император. Мы знаем также, что многие из знаменитых аракчеевских приказов правились самим Александром, некоторые из черновиков написаны его рукою (свидетельство П.А. Клейнмихеля).
Таким образом Александр сознательно скрывался за Аракчеева, как бы возлагая на него всю ответственность перед обществом за ход государственной жизни и тем самым перекладывая на «злодея»-временщика свою непопулярность. Это, как мы видели, отметил еще де Местр. На это жаловался подчас сам Аракчеев, напр., в 1812 г., когда он был назначен быть в армии «без дела, без пользы; а только пугалом мирским».
А популярность Александра с каждым годом падала. Росла оппозиция – оппозиция не консервативно-дворянского характера, а прогрессивная. В этом отношении Александр не учел той роли, которую могли иметь заграничные походы, так называемая освободительная война. Ответом на оппозицию была реакция; в ответ на реакцию усиливалось оппозиционное настроение с революционным оттенком. Это типичное историческое явление не миновало России. Отсюда понятны и раздражение и скептицизм Александра.
Во внешней политике, как уверяют некоторые историки, произошло одурманивание русского императора тонким австрийским дипломатом графом Меттернихом. Отсюда и определение реакционной линии поведения Александра I.
В дипломатической ловкости последний еще мог поспорить с руководителем австрийской политики. На Венском конгрессе противник Меттерниха многим казался только «простой куклой в руках французского сената».
В действительности было по-иному. Резкая вражда Александра к Меттерниху во время конгресса, доходившая до того, что Александр, любивший всякого рода позы, послал даже вызов на дуэль австрийскому министру, объясняется как раз той настойчивой линией, которую гнул Александр.
https://diletant.media/article...
Третий искуснейший дипломат Венского конгресса – Талейран, обошедший в своей закулисной игре и Александра и Меттерниха, сумел объединить в противодействии России Австрию, Францию и Англию (любопытен отзыв об Александре Талейрана: для него Александр простак (niais) – «гибкость ума не соответствует благородству характера»). Международное положение стало вновь крайне острым.
И трудно сказать, как бы оно разрешилось при упрямстве Александра, при его высокой оценке своей европейской роли, если бы запутанное положение не распутал Наполеон, покинув Эльбу. В предвидении возможного будущего дипломатические враги вновь объединились. Сговор совершился. Если с годами враждебность к Меттерниху сменилась дружелюбием, то это надо объяснить не тем, что Александр подпал под влияние Меттерниха.
К этому времени у Александра появилась определенная пресыщенность жизнью. Можно поверить, что он устал, как то не раз говорил он Лебцельтерну: «я ненавижу войну, видел ее слишком много».
Утомленный славой, он готов был передать руководство европейской политикой Меттерниху. Слава Меттерниха не могла быть к тому же конкуренцией для Александра. Скорее Меттерних в Европе охранял популярность Александра, как это делал Аракчеев в России. Да и русские дела заставляли Александра быть более пристальным в своей внутренней политике, чтобы подтянуть вожжи у себя в стране.
И если здесь иногда казалось, что Александр стушевывается перед аракчеевщиной или бездействует в борьбе с революцией, то это проистекало не от того, что Александра мучила мысль, что ему придется наказывать людей, стремления которых он разделял в молодости (так будто бы утверждала императрица Елизавета Алексеевна в разговоре с кн. С.Г. Волконским). Здесь просто была попытка играть двойную роль, объясняемую тем личным страхом, который испытывал Александр перед революцией в России.
Отец Павел Осипович Пирлинг SJ (фр. Paul Pierling, 1840, Санкт-Петербург — 25 февраля 1922, Брюссель) — русский католический священник немецкого происхождения.
Дальнейший путь Александра настолько мистичен и загадочен, что некоторые авторы утверждают, будто бы он умер католиком. Книга отца Пирлинга, переведенная на русский язык («Не умер ли католиком Александр I». Изд. «Современные Проблемы». М., 1914).
Еще в 1848 г. в журнале «Constitutionale Romano» появились сведения о том, что Александр I умер католиком. Это предание уже более подробно было развито в 1852 г. наперсником папы Григория XVI, Гаетано Морони, в церковно-историческом словаре. Предание основывалось на сообщении самого папы, слышавшего в свою очередь его от своего предшественника Льва XII, который входил в сношения с Александром I по поводу обращения его в католичество и соединения церквей.
В 1860 г. тот же вопрос подвергся рассмотрению в журнале «Le Correspondant» (эту статью падре Пирлинг, приведший всю библиографию, почему-то не называет). Статья эта (Tendances catholiques de la société russe) была выпущена отдельной брошюрой и попала в руки Д.Н. Свербеева, выступившего в 1870 г. в «Русском Архиве» (№ 10) с опровержением.
В 70-х гг. был опубликован еще ряд данных или вернее рассказов, дополнявших предание из других источников. Объединяя этот, уже опубликованный, материал и дополняя его новыми сообщениями, известный историк сношений России с Папским Престолом отец Пирлинг выступил 13 лет назад в парижском журнале «Le Correspondant» (февраль, 1901 г.) со статьей: «L’Empereur Alexandre I est-il mort catholique?»
Суть дела заключается в следующем: Александр I в конце 1825 г. отправил в Рим генерала Мишо с миссией религиозного характера. Мишо, по преданию, открыл Льву XII, что русский император желает отказаться от православия и осуществить идею соединения церквей: будто бы Мишо от имени императора признал папу главой церкви.
Предание основано не только на показаниях римской курии, но и на свидетельствах близких генералу лиц: дочери известного дипломата де Местра, брата и друга. Мишо после смерти Александра I послал подробное донесение о своей миссии и намерениях покойного императора Николаю I, который уничтожил это донесение. Лица, близкие Мишо, которым генерал открыл свою тайну, видели, однако, эту копию.Таковы главнейшие данные для решения «загадки».
Василий Алексеевич Бильбасов — русский историк и публицист, специалист по правлению Екатерины II.
За отсутствием документов приходится лишь строить предположения. Когда во французской печати появилась статья падре Пирлинга, о ней в «Русской Старине» (апрель 1901 г.) писал В.А. Бильбасов, указывавший, что нет основания отрицать всецело это «иноземное предание», как склонна была национальная историография, именовавшая указанные сведения «историческим подлогом» и «заведомою ложью». Мнение Бильбасова сводилось к тому, что Александр умер членом православной церкви – «это истина факта», но имел в последнее время склонность к католицизму – «это будет истина чувствования». Так разрешал Бильбасов загадку.
В 1913 г. статья Пирлинга вышла отдельно в расширенном виде и сразу выдержала два издания: очевидно, это старое сенсационное открытие было принято за новое, и католическому сердцу лестно было сопричислить императора всероссийского к лону католической церкви. Новое издание и переведено на русский язык.
Александр Францевич Мишо де Боретура
Каково же было реальное значение миссии генерала Мишо? Принимая во внимание отрицательные меры против католиков в конце царствования Александра (прибавим, явно выражавшееся Александром недовольство по поводу «латинской» пропаганды среди греко-униатов под влиянием библейских обществ), автор книги отец Пирлинг не решается ответить на этот вопрос определенно.
Вопрос остается открытым, и действительно странно, что именно в эти годы, как доносил французский посол Лафероннэ своему правительству, «католицизм пользовался меньше протекцией, чем другие культы». Но лично для Александра автор решает вопрос более определенно: «в душе он, очевидно, принадлежал к истинной церкви» (т. е. к католичеству)… Император «унес с собою в могилу… прекрасную мысль».
Может быть, все это очень лестно для католических писателей, но данных для признания правдой стремление Александра стать католиком вместе со всеми православными – нет!
Но одно несомненно: Александр пользовался всем и всеми по мере надобности. И не проще ли, не в большем ли соответствии с установленным ныне обликом Александра было бы предположить, что посылка генерала Мишо к папе Льву XII с какими-то таинственными предложениями является обычным для Александра приемом действовать сразу на несколько фронтов.
Не надо забывать, что в руках Александра идея Священного союза, мистика, библейские общества в значительной степени были орудием реакционной политики. Но и мистика, как известно, была заподозрена в революционной опасности.
Святой Престол с самого начала относился не сочувственно к мистическим увлечениям правительства, а равно и к самой идее Священного союза: папа, как светский владыка, не подписал акта Священного союза.
Сокрушая мистику, Александр обратился к двум звеньям кафолической церкви – и к реакционному православию, и к реакционному католицизму. Не в этом ли действительная причина идеи «соединения церквей»? Мечтать о ней Александр мог только на словах, но не в помыслах. И это отвечало всей линии его поведения.
На наш взгляд, миссия Мишо объясняется совсем просто. Припомним, что правительство Александра I довольно единодушно действовало вместе с папой против революционного духа. В 1821 г. Пием VII была издана булла против карбонариев и других тайных обществ. Булла была обнародована в России, а затем, как известно, был издан общегосударственный закон, запрещавший всякие тайные общества.
С Львом XII (преемником Пия VII) добрые отношения на первых порах несколько нарушились, ибо «сей первосвященник и окружающие его прелаты», как гласит официальное сообщение, уклонялись «от правил терпимости и умеренности, коими предместник его руководствовался, и желают, сколько возможно, восстановить прежнюю власть Римского Престола».
Новый папа издал в 1824 г. буллу, направленную католическим епископам в Россию без сношения с министерством через миссию. Булла была запрещена, так как в ней было усмотрено «присвоение той неограниченной монархической власти папе в делах церковных», которая «несовместна с правами государей».
Архиепископ Станислав Богуш-Сестренцевич — католический епископ, первый архиепископ Могилёвский.
Затем правительство скоро усмотрело в действиях римской конгрегации послабление в исполнении буллы Пия VII о тайных обществах. А именно по ходатайству митрополита римско-католических церквей Сестренцевича было дано разрешение епископам «давать отпущение тем, кои некогда принадлежали к тайным обществам, но оставили уже оные». Главное управление иностранных исповеданий нашло, что новый декрет уничтожает «благотворное для общественного спокойствия действие» буллы против тайных обществ и ослабляет «самый государственный закон».
Александр I признал действие римской конгрегации «столь важным», что пожелал «собственноручно» о том написать папе, отправив с письмом генерала Бишо...
Последние годы жизни, легенда об Фёдоре Кузьмиче и смерть Александра читайте в следующей публикации…
Продолжение следует…
Оценил 1 человек
3 кармы