Прошел 31 год со знаменитых событий 18-21 августа, когда члены ГКЧП пытались предотвратить подписание Союзного договора, который ставил точку в истории СССР как цельного образования. В интервью писатель Александр Проханов рассказал про коренные проблемы ГКЧП, причины краха СССР, а также про современные реалии – перспективы специальной военной операции (СВО) на Украине в контексте Русской Мечты.
Александр Андреевич Проханов — советский и российский писатель, журналист, прозаик, сценарист, общественный и политический деятель. Член секретариата Союза писателей России. Главный редактор газеты «Завтра»
— Исполняется 31 год ГКЧП, провал которого привел к распаду СССР. Можно ли сказать, что СВО повернула этот центростремительный процесс вспять?
— К распаду Советского Союза привел не провал ГКЧП, а спецоперация под названием «Перестройка». ГКЧП был последним аккордом этой спецоперации – поэтому распад СССР последовал за ним. А вот что такое ГКЧП, и как он формировался, какие тайны, внутренние пружины были – это уже совсем другая тема, огромная, интересная и важная.
Что же касается СВО, то я называю ее «русской контратакой». Она началась почти сразу после великого русского поражения в 1991-м году, когда враг не просто пришел в Восточную Германию и сожрал ее, не просто поглотил страны Варшавского договора, не просто разгромил СССР и отломил от него огромные территории. Эта спецоперация началась, когда русские десантники в Югославии ринулись в Приштину и захватили аэродром. Это показало, что Россия начала контратаку и продолжает контратаковать. Потом это была победа во время Второй Чеченской войны, операция по усмирению разрозненной Грузии, освобождение Абхазии и Южной Осетии, мощная операция по восстановлению разгромленного народно-промышленного комплекса России. Конечно же, это Крым, божественный и дивный Крым, это восстание на Донбассе в 2014-м году, которое было остановлено на 8 лет, и мы ждали продолжения. И, конечно же, это наше недавнее «вторжение» на Украину – тоже продолжение русской контратаки.
Она может замедляться, останавливаться, но она неуклонна, ибо она направлена на восстановление глубинной, подлинной сущности Российской Империи на всех ее пространствах и вертикальных божественных высотах.
— Какими мотивами руководствовались в ГКЧП? Что это было: попытка сохранить социалистическую идеологию, большую страну-империю, свои собственные позиции в системе?
— ГКЧПисты поняли (слишком поздно, правда), что «Перестройка» – это целый проект, направленный на разрушение всех основ советского государства – и идеологических тоже, разрушая все константы, которые держат и движут государством: герои, смыслы, подвиги, формы истории, а также экономические уклады (с созданием чудовищных экономических законов, которые разрушали предприятия, законы «свободной экономической деятельности» для торговли с Западом).
В ГКЧП осознали, что речь идет о планомерном разрушении государства, и с огромным опозданием они решили остановить это разрушение. Хотя они не знали, что списки ГКЧП формировал Горбачев и вносил туда ряд новых персон. Они не понимали, что внутри ГКЧП заложен механизм предательства. ГКЧП должны были арестовать Ельцина, остановить ельцинизм и попытаться стабилизировать этот распад. Вместо этого ГКЧП не арестовал Ельцина, главная задача не была выполнена.
Два дня, пока Горбачева не было в Москве, у ГКЧП оказалась полная власть, возник был конституционный вакуум. Во время этого вакуума полномочия Горбачева были переданы Ельцину, и, вернувшись в Москву, Горбачев не потребовал возвращения этих полномочий. Ельцин совершил свой государственный переворот. ГКЧП руководствовался благими пожеланиями – стабилизацией распадающегося огромного государства – однако на самом деле не имел должного инструментария, его действия заранее были обречены.
— То есть шанса на победу ГКЧП совсем не было?
— Если бы ГКЧП удержал власть, не факт, что он спас бы СССР. Потому что в СССР не возникло тенденции, которая была в Китае – не появился лидер-философ, метафизик, как Дэн Сяопин, способный, не ломая систему, дать ей новое дыхание, новое развитие. В СССР такого человека не было. В ГКЧП мыслили стабильными категориями, и они все равно были элементами разрушающейся, уходящей империи. Ветры истории не наполняли их паруса. Среди ГКЧПистов не было ни одного человека, хоть сколько-то похожего на Дэн Сяопина – ни в военном, ни в политическом, ни в экономическом отношении.
Поэтому, даже победив, ГКЧП вряд ли бы смог сдержать парад суверенитетов и остановить цепную реакцию разложения всех советских структур.
— Ваши личные ощущения: что Вы чувствовали в тот момент, когда по радио и телевидению зачитали официальный текст «Заявление Советского руководства» и позже, когда стало понятно, что ГКЧП проигрывает?
— Почти все ГКЧПисты были мне знакомы, со многими я дружил – например, с Баклановым Олегом Дмитриевичем. Я чувствовал, что в недрах этой группы людей, с которыми я общался, с которыми вместе ездили в интересные поездки, побывали за границей, были в важной и интересной поездке на Новую землю – что среди этих людей назревает такой заговор, ГКЧПистский союз. Поэтому я знал, что это должно случиться. Это произошло – я испытал огромное удовлетворение, ликование, что наконец происходят мои чаяния (а я их к этому постоянно побуждал), что сбываются и другие мои усилия, которые были направлены на остановку этого распада. Я ликовал. Это были первые ощущения от их заявления.
— Смерти бывшего председателя КГБ Бакатина, Шушкевича, Бурбулиса, заявления Горбачева о том, что Путин разрушил его наследие. Есть ли какой-то символизм в физическом уходе символов «Перестройки», беловежских соглашений?
— Я думаю, что в этом нет символизма, потому что ушли не просто люди, а ушла эпоха. Практически все люди, которые сопротивлялись, ушли – ГКЧПисты ушли, мои друзья и знакомые, коллеги по борьбе, многие в проклятые 90-е годы. Ушла эпоха. К разрушителям СССР, конечно, нет никакого сочувствия, но символично другое: что Горбачев до сих пор жив. Вот это странно. Он пережил свое время, своих соратников, и всех нас переживет – есть ощущение, что он вечный, тот самый «вечный жид», которому подарили бессмертие, что он будет смотреть на корчащееся человечество и сам будет мучаться и корчиться. Горбачев с этой печатью на лбу продолжает существовать, и он является для всех нас не угрозой, а неким жутким напоминанием о том, что мы живем во времена господства сатанинских сил.
— Что станет итогом СВО – новый СССР, империя, русское национальное государство?
— Не знаю – история распорядится. Мне кажется, что в результате завершения спецоперации (а может, она вообще не имеет завершения) должно возникнуть новое пространство, в котором должна возникнуть новая элита. В недрах новой элиты должна быть новая имперская идеология – идеология Русской Мечты. В недрах этой новой дерзкой идеологии должны быть созданы новые структуры управления страной – новая экономика, новые формы организации производства, новая внешняя политика. По существу, у этого государства есть неизбежное будущее, продолжающее русскую контратаку. Этой контратаке суждено столкнуться еще с множеством сил, как внутренних, так и внешних.
Поэтому говорить о том, как будет называться государство, бессмысленно. Ясно, что это не будет СССР, не будет Романовской Империей или Московским княжеством. Мне кажется, это будет государство, в котором будут присутствовать мощнейший проектный компонент, чем был силен Советский Союз, в государстве будет существовать поле свободной активности, как экономической, так и философской. В этом государстве будет существовать структура, которая нормирует и то, и другое – чтобы они не уничтожали и не поглощали друг друга. И все это будет пронизано русскими смыслами, которые я называю «Коды Русской Мечты».
— В статье «Трагедия централизма» 1990-го года вы предложили альтернативу как встраиванию в мировое сообщество, так и сталинскому скачку в будущее с напряжением всех усилий:
«Будущая идея развития, будущая формула нашего бытия скрывается в будущем, еще не возросшем лесу нашей истребленной культуры. Только взрастив всю флору наших идей, дав ей сомкнуться в живой, трепещущий свод, мы сможем расслышать в гуле и шуме вершин истинное слово нашей жизни. А до этого все будет ошибка, конвульсия парализованного катастрофой ума».
Возможна ли еще эта альтернатива? Вы бы назвали именно это Мечтой?
— Я называю это Русская Мечта. Русская Мечта – это способность русского народа при всей своей тысячелетней истории, при разных ее формациях (язычестве, христианстве, романовской империи, большевизме и пр.) воспроизводить чаяния благого, вечного, бессмертного бытия. То есть – Царствия Небесного, проявления глубинного русского народа, России Вечной: это все и составляет суть Русской Мечты. Именно эта мечта каждый раз после большого русского исторического поражения позволяла вставать и продолжать свой путь, шествие к Идеальному Государству.
Для меня сегодняшняя и завтрашняя Россия – это воспроизведение этой Мечты на новом уровне, когда мы выходим из очередной чудовищной черной дыры истории, как в 1991 году. Русское восхождение будет в таких формах государственности, которые мы еще не можем представить. Важно, что в этом государстве будет идеология Русской Мечты. А значит – идеология русской победы.
Оценил 1 человек
1 кармы