Предательство и коллаборационизм в России в годы Первой Мировой войны

Происхождение понятия «коллаборационизм» ведет нас в далекий 1802 год. Коллаборантами во время наполеоновских войн называли контрабандистов, торгующих с Англией и оказывающих помощь монархистам. Французское слово «collaborateur» - «сотрудничать» происходит от латинского «collaborare» - работа с кем-то. В значении "предательское сотрудничество с врагом» этот термин начал употребляться во Второй мировой войне

Коллаборационизм в юридической трактовке международного права — осознанное, добровольное и умышленное сотрудничество с врагом, в его интересах и в ущерб своему государству. Термин чаще применяется в более узком смысле — как политическое, экономическое и военное сотрудничество с оккупантами. В уголовном законодательстве подавляющего большинства стран мира факт коллаборационизма квалифицируется как преступление против своего государства, обычно как государственная измена.

Одним из излюбленных утверждений нынешних псевдомонархистов является тезис о том, что в годы Великой Отечественной войны у нас в стране имело место массовое предательство, а вот при царе-батюшке, в годы Первой мировой, такого дескать – не было и все нации Российской империи горой стояли за Николая Второго и готовы были «лечь костьми» за него на поле брани.

Конечно же, это – полная ерунда.

Разумеется, масштабы предательства и коллаборационизма в ходе этих войн серьезно отличались, и этому есть свои причины и объяснения.

В ходе Первой мировой войны ни одна из Центральных держав не пыталась сформировать боевые части из русских военнопленных (впрочем, учитывая огромное количество оных, многократные случаи добровольного ухода в плен русских солдат прямо из окопов (порой по несколько сотен за раз) и общий накал недовольства царской политикой в обществе, можно предположить, что если бы, к примеру, немцы все же решились бы на создание подобных формирований, то определенный успех среди военнопленных они бы имели). И все же отряды из российских коллаборационистов на стороне Тройственного Союза воевали. Это были своего рода прототипы будущих национальных частей Вермахта и СС, формировавшихся из эстонских, латышских, украинских, казацких и прочих добровольцев - словом, из всех тех, кто воевал отнюдь не за свободную от большевиков Россию, а за выделение из состава поверженного СССР своих полунезависимых государств. Такую же цель преследовали и русскоподданые добровольцы немецкой и австро-венгерской армий времен Первой мировой.

Одной из самых русофобских территорий Российской империи было Великое княжество Финляндское  (обладавшее, по бездумным прихотям некоторых русских царей, такими привилегиями и льготами, которые и не снились коренному русскому населению в самой России) и Царство Польское.

В конце ноября 1914 года в Стокгольме делегаты гельсингфорского Студенческого комитета Бертель Паулиг и Вальтер Хорн вместе с антирусски настроенными финскими эмигрантами составили обращение к германскому правительству с просьбой принять финских добровольцев, готовых сражаться против России, организовать их обучение и снабжение. 11 декабря 1914 года это обращение через немецкого посла в Швеции было передано канцлеру Бетман-Гольвегу. Кстати, сделано это все было не без помощи брата небезызвестного Карла Густава Маннергейма. 

26 января 1915 года в Берлине прошло совещание представителей Военного министерства, Генерального штаба и МИДа, на котором было принято решение удовлетворить просьбу финских активистов и создать в Локштедте, под Гамбургом, лагерь для проведения 4-х недельных курсов военной подготовки для финских добровольцев. 

Уже 25 февраля того же года эти курсы начали функционировать, а первыми их слушателями стали 182 финна. Руководил обучением добровольцев майор Максимилиан Байер. 26 августа 1915 года приказом военного министра В. Фон Хоенборна курсы были преобразованы в учебную группу «Локштедт», которая формировалась в виде егерского батальона. 3 мая 1916 года подразделению было присвоено наименование «27-й Королевский прусский егерский батальон» и было принято решение об отправке его на фронт. К этому моменту численность батальона достигла 1897 человек. Командиром оставался майор Байер. Формирование имело собственное знамя (с финским львом в центре и немецкими орлами по углам) и гимн – «Егерский марш», слова к которому написал боец батальона Хейкки Нурмио, а вот музыку – известный финский композитор Ян Сибелиус (сегодня этот марш является гимном Бронетанковой бригады Хяме). 30 мая Вильгельм II принял парад 27-го егерского батальона, после чего тот убыл на Рижский фронт в распоряжение группы армий «Митава». Формирование ни разу не было задействовано в крупных сражениях, но поучаствовало в нескольких локальных боях (а заодно во множестве разведывательных и диверсионных операций на территории Финляндии), в ходе которых его потери составили 13 человек убитыми и 24 ранеными. 

Однако куда более серьезные потери батальон нес по причине недовольства его бойцов своим немецким командованием. По мнению финнов, немцы слишком мало внимание уделяли будущему Финляндии и участию своих финских бойцов в судьбах этого самого будущего. Участились случаи неповиновения начальству, в результате которых к марту 1917 года из батальона было отчислено 175 человек. Кроме того, несколько человек перешли на сторону русских войск. 

В итоге батальон был снят с фронта и передислоцирован в Либаву. От обязанностей командира был отстранен Байер, место которого занял капитан Кнатс. 

После обретения Финляндией независимости большая часть бойцов батальона вернулась на родину и приняла деятельное участие в Гражданской войне и советско-финских войнах 1918-1922 годов. По сути, 27-й егерский батальон стал основой для создания вначале щюцкора, а затем и финской армии. Бывшие добровольцы долгое время занимали многие ключевые посты армии Финляндии. 

В качестве примеров можно привести Х. Эквиста (в 1939-1940 – командующий II корпусом, в 1942-1944 – армией «Карельский Перешеек)

Г.В. Эстермана (1933-1939 – главнокомандующий силами обороны Финляндии, 1939-1940 – командующий армией «Карельский перешеек»)

Л.К. Эша (1940 – начальник Генштаба, 1942-1944 – командующий Олонецкой группой финских войск)

А. Сихво (1926-1933, 1946-1953 – командующий силами обороны, 1941-1944 – командующий ПВО)

А.Э. Хейнрихса (1940-1941, 1942-1944 – начальник Генштаба), В.Ю. Хэглунда (1939-1941 – командующий IV корпусом, 1941-1943 – командующий VII корпусом)

Я.Ф. Люндквиста (1932-1945 – командующий ВВС)

Февральская революция в России дала новые перспективы финского национального движения, с другой стороны события февраля - марта стали новой отправной точкой в развитии коллаборационизма.

24 марта 1917 г. в Берлине было подготовлено якобы одобренное кайзером заявление по «финляндскому вопросу». В нём, в частности, прозвучали следующие слова: «Немецкое правительство заинтересовано в том, чтобы Финляндия по возможности продвигалась в направлении обретения полной самостоятельности. Вследствие этого, немецкое правительство желало бы при заключении мира действовать в соответствующей обстановке для достижения этой цели. Если же какой-либо государственный союз между Россией и Финляндией сохранится, Германия готова выступить в пользу получения последней гарантий автономии».

Финляндские сторонники независимости в своих воспоминаниях утверждали, что слух о подписании кайзером Вильгельмом мартовского меморандума по финляндскому вопросу «существенно содействовал тому, чтобы сориентировать Финляндию к решительному образу действий против России».

С этого момента в Финляндию хлынуло оружие и немецкие офицеры.

Кроме того, ещё в конце марта 1917 г. немецкое командование приняло окончательное решение о выводе 27-го егерского батальона с фронта и размещении его в Либаве. Новый учебный план предусматривал более глубокое специализированное военное образование. Особое значение придавалось подготовке офицерского и унтер-офицерского состава, чтобы финляндцы оказались в состоянии руководить крупными воинскими подразделениями. В пользу подобного обучения ратовал новый командир батальона капитан Эдуард Аусфельд.

С лета 1917 г. увеличилось количество финляндских егерей, отправляемых в княжество с целью создания там военной организации (шюцкора). 

А. Циммерман в одной из телеграмм генералу Э. Людендорфу указывал: «Мы сейчас многих получивших военное образование финляндцев по возможности отправляем в Финляндию и поддерживаем страну в создании военной организации. Правда, о нашей помощи не должно быть известно».

После Февральской революции 1917 г. в Финляндии началось формирование финской Красной гвардии (Punakaarti), представлявшей собой военизированное крыло Социал-демократической партии Финляндии. Как правило, рядовой состав Красной гвардии комплектовался из числа рабочих различных профессий, а командный состав – из финских и русских революционеров, активистов социал-демократической партии, представителей интеллигенции, симпатизировавшей социал-демократам. Некоторые бойцы и командиры Красной гвардии имели опыт участия еще в революционных событиях 1905-1907 гг.

Опасаясь активизации Красной гвардии и перспективы захвата власти в стране «красными», 12 января 1918 года финский парламент поручил Сенату немедленно принять меры для наведения порядка на территории Финляндии. Возглавить «наведение порядка» Сенат, в свою очередь, поручил генералу барону Карлу Густаву Маннергейму.

16 января 1918 года генерал Маннергейм был назначен главнокомандующим финской армией, основой которой были коллаборанты 27-го егерского батальона сформированного на территории Германии. 

Русофобия такого воинского формирования была запредельной, фактом является резня устроенная финнами в Выборге в 1918г. и советско-финские войны 1918-1922 годов. В которых Финляндия совершала акт агрессии без объявления войны, а жестокость по отношению к русскому населению запредельной.