Автор публикации Роберт Каган - старший научный сотрудник Брукингского института и главный редактор The Washington Post, известный нам еще и как муж Виктории Нуланд, которая недавно покинула пост заместителя госсекретаря США.
Поскольку конфликт на Украине продолжается, и его окончание не предвидится, люди, не являющиеся украинцами, начали говорить о мирном урегулировании путём переговоров и стремиться к нему. Как недавно выразился представитель Совета национальной безопасности Джон Кирби, «наиболее вероятным исходом здесь является прекращение конфликта путём переговоров». И мы знаем, что это значит для Украины. Как прямо выразился президент Чехии Петр Павел, давний сторонник Киева: украинцам «придется быть реалистами» и понимать, что «наиболее вероятным исходом войны будет то, что часть украинской территории временно окажется под российской оккупацией».
Ирония, что чешский лидер призывает к такому курсу в отношении Украины, не ускользнёт от тех, кто разбирается в истории, — именно такой совет «реалисты» того времени дали чешским лидерам в 1938 году. Как объяснил Джордж Кеннан сразу после Мюнхенской конференции, на которой Чехословакия уступила контроль над частью своей территории гитлеровской Германии, «Чехословакия, в конце концов, является государством Центральной Европы. В конечном счёте его судьба должна быть связана с доминирующими силами в этом регионе, а не против них». Однако, продолжил он, Мюнхенское соглашение, по крайней мере, «оставило в неприкосновенности сердце страны… которое, несомненно, было бы принесено в жертву, если бы решение было романтическим и заключалось в безнадёжном сопротивлении, а не в унизительном, но по-настоящему героическом реализме».
Как мы теперь знаем, ”сердце страны“ не осталось "физически нетронутым”. Через несколько месяцев после Мюнхенского соглашения немецкая армия вошла в страну и захватила остальную часть Чехословакии.
Сегодня именно украинцев призывают отказаться от "романтического пути безнадежного сопротивления" и следовать "героическому пути реализма". Но если они это сделают, что помешает России захватить остальную часть Украины, когда она будет готова?
Сторонники урегулирования конфликта путём переговоров с территориальными уступками со стороны Украины не отрицают этой опасности и пытаются справиться с ней разными способами. Все, похоже, исходят из того, что послевоенная Украина получит полный доступ к американскому и натовскому вооружению, обучению и другим формам военной помощи, а также существенную помощь в восстановлении.
Бывший госсекретарь Майк Помпео в том, что он называет «мирным планом Трампа для Украины», предложил предоставить Украине 100 миллиардов долларов из специального фонда НАТО и ещё 500 миллиардов долларов в виде кредитов по схеме «ленд-лиз» для покупки оружия (которые, по-видимому, как и в случае с первоначальным «ленд-лизом», не нужно будет возвращать десятилетиями, если вообще придётся). Другие призывают к «постоянной военной помощи в мирное время», чтобы «помочь Киеву создать надёжное сдерживающее средство». Даже сенатор Джей Ди Вэнс (вице Трампа) предполагает создание каких-то гарантий безопасности Украины, чтобы «русские не вторглись снова». Он призывает к созданию «сильно укреплённой» «демилитаризованной зоны» между российскими и украинскими войсками, что может означать одно из двух: либо создание каких-то международных миротворческих сил между двумя армиями, либо создание украинской армии, способной самостоятельно отразить нападение России.
Распространенное предположение состоит в том, что украинцы являются самым большим препятствием для такого урегулирования, потому что они не хотят отказываться от территории. Это неверно. Если бы Соединенные Штаты и НАТО хотели заставить Киев принять это, они могли бы. Какими бы храбрыми и решительными ни были украинцы, они не могут продолжать борьбу без поддержки США и Запада и поэтому в конечном итоге должны подчиниться диктату Запада, как это сделали чехи в 1938 году.
Но что насчёт Владимира Путина?
Похоже, мало кто задумывался о том, согласится ли президент России на мирное урегулирование, предложенное сторонниками переговоров. Подумайте, как бы выглядело такое урегулирование с точки зрения Москвы: до войны Россия имела дело с относительно слабой и политически раздробленной Украиной, которая с переменным успехом пыталась наладить более тесные связи с нерешительной Европой и неоднозначными США. В конце 2021 года в Украине было чуть более 200 000 действующих военнослужащих, а в России — более 900 000.
Три года спустя изменилась как Украина, так и военный баланс в Центральной и Восточной Европе. Сегодня в Украине более 900 000 действующих военнослужащих и сотни тысяч обученных и прошедших боевое крещение резервистов. Фактически она стала больше, чем вооружённые силы Великобритании, Германии и Польши вместе взятые. И, согласно предложениям Помпео и других, так будет и дальше, чему способствует непрерывный поток военной помощи на миллиарды долларов. НАТО этим летом учредило постоянный центр в Висбадене, Германия, со штатом в 700 человек для наблюдения за обучением и “долгосрочным развитием” украинских вооруженных сил, повышения оперативной совместимости между украинскими силами и силами НАТО, а также для управления распределением и ремонтом огромного количества военной техники, поступающей в Украину сейчас и в будущем. Предположительно, США и союзники по НАТО планируют продолжать предоставлять разведданные и рекомендации по наведению на цель, как они все это делали в ходе конфликта.
Более того, эта хорошо вооружённая послевоенная Украина станет крайне враждебным соседом. Украинцы не скоро забудут смерть, разрушения. По мере того, как украинцы будут оплакивать утраченные территории и стремиться к их возвращению, в них будет нарастать реваншистский настрой, особенно с учётом того, что, по словам Помпео, Соединённые Штаты и большая часть международного сообщества официально не признают завоевания России, но, по словам Павла, будут считать их «временными». Действительно, по словам одного из ведущих сторонников мирного урегулирования путём переговоров, целью любого урегулирования было бы обеспечение того, чтобы украинские военные имели возможность «держать под угрозой любые территории, находящиеся под российской оккупацией», и даже «наносить удары по самой России».
Таким образом, в обмен на присоединение Донбасса, Крыма и некоторых других стратегически важных территорий (большая часть которых была неподконтрольна Киеву ещё до войны) Путин получает озлобленную, мощную, реваншистски настроенную Украину, хорошо вооружённую и обученную Западом и всё больше интегрирующуюся в НАТО, с официальным членством или без него.
Многие американцы и европейцы были бы довольны таким исходом — даже если бы украинцы были недовольны — некоторые даже назвали бы это «настоящей стратегической победой». Однако России было бы трудно скрыть масштабы стратегического провала. Война не только создала эту военную Украину на ее границах, но и привела Финляндию и Швецию в НАТО. России придётся усилить оборону по всему западному фронту, уделяя особое внимание границе с Украиной.
Таким образом, после трёх лет войны и масштабных экономических потрясений Путину удалось бы лишь замкнуть кольцо окружения вокруг России, приблизить враждебные силы к российской границе и существенно увеличить расходы на оборону даже в мирное время. Путин явно хочет видеть себя Петром Великим XXI века, но в таком случае он будет больше похож на Николая II XX века, который втянул Россию в войну, расколовшую её армию, расчленившую империю и, кстати, приведшую к свержению и убийству царя и концу более чем 300-летней династии Романовых.
Как это часто бывает, внешняя политика США в отношении Украины была просто продиктована тем, чего американцы не хотят. Они не хотят оказаться в состоянии войны с Россией; они не хотят тратить сотни миллиардов долларов каждый год на войну, в которой, казалось бы, невозможно победить; но они также не хотят нести вину и стыд за то, что позволили Украине проиграть, со всеми вытекающими отсюда гуманитарными ужасами и стратегическими проблемами.
Несмотря на все их претензии на “реализм”, Помпео и другие сторонники территориальных уступок путем переговоров обещают результат, который удобно решит проблемы США, но не кого-либо другого. США могут навязать свою волю отчаянно зависимой Украине, но почему Путин должен на это соглашаться? Сторонники мирных переговоров с Россией просто предполагают, что Путин примет результат, который наилучшим образом отвечает потребностям Америки.
Это не тот способ, которым ведутся переговоры и не тот, которым будут вестись эти переговоры. Одно дело, если бы США, НАТО и Украина могли эффективно диктовать условия Путину — как это могло бы быть, если бы администрация Байдена не отказалась предоставить Украине то, что ей было нужно в первые месяцы войны, и как это могло бы быть сейчас, если бы администрация предоставила Украине разрешения и оружие, которые ей нужны.
Однако этого не произошло и не произойдёт. Если Россия не будет явно проигрывать войну к моменту начала переговоров, то это будут переговоры равных, и их результат будет отражать реальное состояние военной ситуации. Поэтому соглашение не будет справедливым. Там не будет расплаты за начало конфликта. Оно должно быть беспристрастный для всех сторон. Путина тоже есть свои интересы, и главным из них будет стремление избежать именно той послевоенной ситуации, о которой говорилось выше.
Таким образом, в этом случае ключевыми вопросами на любых реальных переговорах, помимо определения новой фактической границы Украины, будут численность украинской армии и характер её отношений с США и НАТО. Прямая военная помощь от правительства к правительству, обучение и обмен разведданными на протяжении всей войны выходили за рамки нейтральности, они сделали США и их союзников фактическими участниками конфликта. Путин будет настаивать на жёстких ограничениях на помощь Украине со стороны внешних сил, в частности США, если он вообще согласится на такую помощь. Он также, скорее всего, потребует, чтобы численность украинской армии была сокращена до довоенного мирного уровня или почти до этого, чтобы у них не было возможности «нанести удар по самой России». Почему он должен требовать меньше?
Есть две причины, по которым Путин может согласиться на соглашение, изложенное Помпео и другими. Первое, если он не намерен его соблюдать, потому что предполагает, что США и НАТО на самом деле не будут продолжать вооружать и защищать Украину, независимо от того, что позволяет соглашение. Для Путина это неплохая ставка, учитывая, как трудно было США и другим западным странам надежно наладить военную помощь, вполне возможно, что западная общественность будет испытывать ограниченный энтузиазм по поводу расходов сотен миллиардов долларов на оборону Украины в мирное время.
Но и для Путина будут риски. Когда война прекратится, в России начнется расплата. Война, которая стоила так дорого и принесла так мало пользы, и которая оставила Россию объективно в худшем стратегическом положении, вряд ли улучшит политическое здоровье ее автора. Даже если Путин не столкнется с серьезным послевоенным недовольством, ему, возможно, будет труднее требовать жертв и навязывать свою железную дисциплину послевоенной России, чем России военного времени, ведущей то, что он охарактеризовал как экзистенциальную вооруженную борьбу с Западом. Путин может решить, что безопаснее придерживаться нынешнего курса — и продолжать конфликт, если только этот курс не приведет к краху его вооруженных сил.
Это единственная причина, по которой Путин согласился бы на такую сделку, — если бы он считал, что его армия вот-вот потерпит поражение. Возможно, он опасался этого в начале войны, но сегодня он этого не боится, и маловероятно, что он будет бояться этого через полгода или даже через год. Нам может повезти, но мало кто ожидает, что нынешняя программа помощи существенно изменит ситуацию — именно поэтому президент Украины Владимир Зеленский только что был в Вашингтоне и просил о большем количестве оружия и меньших ограничениях на его использование. Короче говоря, у Путина есть веские основания полагать, что Украина и её западные союзники скорее сдадутся первыми. Публичный страх администрации Байдена и её нежелание без ограничений поставлять Украине оружие большой дальности в сочетании с очевидным желанием Дональда Трампа вообще избавиться от Украины могут только укрепить мнение Путина о том, что именно Запад, а не Россия, задыхается.
Таким образом, кто бы ни победил на предстоящих президентских выборах, скорее всего, столкнется с непримиримым Путиным, придерживающимся своих текущих требований, которые равносильны прекращению суверенитета Украины. Путин, например, не сдвинулся с места в требовании “денацификации” Украины, под которой он подразумевает смену правительства в Киеве, а также настаивает на контроле территории, которую российские войска еще даже не завоевали. Сторонники переговоров предполагают, что это всего лишь первый гамбит и что он будет вынужден пойти на компромисс, но вынужден чем?
Администрация Байдена обещает лишь то, что она уже делает, а этого, очевидно, недостаточно. Историки могут прийти к выводу, что администрация Байдена проиграла эту войну в первый год или 18 месяцев, поскольку она постоянно отказывалась поставлять Украине оружие, которое могло бы изменить ситуацию, когда российские войска были дезорганизованы. Если в ближайшее время не произойдёт существенной смены курса, у Украины может не остаться шансов на спасение, и не будет никакой перспективы заключить какую-либо сделку с Путиным, кроме фактической капитуляции Украины.
Сторонники Трампа считают, что простого возвращения их человека на пост президента будет достаточно, чтобы напугать Путина и заставить его отказаться от своих интересов на Украине. В наши дни это считается «реализмом» в республиканских внешнеполитических кругах. Но реальность ближе к противоположному. Подумайте, что нужно сделать, чтобы план Помпео имел хоть какой-то шанс сработать. Путин должен был бы поверить, что Трамп готов не только продолжать, но и ужесточать политику, против которой Трамп и его сторонники выступали более двух лет. По словам Помпео, первым шагом второй администрации Трампа станет увеличение как объёма, так и качества военной и экономической поддержки. Таким образом, Трампу придётся потратить первые месяцы своего президентства на то, чтобы убедить Конгресс одобрить значительные расходы на новый пакет вооружений.
Теоретически у Трампа может хватить смелости проигнорировать угрозы Путина об эскалации, которые до сих пор пугали администрацию Байдена, но Трамп выглядит таким же напуганным — он тоже предупреждает о Третьей мировой войне. Также маловероятно, что Трамп захочет провести свой первый год после возвращения в Белый дом, ещё больше вовлекаясь в ситуацию на Украине и провоцируя кризис с Россией — и всё это ради того, чтобы оставить Украину. Таким образом, Путин, скорее всего, раскусит блеф Трампа, и тогда перед Трампом действительно встанет выбор: усилить участие Америки в войне или отступить и признать Украину по-настоящему «нейтральной» и, следовательно, беззащитной. Какой курс, по вашему мнению, выберет Трамп?
Короче говоря, нынешний курс вряд ли приведет к стабильному урегулированию, и уж точно не к тому мирному соглашению, в возможности которого нас уверяют сторонники переговоров. Это не одна из тех ”беспроигрышных" ситуаций. Если что-то кардинально не изменится, это война, которая, как и большинство войн, будет выиграна или проиграна на поле боя. Мирное соглашение нас не спасет. Американцам нужно как можно скорее решить, готовы ли они позволить Украине проиграть.
Оценил 1 человек
3 кармы