О природе русской интеллигенции

Не удержусь от того, чтобы процитировать «классику», которую помнят все, наверное:

«Всё, что имеет начало, имеет и конец, Нео».

У нас принято думать и говорить, что «поэт в России больше, чем поэт», и мы думаем, что так будет всегда, потому что так было долго. А я считаю, что это ещё один из переломов нашего времени, который будет осознан лишь поколения спустя.

Кстати, это и ещё одна роль Владимира Владимировича Путина, все последствия правления которого мы точно не успеем понять, и только наши внуки в полной мере оценят, я полагаю. Со времён Петра Россия не совершала столь крутых виражей.

Я полагаю, что русская интеллигенция в прежнем виде (нынешнем) умрёт. Точнее, уже умерла. Просто не все ещё это поняли. Большое видится на расстоянии…

Как вообще случилось, что «поэт в России больше, чем поэт»? Ведь роль нашей интеллигенции — она сложна и многогранна, но во-многом именно этой фразой описывается. Почему же?

И сейчас я приведу одну аналогию, только не надо сразу пугаться. Люди — они всегда люди. Ситуации разные, могут казаться совсем не имеющими общего, а вот люди — всегда одни, и законы, определяющие поведение людей — одни. И порой аналогии оказываются поразительно точными.

Я изложу историческую параллель, а вы уж сами судите, насколько она совпадает с тем, что мы наблюдали последние века.

В самом начале прошлого века наш журналист, Влас Дорошевич, посетил с исследовательской поездкой… не удивляйтесь… каторгу. Остров Сахалин. А потом опубликовал книгу, в которой описывал нравы и типажи русской каторги. И были там ребята, которые похожи на нашу интеллигенцию просто страшно.

Речь пойдёт о каторжных «кастах», а точнее — о высшей касте, об Иванах. Это не имя, а, так сказать, «должность» или «звание». Сейчас (хотя это спорное сравнение) «Иванов» можно было бы сравнить с «ворами в законе». А на каторге Иваны были высшим сословием в их странной иерархии.

А вот история появления на свет такого феномена, как Иваны — это настолько русская тема, столько в ней нашего по самой сути заложено, что просто дух захватывает. И весьма нетривиальна эта история…

Каторга — место невесёлое, мягко говоря. И теперь тюрьмы — не рай, а уж тогда… Телесные наказания, причём — в любом количестве и по усмотрению надзирателя. И работы, на которых люди мёрли в огромных количествах… И отсутствие медицины. Каторга появилась давно, в те времена, нравы которых мы помним больше по куртуазным романам о жизни дворянства, нежели по тому, как жили простые люди. Им и на воле-то жилось несладко, а на каторге…

И надо добавить важную вещь: фактически, с каторги не возвращались. В теории никто никого не держал там вечно, а на практике это была система «ниппель». Приговор можно было получить и на год, но за этот год ты окажешься в таких ситуациях, что «наподбираешь» себе сроков сам, на каторге их накручивали без лишних проволочек. Так это было устроено. Негласно. И всех это устраивало. Это было не то место, откуда стоит возвращаться в нормальную жизнь. Были возвращавшиеся, но очень мало.

Телесные наказания тогда — это были не только плети и розги, но ещё и кнут. Что такое кнут, лучше всего описывает история одного древнего старичка, с которым беседовал журналист Дорошевич. Всю жизнь он прожил на каторге, десятилетия там провёл, розог и плетей получил без счёта, давно уже сбились все и он сам, сколько их было.

А вот 10 ударов кнута помнил даже десятилетия спустя. Это было… Причём надо же понимать, что и из-под розог, и из-под плетей нередко уносили наказанных замертво. Это были наказания такие, что мама не горюй. Остаётся лишь гадать, что же такое были тогда эти 10 ударов кнута…

И вот в такой обстановке родился Иван. Удивителен был его коронный «подвиг» — это прям про самую суть нашего народа!

Иван мог «дерсссско» и «ресссско» поговорить с тюремным начальством. И получить за это наказание, есественно. И лихо его вынести.

А нашему народу что всегда нужно? «Ах, как он ему прямо в рожу-то всё высказал! Эк он ему сказанул, прямо из самой души нашей все слова ему сказал! Прям то, что на сердце у нас накипело! Ай да парень, вот же молодец!»

Это то, что делал Иван, точнее — за что его полюбили на каторге. Он высказывал, он ВЫКАЗЫВАЛ начальству — своё «фы», своё неповинеовение, непокорность, лихость, показывал, что его не сломить. Наш народ такое любит. Это не упрёк, это нормальное поведение, в общем-то.

А за что любили нашу интеллигенцию потом? А вот за это же! Она высказывала, она высмеивала, она лихо себя вела, она могла даже жертвовать собой.

Говорить от лица народа то, что у народа на душе и сердце, и то, что он сам сказать не может. Но то, что он очень хочет, чтобы было высказано — вот он, рецепт успеха.

Как вы понимаете, это работает в одном случае: при чудовищно забитом народе, при очень злой власти, когда единственное, что и остаётся — только бросить что-то бессильно-символичное. Больше вариантов нет. Такая жизнь…

Это первое общее у интеллигенции с Иванами. Но подождите, это ещё не самое интересное.

Когда Иваны зародились, они стали пользоваться уважением, привилегиями, они могли у всех требовать всего. Мол, я же за вас страдаю телом, я от имени вашего высказываюсь и за то наказание принимаю!

Такие вот «народные избранники»…

А ещё они были (по определению) крепки физически, как правило — прирождённые лидеры, потому что при иных раскладах это «амплуа» было не исполнить. Это интеллигентом может стать каждый, а вот Иваном сделаться было не так просто.

И такие люди, как вы понимаете, очень быстро стали свою власть над остальными каторжанами не только использовать, но и злоупотреблять.

По сути, Иваны очень быстро превратились в лишь ещё один, очередной инструмент подавления маленьких забитых каторжан. Ещё одна иерархическая прослойка над ними, которая ТОЖЕ их эксплуатировала.

А надзирателей очень даже устраивало! Иван сам поддерживал «порядок» на каторге, с ним не так уж трудно было договориться, не забывая, конечно, соблюдать внешнюю сторону этого спектакля про «страдателя за народ» и «бунтаря против системы».

Ничего не напоминает, а?..

Разве не так же наша родненькая интеллигенция поживает? Изображает борьбу, а на деле — просто ещё один инструмент эксплуатации? Что там было КОГДА-ТО, давно, на этапе зарождения феномена — то было давно и на этапе… А во что оно потом выродилось — так в то же самое!

И третья часть этого Марлезонского балета — это… вы не поверите, но то, с чего я начал свой пост! А вам кажется, что такие вещи — вечны? Но: «Всё, что имеет начало, имеет и конец, Нео».

Отменили смертную казнь. Потом отменили и телесные наказания. А потом последовало и смягчение нравов, какое-никакое наведение порядка и законности в этих, простите, «концлагерях».

И Иваны умерли как явление, как феномен. Конечно, противоречия между заключёнными и надзирателями остались — ну ещё бы! Но они были уже не таковы, чтобы мог зародиться и существовать такой чудовищный феномен, как Иваны. Не надо заблуждаться, это не были герои, это были настоящие угнетатели каторги. Надзиратели таких злодеяний не совершали, как Иваны… Но это зло существовало на базе другого зла — телесных наказаний, смертной казни и абсолютного беспредела и произвола надзирателей.

Конечно, остались на каторге лидеры, а потом, после революции, вообще возник новый феномен — «воры в законе». Кстати, обратите внимание, что и тогда тоже был сильнейший прессинг со стороны властей. Без него такие феномены не возникают. А потом, с уходом этого прессинга, и «воры в законе» подзакончились, хотя есть и сейчас лидеры, но это уже снова что-то иное, что-то уже третье.

Основа такого зла, как русская интеллигенция — это было крепостное право, сильное историческое отставание социальных отношений. Потом, конечно, это противоречие сильно схлынуло, а вот интеллигенция (как и Иваны) не поспешила исчезать. У неё было «второе дыхание» — репрессии первой половины прошлого века позволили ей возродиться.

А вот уже позже, при Хрущёве-Брежневе, интеллигенция стала точно тем, чем Иваны на излёте своей карьеры: ненавидели тот самый народ, за который якобы страдали, а народ ненавидел многих из них, любя какой-то туманный образ, зачастую придуманный.

А потом пришёл Горбачёв, Ельцин. И Путин. И за кого теперь страдать? Интеллигенция, как и Иваны, отлично справлялась с ролью механизма эксплуатации людей, стала чистым злом. Но исчезли и основы для её существования.

Сохранились ли противоречия между властью и народом? О, разумеется. Но уже не те, чтобы мог возникнуть и существовать такой феномен, как русская интеллигенция. Возникнет ли в будущем нечто, напоминающее её? Да, конечно же.

Люди! Люди неизменны по природе своей! Века за веками, тысячелетие за тысячелетием они порождают очень схожие типажи, модели поведения и модели отношений. В каждой новой эпохе что-то возрождается, что сходно с прежней: с большей степенью подобия или меньшей.

Но это не отменяет необходимости умереть тому, что существует здесь и сейчас. Будущее создаст что-то, что будет ему, будущему, соответствовать. А русская интеллигенция — это прошлое, туда она и отправится.

И, честно говоря — скатертью дорога.

Пишет Альберт Лекс

https://albert-lex.livejournal...