Главная причина начала Первой мировой войны заключается в стремлении ведущих держав, прежде всего Германии, Англии, Франции и Австро-Венгрии к переделу мира. Ведущим европейским странам, которые годами процветали за счет эксплуатации колоний, теперь нельзя было получать ресурсы просто так, отнимая их у индусов, африканцев и южноамериканцев. Теперь ресурсы можно было только отвоевывать друг у друга. Заморские территории Германии – Эфиопия, Сомали хотя и давали сырье, но перевозка через Суэцкий канал, обходилась по 10 франков за тонну груза. Увеличивались противоречия, в официальной историографии обозначены приоритеты:
Между Англией и Германией. Англия стремилась не допустить усиления влияния Германии на Балканах. Германия стремилась укрепиться на Балканах и Ближнем Востоке, а также стремилась лишить Англию морского господства.
Между Германией и Францией. Франция мечтала вернуть себе земли Эльзас и Лотарингию, которые она потеряла в войне 1870-71 годов. Так же Франция стремилась захватить немецкий Саарский угольный бассейн.
Между Германией и Россией. Германия стремилась отнять у России Польшу, Украину и Прибалтику.
Между Россией и Австро-Венгрией. Противоречия возникали из-за стремления обеих стран оказывать влияния на Балканы, а также стремление России подчинить себе Босфор и Дарданеллы.
Но абсолютно не рассматривается вопрос о планах колонизации Германией Центрально-Азиатского региона и Кавказа. Амбициозные планы немцев по завоеванию Востока имели своей первой целью план железной дороги Берлин - Багдад. Когда успехи англичан оборвали этот план и Южная Россия стала жертвой германского влияния, Берлин - Багдад был отложен в пользу плана возрождения древнего маршрута через нагорья Средней Азии: Берлин – Бухара - Пекин. Какова бы ни была конечная судьба германской деятельности на Востоке, она, по крайней мере, помогла активизировать англичан в Персии, против так называемого «Пантуранского вопроса».
Пантуранское движение, поддерживаемое наиболее агрессивной частью турецкого и немецкого общественного мнения, представляет собой дипломатическую деятельность, цель которой - подчинить османским туркам непосредственно, а немцам косвенно все те страны, в которых говорят на различных тюркских языках. Хотя его цель, вероятно, стратегическая и экономическая - приобретение хлопка Туркестана, золота Алтая и вообще богатств Центральной Азии, - она скрыта под покровом предполагаемого стремления различных народов между Фракией и Монголией к расовому и национальному единству. Приложенная карта в заглавии ярко иллюстрирует территориальные амбиции как Германии, так и Турции.
8 июля 1916 г. В руки русского консула в Исфагане попали документы чрезвычайной важности: текст инструкций из Берлина, немецким и турецким агентам от июля 1915 года, изложенной на персидском языке на 30 страницах. (Приложение А). Одновременно в Ширазе задержаны ящики с секретными документами, тайных немецких агентов Васмуса и Пужена. Документы разоблачают деятельность германо-турецкой авантюры в Персии, и освещают всю последовательную и настойчивую работу Германии и Турции в Центральной Азии. Германия обещает Турции четверть контрибуции с Франции и с объединенных под властью турецкого калифа всех мусульманских стран.
По сообщениям статистического Комитета России, в банках России находится около 250.000,000 рублей немецкого капитала, посредством этого капитала они ворочают 4-мя миллиардами рублей. Одних процентов на этот капитал немцы имеют 160.000,000 в год. Из-за немецкого капитала вся русская промышленность находится под гнетом немцев. Именно промышленники спровоцировали Издания Царского Указа 25 июня 1916 года о привлечении к тыловым работам, вместо рабочих с предприятий, жителей Кавказа и Туркестана. Этот указ вызвал массовое недовольство коренных жителей, вплоть до вооруженных столкновений вышеперечисленных районов. Тайная «цель» Указа освободить от зависимости России Среднюю Азию руками самих туземцев и отдать в «ласковые лапы» турецких янычар.
Пришедшая февральская революция отменяет все царские указы в отношении коренных жителей Туркестана, позволяя им вернуться к родным очагам. Распад центральной власти России, вызвал движения к многочисленным автономиям, оставил открытым путь для деятельности Пантуранских пропагандистов, которые, кажется, были успешно сдержаны революцией на ее первом этапе. Тюркское население России не более единообразно в политическом мнении, чем славянские или другие народности, и таким образом, реакционная часть их направлялась муллами, а на все меньшее влияла русская и более Центральная азиатская культура, формирующая оппозицию магометанским федералистам.
Между тем Брест-Литовский договор, уступивший Турции территории Ардахана, Батума и Карса (принадлежащие России только с 1877 года), стал первым шагом к осуществлению Пантуранской мечты. Население района - армяне (два миллиона), грузины (два миллиона), азербайджане (два миллиона) и русские (один миллион) — отказалось признать договор (см. «Новая Европа» от 25 июля 1918 года). Однако Кавказские татары вскоре оставили дело «закавказской республики» ради дела наступающего Пантуранского союза. Грузино-армянские войска потерпели поражение, и страна была разделена на «независимую» Грузию (26 мая 1918 года) со столицей в Тифлисе, «независимую» Армению, состоящую из армянских земель вокруг Эривани, и «независимый» Северный Азербайджан, столица которого, Тебриз, была оккупирована турками.
Этот легкий успех воспламенил стремление тюркских милитаристов к завоеваниям. Популярная газета Комитета Союза и прогресса «Тасвир-и-Эфкиар» от 15 апреля содержала отрывок (цитируется в Кембриджском журнале от 24 августа 1918 г.):
«Проникнуть в одном направлении в Египет и открыть дорогу к нашим единоверцам, на другой стороне - наступление на Карс и Тифлис, освобождение Кавказа от русского варварства, оккупация Тебриза и Тегерана, открытие дороги в мусульманские страны, такие как Афганистан и Индия,— вот задача, которую мы взяли на себя. Эту задачу, с помощью Аллаха, с помощью нашего Пророка и благодаря союзу, навязанному нам нашей религией, мы доведем до конца». . .
Примечательно, что стремление Турции к экспансии на Восток было поддержано в прессе противоположными политическими взглядами. Таким образом, «Тасвир-и-Эфкиар», «Сабах» и правительственный орган «Танин» поддерживали его так же, как газеты оппозиции «Икдани» и «Земана», хотя последняя пресса не была столь разборчива в том, будут ли они использовать Центральные державы или поддержку союзников для осуществления своих замыслов (см. "Новая Европа", 15 августа 1918 г.). Германо-русский дополнительный договор усугубил столкновение между Османской и Германской Восточной политикой («The Times», 10 сентября 1918). Германия сознает, что ее политические и торговые интересы на Востоке в какой-то мере зависят от доброй воли не туркских жителей Закавказья, Персии и Туркестана, которых Османлы склонны игнорировать. Кроме того, это противоречило ее целям отвлечь армии Османов от повторного завоевания Аравии, Месопотамии, Сирии и Палестины.
Этим объясняется теплое покровительство Берлина новой грузинской Республике («Таймс» от 19 июня 1918 года) и возмущение немецкой прессы «растущими требованиями пантюркизма»" ("Миинченер пост" от 19 июня 1918 года).; Deutsche Tageszeitung, 5 июня 1918; и Kreuzzeitung, 16 июля 1918). Газета Frankfurter Zeitung (2 мая 1918 года, цитируется Кембриджским журналом от 27 июля 1918 года) утверждает, что «Багдадская железная дорога имеет бесконечно малую ценность по сравнению с движением, которое необходимо организовать из Черного моря во внутренние районы Азии. Эти маршруты призваны революционизировать торговую марку мира».
Нет сомнения, что присутствие британских войск в Ближней Азии было единственным препятствием для германского плана соединения Берлина с Багдадом или даже с Симлой. Но в то время как немецкие газеты играли с такими схемами, как Берлин-Багдад и Гамбург-Герат, - схемами, которые при данных обстоятельствах звучат наиболее фантастически - их коммерческими агенты были полностью осведомлены о возможностях, предоставленных им Брест-Литовским договором.
За брестским миром последовала распределении царских, помещичьих и германских земель, (в городах ей сопутствовал июньский декрет 1918 г. о сплошной национализации крупных промышленных предприятий), и с точки зрения крестьянства вся внешняя политика Советской власти должна была отныне сосредоточиться на защите крестьянских завоеваний. Это была задача внешней политики, а не одной только внутренней. Она должна была осуществиться во-первых в борьбе с внешними силами, силами интервенции, и во-вторых в борьбе с силами контрреволюционными.
Что-же обещает Советская власть народам Востока? «Было-бы ошибкой - говорил и писал Радек - видеть в революции, которая развивается на востоке, буржуазную революцию. Она устранит феодализм, создаст в начале класс мелких землевладельцев, и, европейский пролетариат поможет совершить переход от мелкобуржуазных условий существования к высшим коллективистским, избегнув период капиталистической эксплуатации».
Но непосредственную опасность Пантуранизма, остановить экспансию Турции в Среднюю Азию, не дать ей укрепиться на границах, Советская власть заключила договора с Афганистаном и Персией. Пункт VI договора с Персией предусматривал, что в случай, если какая либо третья держава военными методами будет проводить политику аннексии на территории Персии или же сделает Персию базой военных операций против РСФСР, - то последняя после предупреждения, имеет право ввести свои войска на персидскую территорию. Этот военный союз является главным элементом договора.
Военные операции по освобождении Кавказа от турецких войск и от бандитских формирований на территории Средней Азии под руководством турецких инструкторов уже подробно описаны в историографии, поэтому не рассматриваются в этой статье, поэтому все еще остается большая потребность в прояснении истинных этнологических фактов этой проблемы.
Что касается турецкого народа или османских тюрок, то они рассматриваются в нескольких публикациях, в период первой мировой войны, а именно в книге сэра Уильяма Рамзи «Смешение рас в Малой Азии» (издательство Оксфордского университета, 1916), профессора Х. А. Гиббона «Основание Османской империи» (издательство Оксфордского университета, 1916), лорда Эверсли «Турецкая империя: ее рост и упадок» (Фишер Анвин, 1917) и «Le Probleme Turc» графа Льона Остророга. Хотя эти книги и не касаются в первую очередь расового вопроса, они дают яркую картину многообразия рас, живущих при османском (Османском) правлении, и искусственности связей, которые их объединяют. Сэр Уильям Рамзи далее рассказывает нам, как правительство Османли пыталось развивать чувства единства и патриотизма среди своих подданных на основе общего участия в исламской религии. Но панисламизм - Ислам, не являющийся исключительно собственностью турок, - сам по себе вряд ли способствовал бы укреплению позиций тюркских элементов империи против арабских и других туранских народов. Выделить туранский элемент в современных турках не так-то просто, учитывая, что тысячелетнее фильтрация с другими народами Малой Азии и пять столетий пребывания в Европе оказали такое влияние на господствующие классы Османлов, что они полностью утратили контакт с тюркскими массами, подвластными их господству, а те, опять же, смешавшись и соприкоснувшись с расами Малой Азии и Юго-Восточной Европы, утратили тот Азиатский характер, которым они когда-то обладали. Однако высшие классы Османской империи не стали полностью европеизированными, как это сделали венгры в аналогичных условиях, и, следовательно, их шансы на ассимиляцию завоеванных ими земель и народов в Европе почти не существовали даже до Балканской войны. После этой войны османам ничего не оставалось, как обратиться к Азии, на которую они смотрят как на страну экспансии и компенсации за то, что они потеряли в Европе. В начале XX столетия по статистике турок было всего 16%, остальной элемент в Османской империи – это народности балканского полуострова, Малой Азии и множества других национальностей. Следовательно, оправдание для такого изменения политики было необходимо, и это легко находилось в так называемом принципе самоопределения национальностей. Османлы провозгласили себя одной национальностью с народами дальневосточных земель Туркестана, Джунгарии и сибирских степей, и эта искусственность подогревается только исламом, когда турецкие султана три века являлись духовными лидерами магометан. Во многих случаях эта пропаганда принимает наивную форму.
Можно утверждать, что в политической атмосфере нашего века есть нечто такое, что заставляет людей как бы возвращаться в прошлые века. Все, кто имеет родство и с Европой, и с Азией, кажется, готовы теперь претендовать на свою азиатскую кровь, как это делают болгары, венгры и сибирские русские.
Но в случае с османами искренность такого движения становится сомнительной, если учесть, что Османская интеллигенция до сих пор никогда не чувствовала себя единым целым даже со своим собственным османским простонародьем. Таким образом, они никогда не проходили, как и образованные классы европейских стран, пройдя стадию «фольклоризации» и «национализации» за счет контакта с массами, которые в силу своей отсталости все больше сохраняют свои национальные традиции. Даже революция "младотурок" не привела к разрушению кастового различия, и она была, по сути, как и все другие события политической истории Османской империи, простым подражанием западным нациям, а не спонтанной вспышкой национального чувства против империалистического правительства. Несомненно, что такое подлинно национальное движение началось, когда за несколько лет до Балканской войны была предпринята литературная попытка под руководством Зия-Бея, Ахмеда Шинасси-Бея и Намыка Кемаль-Бея очистить османский язык от его Арабской и персидской примеси.
Примечательно, что два из этих лидеров, Зия-Бей (впоследствии Паша) и Кемаль-Бей, будучи изгнаны из Турции султаном Абд-уль-Азизом за свои политические идеи, нашли убежище в Лондоне. Но, прежде чем их блестящие труды привели к какому-либо литературному возрождению или социальной революции, движение было остановлено последующими политическими действиями "младотурок", или, строго говоря, Комитетом Союза и прогресса (Иттихад), после того как они успешно ликвидировали влияние более здоровой конкурирующей группы, Комитета единства и свободы (Иттилаф)-панисламской пропаганды.— будучи связанным с арабским языком и культурой-когда эта партия осуществлялась в нетюркских исламских странах, она противоречила попыткам литературных реформаторов освободиться от чужой культуры. Между тем политическая и экономическая зависимость от Германии, навязанная правящими классами Османской стране, не способствовала дальнейшему развитию языковых и других внутренних реформ.
И вот случилось так, что еще до того, как Турции удалось освободиться от своих обязательств перед Европой, Персией и Аравией, она пала жертвой амбиций, от которых не зависит ничего, кроме исхода войны и судьбы мирного урегулирования.
Когда после Младотурецкой революции в Османском государстве возникли различные европейские институты, была создана Академия турецкой науки ("Turk Bilji Dernayi"), которая использует исследования английских, французских, немецких, русских и других европейских ученых для реализации политических планов Османли. Таким образом, все попытки выяснить, какой была культура турок в их первоначальном доме и в до-магометанские времена, и какие пережитки этой культуры и старой расы существуют, интерпретируются младотурками таким образом, чтобы поддержать гипотезу о расовом тождестве Османлов с восточными тюрками. Кажется почти жестоким, что процесс национализации, начатый среди образованных классов Османли, должен быть остановлен новым «возрождением», которое, по самой своей искусственности, нарушает естественное развитие Османли. Подобно тому, как первое движение привело к замене имени «турок» именем «Османлы», так и теперь, с ростом политических мечтаний, сосредоточенных на Центральной Азии, имя «турок», в свою очередь, было оставлено для имени с более азиатским звучанием, а именно. «Туранский». Используя это слово, Османлы намерены подчеркнуть свою претензию на спуск по прямой линии от людей, которые оставили после себя древние археологические остатки в Туране (Центральная Азия).
Полулегендарные цари и вожди тюрок в Азии были поставлены пропагандистами перед турецкими солдатами как герои-предки - не говоря уже о таких исторических личностях, как Аттила и Тимур. С другой стороны, легенда, найденная европейскими исследователями среди многих азиатских турок, о том, что они произошли от волчицы, теперь послужила поводом для отказа от турецких стандартов Магометанского Полумесяца в пользу премагометанского турецкого волка. Легенда, в которой есть несколько версий, распространенных среди тюрок и монголов Центральной Азии, повествует о том, что белая волчица-или, возможно, женщина с именем Зена (иногда Бура), что означает «она – волк» - нашла и вырастила брошенного ребенка - мужчину, который стал предком турок (или в монгольской версии-монголов). Это объясняет появление этого животного на военных стандартах имитированной Османли во время нынешней войны. Хотя Османлы восприняли эту легенду как первоначально азиатскую, последние исследования, по-видимому, подтверждают теорию де Гиня о том, что она имела европейское происхождение и была завезена в Азию гуннами. Предполагая, что гунны были тюркского происхождения, де Гинь полагает, что, когда они потерпели поражение в Европе и отступили через Волгу, Урал и Алтай в Туран, они принесли с собой Римскую легенду о Ромуле и Реме и придали ей тюркский характер, связав ее с местными тюркскими традициями, так что они не могли не знать, что это такое.впоследствии это было принято, как если бы это было местного происхождения.
Такова история одного из «исторических наследий», на которые претендуют Османлы. Но, по сути дела, более современная версия происхождения тюрков - это та, которая выводит их племена от Огус-Хана, сына Кара-Хана, внука Дик-Бакуи, правнука Абулджи-Хана, который был прямым потомком Ноя. Такова, по крайней мере, версия, приведенная в одной из первых попыток записи тюркских мифов, связанных с их происхождением.(?)
Если из области мифологии мы обратимся к физической или расовой стороне вопроса, то мы окажемся в недоумении относительно того, почему составители Пантуранской пропаганды совершенно игнорируют тот факт, что в жилах Османов сейчас больше албанской, славянской, фракийской и черкесской крови, чем туранской, что их культура более арабская, частично персидская и европейская, чем среднеазиатская, и что даже в языке исторически собранном с европейских народов и народов мусульманских стран, то расхождение не менее широкие, чем можно найти среди языков германской семьи. Все различия игнорируются, и лингвистическое сходство усиливается до языковой идентичности.
Следует отметить, что общее число турок здесь преувеличено примерно на двадцать миллионов и что термин «нация» употребляется несколько неопределенно. Совершенно очевидно, что несколько тюркских народов, с которыми автор «Турки Средней Азии» М. А. Чаплицкая имела возможность встретиться в Азии, были бы удивлены, если бы кто-нибудь предложил объединить их в одну местную группу на основе какой-нибудь отдаленной традиции. Таким образом, они не понимали бы никакой причины для добровольного союза, даже с турками Европейской России, не говоря уже о еще менее известных людях. Нельзя игнорировать местное национальное пробуждение народов Средней Азии и Казахстана, но сейчас нет никакой моральной связи, которая объединила бы эти группы.
Некоторые выводы.
Из этого обзора археологических, исторических и этнологических свидетельств становится очевидным, что малоазиатские тюрки могут считаться остатком древнетюркской расы, которая прошла через различные изменения в Центральной Азии. Иранцы в Турции, в гораздо большей степени, ближе к туранцам, чем сами турки. Еще в большей степени это относится к тем туркам, которые прошли через еще несколько «расовых фильтраций» и экологических влияний, а именно к азербайджанским и Османским туркам. На самом деле, если бы не их тюркский язык, Османлы должны были бы быть классифицированы среди европейцев «по усыновлению», как венгры или болгары.
Мифический или искусственный характер одного из тех высокопарных терминов, которые начинаются со слов «Пан»: одно дело - желать завоевания и экспансии, совсем другое - претендовать на землю на основании этнической и традиционной преемственности. Языковые отношения часто использовались и зло употреблялись как призыв к подчинению более слабой расы более сильной. Однако факт остается фактом: если нет другой общности, кроме отдаленных языковых отношений, то не должно быть и общности интересов вообще. Конечно, тюркский народ Средней Азии, хотя и многочисленный, но разделенный на малые народы, может оказаться во власти более сильного захватчика; и если ход этой войны или русской революции приведет к такому положению, то он может быть подчинен такой власти политическим путем. Но говорить об Османлисе и туранских тюрках как о расовом и культурном единстве означало бы одним росчерком пера или пропагандистским памфлетом стереть с лица земли все вторжения, переселения, массовые убийства и слияния, которые в течение двадцати веков опустошали эту часть мира.
Приложение А и литература на сайте: https://www.proza.ru/2020/01/0...
Оценили 0 человек
0 кармы