Страшный экзамен по философии

Для начала следует сказать, что экзаменов в моей жизни было много – в школе, в университете, в аспирантуре. И философию я сдавала трижды – дважды в период студенчества в Ленинградском государственном университете и третий раз – кандидатский минимум по философии там же. Речь пойдет как раз о последнем экзамене.

На этом экзамене мне, конечно, пригодился весь мой предшествующий опыт, но не вполне.

Основной смысл этого предшествующего опыта заключался в том, что к моменту самого страшного в моей жизни экзамена я четко усвоила, что у закона подлости я – VIP-клиент.

Это означало, что если был какой-то билет, которого не хотел никто, то я могла быть спокойна – этот билет попадался мне. Если был какой-то вопрос, с которым не хотелось связываться никому,- это тоже всегда было ко мне. Если экзаменаторов было несколько, и среди них был тот, к которому не хотел попасть никто,- к нему обязательно попадала я. Если я прочитала учебник, но в нем не прочла одну страницу,- мне в обязательном порядке попадал вопрос, ответ на который был именно на этой, не прочитанной мною странице.

Такая ситуация очень дисциплинирует, заставляя прочитывать всё до конца и спокойно относиться к самым плохим билетам. Поэтому мой «красный» диплом имел балл 5,0.

У моего собственного невезения на экзаменах была и обратная сторона: если я кому-то перед экзаменом рассказывала какую-то тему или отвечала на какой-то вопрос, то человек или получал билет с таким вопросом, или ему его задавали как дополнительный при выборе оценки. В общем, редкую сессию я не получала шоколадок от тех, кому вот так удачно помогла.

Это в качестве присказки.

А теперь - про страшно сказочный экзамен кандидатского минимума по философии.

Казалось бы, все «страшилки» экзаменов были мною к тому времени освоены. Как выяснилось, не все. Такого экзамена не ожидал никто, включая тех многоопытных преподавателей, соискателей кандидатской степени, которые его сдавали вместе со мной и другими аспирантами.

Итак, в Большом университете – тогда ЛГУ, сейчас – СпбГУ – с давних времен  было две кафедры философии: одна – для гуманитарных факультетов, вторая – для естественно-научных. На последней работали нормальные люди, которые понимали, что эта их философия никому из тех, кому она преподавалась, даром не нужна, спокойно давали всем списывать и все обычно расходились без особых эксцессов, вполне удовлетворенные собой и прошедшим экзаменом.

Кафедра философии для гуманитарных факультетов отличалась набором преподавателей, которые были уверены в жизненной необходимости своего предмета для каждого студента или аспиранта и ни о какой гуманности по отношению к гуманитариям даже помыслить не могли.

Возглавлял эту негуманную кафедру профессор Подкорытов. Я как-то ехала с ним вместе на одном автобусе – знаменитом №7, на котором ездила половина университета, и он просил всех присутствующих разменять ему 50 рублей, поскольку у него не было пяти копеек на оплату проезда.

Как минимум,  половина из  присутствующих при этой сцене пассажиров читала знаменитый рассказ Паустовского про безбилетника, которого он ловко проучил: http://www.izbrannoe.com/news/eto-interesno/kak-paustovskiy-zaytsa-v-tramvae-prouchil/.

Поэтому всем было весело. Но публика была воспитанная и умирала от смеха молча.

Несколько раз профессор Подкорытов  у нас, аспирантов и соискателей, готовившихся к сдаче кандидатского минимума, проводил семинарские занятия. И если кто-то говорил некий тезис «a+b=c», то он с пафосом заявлял: «Вы ничего не понимаете! Это «b+a=c».

При этом он равнял с плинтусом весьма начитанных и подготовленных соискателей, которых лично мне было интересно послушать. Это я была зеленой аспиранткой, а большинство будущих экзаменуемых составляли уже действующие преподаватели разных вузов, которым для защиты диссертации требовалось сдать кандидатский минимум по философии. 

Причем, для допуска к защите кандидатской диссертации по гуманитарным дисциплинам в советское время его надо было сдать только на «4» или «5», «тройку» приходилось пересдавать так же, как и «двойку».

Наша группа состояла из аспирантов и соискателей трех факультетов, в общей сложности было 60 человек. Нас разбили на 4 подгруппы по 15 человек, и распределили экзамены на  4 дня.

И буквально перед экзаменом у  первой нашей подгруппы грянул гром: в «Правде» была опубликована статья председателя Высшей аттестационной комиссии, которая называлась «О повышении требовательности к кандидатским экзаменам».

Шах и мат экзаменуемым! От самого ВАКа...

Если где-то эти требования просто повысили, то на кафедре философии для гуманитарных факультетов ЛГУ её взвинтили до немыслимых высот!

Наша подгруппа сдавала третьей, и до нас не было ни одной «пятерки», зато была куча «двоек» и «троек». Понятно, что получить «четверку» было для каждого из нас пределом мечтаний.

И вот входим мы в аудиторию и видим нечто, от чего начинают дрожать руки даже у бывалых преподавателей: нас сажают за столы, которые стоят не как обычно, а перпендикулярно к столу, за которым сидит экзаменационная комиссия! Чтобы экзаменаторам всё было видно: что у кого в руках или в столе, или на коленях… 

Большего унижения для взрослых преподавателей, по-моему, придумать невозможно. Всех их  одним махом превратили в нашкодивших дошколят. Про такую мелочь, как молодые аспиранты, вообще говорить не приходилось...

Поскольку весь мой предыдущий опыт сдачи экзаменов  исключал для меня всякую попытку списывать, я этим и не занималась. Поэтому специально уселась на место, которое было крайним со стороны экзаменаторского стола. 

Увидев, что мой сосед слева пытается за моей спиной что-то списать, я, как могла, пыталась его собой прикрыть. Это был весьма импозантный соискатель лет 35-40. 

В благодарность за мою самоотверженность он пытался вручить мне Философский словарь, но я отказалась . Он ответил на свой билет передо мной, потом пошла я. Результаты нам оглашали всем сразу, поэтому окончания экзамена и его результатов вся подгруппа ожидала в буфете корпуса истфака.

Спустившись в буфет после своего ответа, я увидела недавнего соседа, который судорожными глотками пил воду из стакана, и зубы его реально клацали об этот стакан.

Увидев меня, он с высоты своего роста указал на меня и  пафосно воскликнул: «Вот! Посмотрите все на неё!»

Все наши, а их было к тому моменту человек 8-10, с удивлением обернулись и стали меня рассматривать.

- Вот! Видите: я, здоровый мужик, и вот! – он показал, утрируя, как у него трясутся руки. 

Все согласно закивали: "Да, и мы тоже!"

- А эта пигалица – сидит, хоть бы хны, и СПИСЫВАТЬ ОТКАЗЫВАЕТСЯ!- на этих словах он вознёс к потолку свой указательный палец, которым прежде указывал на меня.

В общем, заклеймил он меня по полной программе. Мне и впрямь стало стыдно, что я не стала ничего списывать из Философского словаря…

В том, что я всё же не была «хоть бы хны», я убедилась, когда нам оглашали результаты экзамена.

По списку я была 7-я или 8-я из 15 человек. Так вот, оценки всех тех, кто был до меня, я запомнила, а когда мне самой объявили «отлично», со мной случился эффект «кратковременного рауша», когда я на какой-то период просто вырубилась, потому что не слышала после этого ничьей оценки. 

Став впоследствии сама экзаменатором, я всегда помнила этот свой страшный экзамен, поэтому была к студентам весьма лояльна.