В разного рода исторических (и не только) дискуссиях, в том числе на КОНТе, часто приходится сталкиваться с категорическими утверждениями о том, что есть две точки зрения: одна - марксистско-большевистская, а потому единственно верная, а вторая - глупая или вредная.
Откуда это пошло?
Вспомним, как всё это начиналось для наших поколений, получавших советское образование.
Все советские школьники должны были выучить так, чтобы «от зубов отскакивало», ряд постулатов, возведенных в ранг неумолимых аксиом:
1) Злобный царизм был врагом русского народа, и за это народ его ненавидел.
2) Революции в России были совершены рабочими и крестьянами, с примкнувшими к ним солдатами, доведенными до отчаяния злобной царской властью.
3) Великая Октябрьская социалистическая революция – плоть от плоти народа. Она есть великое освобождение для рабочих и крестьян, потому что принесла мир народам, хлеб голодным и землю крестьянам.
За десятилетия строгой и неумолимой долбежки эти постулаты въелись не только в мозги, но и во многие другие части тела, что мы имеем "счастье" наблюдать на КОНТе в процессе любой дискуссии, так или иначе затрагивающей сии неумолимые постулаты.
Итак, кто же явился автором столь строгих постулатов, отступление от которых влечет за собой причисление к разряду врагов трудового народа?
Нам все большевистски мыслящие товарищи строго говорят: «Эти постулаты есть результат многолетнего труда многочисленных историков".
Итак, что же это за труды и что за историки?
Начнем с цитаты:
Развитие отечественной исторической науки в первое десятилетие советской власти можно условно разделить на следующие этапы (История СССР. 1988. № 4. С. 202).
Первый этап охватывает годы гражданской войны и иностранной военной интервенции (1917-1920гг.) и характеризуется практическим отсутствием серьезных исследовательских работ и свертыванием большинства научных изысканий.
Второй этап ограничен периодом НЭПа (1920 - 1928 гг.) и приурочен к началу ожесточенной полемики историков оформляющегося марксистского направления с исследователями старой школы, которых принято называть буржуазными и мелкобуржуазными.
Третий этап внутри первого периода истории отечественной науки в советское время датируется 1928 - 1931 гг. Он связан с окончательным разгромом немарксистской историографии в России, достаточно четко наметившимся кризисом марксистского понимания истории и началом процесса унификации исторического знания.
http://biofile.ru/his/30474.html
Для начала посмотрим, кого громили.
Кто ушел и кого "ушли"?
Враждебные «победившему пролетариату» исторические школы старого типа, сложившиеся до 1917 г. включали в себя университеты, Археографическая комиссия, Исторический музей, Историческое общество, гуманитарные институты Академии наук, или в первые годы советской власти (ГАИМК, Институт истории РАНИОН).
Они были автономны по своим целям и задачам и свободны от марксистского влияния в выборе тематики исследований.
Российская «буржуазная», то есть немарксистская, историческая наука в массе своей негативно встретила установление диктатуры пролетариата.
Уже в ноябре 1917 г. один из крупнейших ее представителей, академик А. С. Лаппо-Данилевский обратился с воззванием, в котором говорилось о «великом бедствии», постигшем Россию, о непризнании советской власти и необходимости поддержки Учредительного собрания. Лаппо-Данилевский в течение последнего года жизни мучительно переживал распад культуры и беды, обрушившиеся на науку, которой и только для которой он и жил.
С антибольшевистскими заявлениями выступила профессура Московского, Казанского, Харьковского и других университетов.
Профессор Петербургского университета С.Ф.Платонов октябрьский переворот категорически не принял. Он никогда не считал его «революцией», ибо такая революция, по мнению историка, не подготовлена «ни с какой точки зрения», а программа советского правительства - «искусственна и утопична».
Октябрьская революция привела к массовому выезду из России цвета исторической науки.
Уже в 1917 г. страну покинули профессор Томского университета С. О. Гессен (1887-1950) и будущий профессор Гарварда М. М. Карпович (1888-1959).
В 1918 г. советскую Россию покинули заведующий кафедрой истории в Институте географии, крупнейший знаток истории картографии Л. С. Багров (1881 - 1957), преподаватель Петроградского политехнического института П. А. Остроухов (1885 - 1965), известный исследователь античности в будущем профессор Иельского университета М. И Ростовцев (1870- 1952).
В 1919 г. выехали киевский профессор Д. И. Дорошенко (1882 - 1951), исследователь истории церкви бывший министр Временного правительства А. В Карташев (1875 - 1960).
Резко увеличился потолок эмигрантов в 1920 г. (Н. Н. Алексеев, Н. А. Баумгартен, А. Д. Билимович Ф. А. Браун, Г. В. Вернадский, И. Н. Голенищев-Кутузов К И Зайцев, В. В. Зеньковский, М. В. Зызыкин, Е. П. Ковалевский, Н. П. Кондаков, П. Н. Милюков, А. Л. Погодин, М. Г. Попруженко, В. А. Розов, А. В. Соловьев, Е. В. Спекторский, Г. В. Флоровский и др.).
В какой-то мере этапным событием в складывании российской исторической школы за рубежом был так называемый «философский пароход». Сообщение о готовящейся высылке буржуазных ученых появилось в «Правде» 31 августа 1922 г.
Однако еще до этого в Москве, Петрограде, Киеве и других местах были проведены аресты. Кандидатуры на высылку намечались В. И. Лениным.
Общее число высланных по одним данным составило 50 - 60 человек, по другим - 300.
Среди них ученые-историки: профессор Московского университета А. А. Кизеветтер (1866 - 1933), профессор Новороссийского университета А. В. Флоровский (1884 - 1968), профессор Петроградского университета и Александровского лицея В. А. Мякотин (1867 - 1937) и др.
Одновременно были высланы яркие представители философской мысли - Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, С. Н. Булгаков, Ф. А. Степун, Б. П. Вышеславцев, И. И. Лапшин, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, А. С. Изгоев, С. Н. Трубецкой - ученые, труды которых в значительной степени лежали в основе методологии отечественной исторической науки.
Таким образом, в начале 20-х гг. за пределами России оказалась большая группа историков и обществоведов, составлявших цвет отечественной исторической науки.
Они продолжили разработку интересующих их проблем и тем самым заложили основы будущей западноевропейской и американской «русистики» и «советологии». «Историческая наука не погибла за рубежом, она получает новые стимулы, продолжает традиции...» (Цит. по кн.: Сонин В. В. Крах белоэмиграцни в Китае. Владивосток, 1987. С. 32).
Помимо историков, покинувших Россию или высланных из нее, существовала значительная группа исследователей, которые попытались приспособиться к марксистской идеологии и социальной практике большевиков. Однако подобная «адаптация» шла чаще всего формально и носила чисто внешний характер.
И именно эта группа историков наиболее активно противостояла губительным тенденциям, которые несли в науку марксистские школы, в частности, М. Н. Покровского.
Немарксистская историческая наука в России в 20-е гг. развивалась в чрезвычайно сложных условиях. Со стороны большевистского правительства были предприняты шаги по реорганизации ее традиционных центров.
Фактически было ликвидировано университетское историческое образование, и вместо исторических факультетов в университетах были созданы факультеты общественных наук.
В 1921 г. СНК принял декрет, установивший обязательный минимум преподаваемых здесь предметов:
1) развитие общественных форм;
2) исторический материализм;
3) пролетарская революция;
4) политический строй РСФСР;
5) организация производства и распределения в РСФСР;
6) план электрификации РСФСР.
Вряд ли можно назвать всесторонне образованным историком выпускника такого "исторического факультета".
Не менее тяжелая обстановка сложилась в Академии наук, историческое отделение которой начало сотрудничать с новой властью лишь спасая исторические архивы и библиотеки. При этом историки руководствовались мыслью академика С. Ф. Платонова о необходимости служения народу и России.
Ученые-немарксисты довольно часто вступали в полемику с начинающей господствовать марксистской историографией. Тот же С. Ф. Платонов обратился к изучению петровского времени и характеризовал Петра I как «неподкупного и сурово-честного работника на пользу общую».
Тем самым он противопоставлял свою оценку официальной, представляющей императора в виде грязного и больного пьяницы, лишенного здравого смысла и чуждого всяких приличий» (Платонов С. Ф. Петр Великий. Личность и деятельность. Л., 1926. С. 3).
К концу 20-х гг. наметилось явное ужесточение политики правительства по отношению к буржуазным историкам. Своего апофеоза оно достигло в ходе «дела историков».
Идейным вдохновителем «чистки» и травли старых специалистов стал только что избранный в Академию историк М. Н. Покровский.
В своём письме от 1 ноября 1929 года в Политбюро он предлагал радикально изменить структуру Академии наук, превратив её в обычное государственное учреждение:
«Надо переходить в наступление на всех научных фронтах. Период мирного сожительства с наукой буржуазной изжит до конца». Централизация науки виделась Покровскому неким подобием коллективизации, а его призыв отобрать науку у ученых и передать ее четырём тысячам рабфаковцев, кончающим в 1929 году вузы, очень напоминал призывы к раскулачиванию.
В 1930 г. был арестован академик С. Ф. Платонов, следом его друзья и ученики: А. И. Заозерский, А. И. Андреев. С. В. Рождественский. Вскоре за ними последовали профессора Б. А. Романов, В. Г. Дружинин, П. Г. Васенко, М. Ф. Приселков, академики Е. В. Тарле и Н. П. Лихачев. Позднее были арестованы академик М. К. Любавский, члены-корреспонденты АН Ю. В. Готье, Д. Н. Егоров, А. И. Яковлев, профессора С. В. Бахрушин, В. И. Пичета и др.
Всего по «делу историков» проходило 115 человек.
Причем, ученых не спасло ни сотрудничество с советской властью, ни отдаленность тем их исследований от политики. Здесь были и палеонтологи, и архивисты, специалисты по Древней Руси…
Несмотря на «мягкий» приговор именно «дело историков» знаменовало собой фактический разгром и ликвидацию буржуазного направления в исторической науке России. Это прекрасно понимали историки-марксисты.
Русская буржуазная историография, по утверждению М. М. Цвибака, «умерла под платоновским знаменем» (Зайдель Г. С, Цвибак М. М. Классовый враг на историческом фронте. М.; Л., 1931. С. 215).
В 1930 г. состоялась дискуссия на тему «Буржуазные историки Запада в СССР», в ходе которой в качестве объектов жесткой критики были избраны Е. В. Тарле, Н. И. Кареев и В. П. Бузескул. Причем последние были людьми преклонного возраста и не пережили организованной травли (в 1931 г. они умерли).
Попутно отметим, что фактический разгром исторической науки в конце 20-х - начале 30-х гг. вызвал серьезную обеспокоенность в Европе.
Выдающийся французский историк Альбер Матьез выступил с протестом по поводу ареста Е. В. Тарле. 1931 г. газета «Матэн» опубликовала письмо в защиту 48 арестованных советских историков. Оно было подписано видными Французскими историками и деятелями культуры.
В конце 20-х гг. в условиях начавшейся унификации исторической науки было разгромлено краеведение. Появились термины «кулацкое, меньшевистско-эсеровское краеведение», «архивно-археологическое краеведение, проникнутое идеологией русской великодержавности» и т. п.
От чего избавились, устранив из исторической науки «старую школу»?
- В.В. Зеньковский, как и многие другие профессора старой школы, воспринял революцию как катастрофу, ибо «всегда считал себя монархистом, хотя и конституционным».
- В. А. Мякотин уже в 20-е годы, находясь в эмиграции, дал жесткий отпор украинству.
Вот что он писал: Русский народ веками пробивался к южному морю, веками устилая путь костями своих сынов, а украинские сепаратисты без всяких колебаний отрезают весь юг от России и включают его в "мапу" самостийной Украины. Нет, с точки зрения исторического права формула "Единая Украина от Карпат аж до Кавказских гор" есть иллюзия шовинистического бреда.
"Свет революции" еще не воссиял, а уже в Австрии появилась брошюра одного украинца, проповедующая отделение Украины от России. И через несколько дней после появления этой брошюры создается "Союз вызволения Украины", который работает на австрийские и на германские деньги.
Б.А. Мякотин имел решимость на публичной дискуссии в Софийском университете напомнить украинцам эту позорную страницу в деятельности сепаратизма, и украинцы, составляющие значительную часть аудитории, промолчали.
Более того: когда во время прений, развернувшихся после доклада, один из ораторов предложил украинцам вместо набивших оскомину жалоб на притеснения украинского языка со стороны царского правительства, выйти на кафедру и представить объяснение по поводу получения немецких денег, украинцы сделали вид, что не слышали этого предложения.
Кому это тогда помешало? И кому помогло?
Смотрите, кто пришел.
Основоположником социалистической исторической науки признан В.И. Ленин: «Он не был профессиональным историком, но многие его труды историчны. В ряде случаев им были высказаны оценки явлений истории, ставшие на многие годы основой для изысканий марксистских историков».
Соответственно, все исследования любого протестного движения в России, начиная с восстания декабристов, следовало укладывать в русло ленинских оценок, данных, как полагается, раз и навсегда.
Много сил положил в создание революционной истории России такой крупный историк всего, как Лев Давидович Троцкий.
Он пишет: «Язык цивилизованных наций ярко отметил две эпохи в развитии России. Если дворянская культура внесла в мировой обиход такие варваризмы, как «царь», «погром» и «нагайка», то Октябрь интернационализировал такие слова, как «большевик», «Совет» и «пятилетка». Это одно оправдывает пролетарскую революцию, если вообще считать, что она нуждается в оправдании» (Троцкий Л, Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 394).
В скобках заметим, что дата издания цитируемой книги говорит нам о том, когда был изъят из забвения и вновь поднят на щит этот «титан марксистской мысли».
Н. Н. Маслов пишет, что «уже с середины 20-х годов начинается процесс политизации истории, что было связано прежде всего с борьбой против Троцкого и троцкизма» (Историческая наука в 20 - 30-е годы // История и историки. М., 1990. С. 77).
Ну и, конечно, нельзя обойти вниманием роль такого светила новой советской истории, как М. Н. Покровский. Считается, что ему принадлежит фраза: «История - это политика, опрокинутая в прошлое».
М. Н Покровский, выступая 8 декабря 1930 г. на партийном собрании Института истории Комакадемии, заявил:
«Борьба на историческом фронте есть борьба за генеральную линию партии. Положение «история - политика, обращенная в прошлое» означает собой, что всякая историческая схема есть звено, цепочка для нападения на генеральную линию партии. Существует самая тесная связь между борьбой за генеральную линию партии и борьбой на историческом фронте. Их нельзя разрывать.
Трудно себе представить такую вероятность, что сторонник генеральной линии партии является ревизионистом в исторических работах. История... не есть самодовлеющая задача, история - величайшее орудие политической борьбы; другого смысла история не имеет» (Цит. по: Артизов А. Н. Критика М. Н. Покровского и его школы // История СССР. 1991. № 1. С 106).
По сути дела, М. И. Покровский призывал к прямому подчинению исторических исследований требованиям партии. В мае 1918 Покровский как член РСДРП с 1905 года и активный участник всех трех революций, был назначен членом правительства, заместителем наркома просвещения РСФСР.
С его именем связаны мероприятия по реорганизации высшей школы на коммунистических началах, организации новых научных учреждений, архивного, музейного, библиотечного дела.
Преследуя цель воспитать новую, советскую, интеллигенцию, он проводил жёсткую ипрямолинейную линию по отстранению старой профессуры от преподавания, созданию привилегированныхусловий для приёма в высшие учебные заведения рабочей молодежи и сокращению автономии университетов, чем создал предпосылки для установления в общественных науках безграничной монополии коммунистической идеологии.
В очень сжатом изложении эти его взгляды сводятся к следующему.
Историей нельзя заниматься ради истории. Маркс, Энгельс и Ленин, очень часто прибегавшие к истории, все свои исторические работы и анализы посвящали задачам борьбы рабочего класса и из них исходили. "Объективной", внеклассовой истории не существует.
Самая формула "объективной" истории была придумана буржуазией как средство одурманивания масс, к чему направлена и вся ее система, прикрытая флером демократии.
При изучении истории вопрос стоит так: либо изучать "историю как таковую", попадая в ловушку буржуазных исследователей, на самом деле преследующих определенные классовые цели, либо понимать и использовать историю как оружие пролетарской классовой борьбы, как средство вскрыть все и всяческие враждебные пролетариату политические течения и бороться с ее помощью против них.
"Только тот, кто в теории борется за интересы пролетариата, в соответствии с этим выбирает темы, выбирает противника, выбирает то или иное оружие борьбы с этим противником, - только тот является настоящим историком-ленинцем" ("Историк-марксист" N 21, 1931 г.).
http://portalus.ru/modules/biographies/rus_readme.php?archive&id=1386253435&start_from&subaction=showfull&ucat
В концентрированном виде концепция М. Н. Покровского была изложена в «Русской истории в самом сжатом очерке», первые две части которой увидели свет в 1920 г. и были высоко оценены В. И. Лениным. Он писал М. Н. Покровскому: «Очень поздравляю Вас с успехом: чрезвычайно понравилась мне Ваша новая книга... Оригинальное строение и изложение. Читается с громадным интересом» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 52. С. 24).
Жесткой критике труды Михаила Покровского были подвергнуты уже вскоре после его смерти., последовавшей в 1932 году.
При всей приверженности ученого марксистской теории, его наследие не вписывалось в создававшийся в 1930-е годы государственно-патриотической концепции отечественной истории, не ко двору пришлись отрицание Покровским каких-либо достижений дореволюционной власти и нигилизм в оценке национальных традиций.
Покровского обвиняли в «вульгарном социологизме», «антимарксизме», «антипатриотизме» и «очернительстве истории России».
26 января 1936 года было принято постановление ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР, где «школа Покровского» называлась ошибочной и обвинялась в распространении «антимарксистских, антиленинских и антинаучных взглядов на историческую науку». Эти же обвинения были повторены в «Кратком курсе истории ВКП(б)».
Однако после ХХ съезда КПСС хрущевский (по сути своей, троцкистский) подход к истории возродил интерес к концепциям Покровского.
Организационное оформление марксистского сектора российской истории связано с возникновением исследовательских учреждений и учебных заведений нового типа.
Среди них - Социалистическая академия общественных наук (1918 г.), Институт К. Маркса и Ф. Энгельса (1921 - 1922 гг), Истпарт (1920 г.) и т. д. Наибольший интерес представляют Институты Красной профессуры, деятельность которых была наиболее плодотворной в научном плане.
Идея создания специального центра для подготовки марксистских кадров обществоведов и историков была выдвинута на 1-м совещании по народному образованию (декабрь 1920 - январь 1921 г.) и нашла воплощение в декрете СНК РСФСР от 11 февраля 1921 г.
На его основании в Москве и Петрограде были созданы Институты Красной профессуры, в которых сложился новый тип учебного заведения при сочетании теоретико-методологической подготовки и проработки отдельных тем в рамках научно-исследовательских семинаров по истории.
Ядро педагогических коллективов составляли старые большевики и первые ученые-марксисты (В. В. Адоратский, В. П. Волгин, Ш. М. Дволайцкий, В. И. Невский, М. Н. Покровский, Ф. А. Ротштейн, Е. М. Ярославский), часто приглашались видные партийные руководители (Н. И. Бухарин, Г. И. Зиновьев, Л. Б. Каменев).
Основным принципом подбора слушателей ИКП была политика пролетаризации, ставшая причиной глубокого кризиса организаций на рубеже 20 - 30-х гг. У большинства выпускников отсутствовали прочные систематические знания по истории, многие усвоили лишь общесоциологические формулировки.
Таким образом, разгромив старую, «буржуазную и мелкобуржуазную» историческую школу, большевики создали новую, пролетарскую, основанную на классовом подходе, исключающем всякую «объективность».
Создание нового происходило на поле, которое было полностью вычищено от остатков старого, что лишило историческую науку и корней, и методологии, и значительной части научного инструментария.
В результате историю «трех российских революций» писали сами революционеры и их ученики.
Поскольку «объективный» метод был ими с порога отметён, господствовал в описании этих событий исключительно «классовый», то есть сугубо субъективный и политически ангажированный подход.
Поэтому когда воспитанные на этой «новизне» поклонники марксизма и большевизма начинают обвинять своих оппонентов в незнании исторической правды, надо напоминать им, как, из чего, кем и для чего создавалась эта «правда истории».
И предложить получше почитать тех, кто все это создавал, даже близко не предполагая, что всё это, заново создаваемое детище, будет правдой.
Источники:
http://ptiburdukov.ru/%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F/%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B8/%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B9_%D0%A4%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
http://breviarissimus.livejournal.com/144277.html
http://biofile.ru/his/30474.html
http://gf.nsu.ru/www/wp-content/uploads/2015/03/%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%BE%D0%B3%D1%801.pdf
Оценили 63 человека
109 кармы