Национализм без антисоветизма

Автор: Игорь Бойков

Мы живём на идеологических руинах. Политическое и моральное банкротство либерально-западнического проекта переустройства России под “евростандарт” ради вхождения в “цивилизованный мир” очевидно. Это осознают и думающая часть общества, и наиболее дальновидные представители правящего слоя. Более того. “Смена вех“ наметилась на самом Западе, но контуры мира в парадигме Трампа и Маска видятся пока расплывчатыми. В недавней цитадели глобализма закипает своя ожесточённая идейная борьба.

Движение России от многонационального конструкта в сторону русификации политической и общественной жизни объективно предопределено совокупностью внешних и внутренних факторов. Русский народ – самый многочисленный народ РФ. Его доля в национальном составе превосходит долю любого другого коренного народа страны на порядки. Историческая Россия начиналась именно как русское государство, как объединение имеющих общее происхождение, культуру и язык восточнославянских сообществ и племён.

Распад СССР во многом вернул Россию к этническим границам, а ход противоборства с Украиной с самого начала, с 2014 года, обрёл черты национальной ирреденты. Не будем забывать: сопротивление киевской хунте возникло лишь на этнически и культурно тяготеющих к России землях, в то время как собственно украинская часть Украины – где молчаливо-одобрительно, а где с восторгом – приняла необандеровскую власть. Обозначившийся вектор исторического движения предсказуемо вошёл в противоречие с официальной идеологией и сложившейся системой политических институтов РФ.

Настырная проповедь многонациональности вызывает отторжение широких русских слоёв, опасающихся (и обоснованно!) медленного, но неуклонного растворения среди прочих народов. Политика замещающей миграции, направленная на искусственное снижение удельного веса русского народа и уходящая корнями в эпоху идейного господства либералов, чем дальше, тем сильнее встречает сопротивление русского общества. Его сторону заняли и ряд видных общественных деятелей, и некоторые представители власти, и церковный патриарх, прежде всегда избегавший высказывать политические суждения. Запрос на реабилитацию русского национализма витает в воздухе.

Ключевой вопрос – какого именно.

Прежние версии русского национализма страдали серьёзными изъянами, и, определяя проект будущего, национальный авангард должен сделать выводы из допущенных предшественниками ошибок.

“Русская партия” в КПСС и русофилы из ВООПИиК (Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры)– предтеча русского движения 90-х – в целом сыграла в судьбе страны, скорее, отрицательную роль. Советский Союз в отличие от современной России (и этого многие упрямо не хотят понимать до сих пор!) был классическим многонациональным государством. Попытки создать особый “русский центр” помимо и в обход имеющихся централизованных структур партийной и государственной власти (и так в значительной степени русифицировавшихся изнутри) работали на раскол страны. Рвущийся к власти Ельцин в 1990-1991 годах многие пункты из неформальной программы “русской партии” перехватил. Провозглашение государственного суверенитета РСФСР, приватизация союзной республикой полномочий союзного центра, учреждение института российского президентства – всё это многократно усугубило общий кризис социалистического строя и быстро привело не просто к возрождению капитализма, но и к расчленению страны.

Но “новой России” не суждено было стать государством русских. Демократическая клика – лишь только она вырвала РФ из каркаса СССР – “русскую карту” отбросила моментально и более к ней никогда не возвращалась. В Российской Федерации – единственной из всех республик бывшего Союза – установилась власть подчёркнуто антинациональных групп, держащихся за Ельцина как за знамя. Русское же движение оказалось у разбитого корыта, на длительный срок скатившись в маргинальность, а после прихода к власти В. Путина ещё и подпавшее под мощный пресс враждебно настроенного в отношении русских националистов государства.

Новый подъём русского движения в конце нулевых – начале десятых годов XXI в. был кратковременным и не привёл к качественным сдвигам внутри страны. Русский национализм в обновлённой своей версии увлёкся тупиково-деструктивными идеями отсоединения от России “проблемных” регионов (в первую очередь Северного Кавказа), сблизился с либеральной повесткой, принял участие в “болотных” протестах на стороне отъявленных антирусских сил и окончательно добил себя массовым выражением поддержки младоукраинской революции в 2014 году.

“Король умер. Да здравствует король”! Тот факт, что ни первая, ни вторая волна русского движения не справились с исторической задачей, продемонстрировав идейную узколобость и организационную рыхлость, не снимает самой задачи как таковой. Революционное движение России почти век искало действенный способ разрешить объективно назревший земельный вопрос. И разрешило его-таки в лице большевиков! Предварительно пройдя очень долгим путём исканий, идейных споров, проб и неудач.

Ошибки предшественников – наука вослед идущим.

Очевидно, что оба раза русский национализм терпел фиаско из-за принципиально неверной оценки действительности, в силу чего ему не удавалось выработать здравую линию, направленную на созидание и консолидирующую большинство.

В чём же заключался его родовой порок?

Полагаю, он бросается в глаза всякому, кто знаком с историей русского движения современности. Оформившийся на закате СССР, вскормленный не столько знанием подлинной истории Отечества, сколько ядовитыми историческими мифами, русский национализм нёс в себе изрядный заряд ненависти к советскому строю, трактуя его как однозначно антинациональный, противоестественный, влекущий русский народ на губительный путь.

Однако, борясь вначале с реальным коммунизмом, а затем с призраком его реванша, на губительный путь незаметно для себя раз за разом сворачивали сами националисты. Принципиальный и последовательный антисоветизм – вот та наживка, на которую их легко ловили самые враждебные России силы. Сначала Ельцин (его поддержали предводитель “Памяти” Дмитрий Васильев и национально мыслящий художник Илья Глазунов), затем болотные либералы (из значимых фигур с ними нашёл общий язык покойный ныне публицист и идеолог Константин Крылов) и наконец – майданщики на Украине (с этими столкнулись претендовавшие некогда на ведущие роли в движении Дмитрий Дёмушкин, Александр Белов, а также целый ряд фигур калибром помельче).

Рискну предположить: не начнись украинский майдан с “ленинопада”, а восстание на Донбассе – с защиты советских памятников (и памятников Ленину в том числе), русское движение первой половины 10-х годов ещё имело шанс удержать себя в патриотическом поле. Но иррациональная, вытекающая из абсолютно ложной картины прошлого ненависть к “советчине” толкнула многих националистов второй волны на путь измены. Всякий, кто пристально следил тогда за революцией на Украине, легко вспомнит, какими рукоплесканиями взорвался “правый сектор” России, лишь только в Киеве полетел с пьедестала наземь первый памятник Ильичу.

Антикоммунизм деструктивен, однако, не только тем, что подталкивает к смычке с откровенно враждебными России силами. Антикоммунизм в не меньшей степени вредоносен тем, что непримиримо раскалывает патриотический фронт, отвращает от национальных идей массу русских соотечественников, согласных, что миграция вкупе с политикой многонациональности и принижения государствообразующей роли русских ведут страну к большой беде, но не желающих, чтобы в русских городах разгоралась вакханалия борения с исторической памятью.

Губительность идеологии антисоветизма неоднократно обосновывалась лучшими представителями патриотической мысли ещё в 90-е (прежде всего, такими “глыбами”, как философ Александр Зиновьев, обществовед и мыслитель Сергей Кара-Мурза), но в рамках данной статьи позволю сконцентрировать внимание на пагубности антисоветизма для мировоззрения людей, стоящих в целом на позициях правых.

Националист – если он действительно любит, уважает и ценит свой народ, – должен уметь прислушиваться к нему, должен понимать его мотивы. Русский народ в массе не обнаруживает стремления предать анафеме советский период (а это подтверждается как многочисленными соцопросами, так и устойчивой тягой к советской символике, обильно представленной в зоне СВО среди фронтовиков) по причине того, что ему есть за что испытывать к коммунистам благодарность. При их правлении жизнь огромных масс русских людей действительно изменилась к лучшему.

Советский режим, ликвидировав безграмотность и охватив сетью институтов, училищ и школ всю страну, сделал возможным интеллектуальный рывок для самых широких слоёв русского народа: от сохи – в сферы умственного труда, а значит в лучшую, куда более комфортную жизнь.

Советская власть осуществила масштабную индустриализацию, сделала страну по-настоящему современной и передовой. Индустриальная фаза – неотъемлемый этап в истории всех государств, составляющих сегодня костяк “цивилизованного мира”. Именно на ней закладываются основы для последующей урбанизации, развитой инфраструктуры городов, повседневного пользования теми благами, о которых крестьяне не могли и мечтать. Именно при коммунистах русский народ в большинстве своём превратился в образованный, цивилизованный и относительно благополучный народ городов и, как свидетельствуют факты современности, существенно опередил в этом историческом движении большую часть остальных народов бывшего СССР, повалившихся после 1991 года в архаику стремительнее и быстрее.

Советский строй придавал русским людям уверенность в своих силах. При якобы “антирусском” правлении коммунистов невозможно было представить, чтобы в городах исторического центра России свирепствовали русоедствующие банды выходцев с национальных окраин, покрываемые представителями структур власти.

При власти коммунистов были практически сведены на нет русские субэтнические идентичности на окраинах России. Пресловутое расказачивание, которое на деле сводилось не к физическому истреблению казаков (как сейчас лгут, выдёргивая один и наглухо замалчивая другие факты, идеологи-антикоммунисты), а к стиранию сословных барьеров между казачеством и остальной русской массой, способствовало прирастанию страны русскими численно. Мало кто понимает сегодня всю степень опасности развития казачьего сепаратизма в прошлом, который без политики реинтеграции казаков обратно в русский народ обязательно бы набрал силу, поскольку казачество в XX веке объективно утрачивало способность сохраняться как сословие, но легко могло продолжить обособленное существование, двигаясь по пути Украины, то есть, не гася, а усиливая в себе альтернативную идентичность. И это движение, кстати, в полной мере проявилось в ходе революции и Гражданской войны, в которой казачество (особенно кубанское, забайкальское, уральское и донское) упрямо пыталось играть в самостийность, даже формально находясь в лагере белых.

В советскую эпоху русский народ продолжал расширять свой этнический ареал, массово расселялся по малолюдным ранее Дальнему Востоку и Сибири, образовывал мощные пласты населения в Средней Азии и на Кавказе, играл на национальных окраинах роль производственного и культурного авангарда. В современную эпоху повсеместного торжества русоненавистничества сложно представить, чтобы руководители нерусских образований хотя бы внешне, в официальных речах демонстрировали русофилию. Но для советских времён это была стандартная практика. Всякий первый секретарь союзной либо автономной республики, выступая по случаю праздника или значимого юбилея, неизменно подчёркивал роль русского народа в том, что его край развивается и процветает.

Уникальная историческая траектория Советского Союза – ядром которого оставалась русская Россия – привлекала доброжелательное внимание крупных умов в самых разных частях Европы, Азии и Америки. И это делало невозможным развязывание на международном уровне той оголтело антирусской кампании, которая свирепствует в мире сегодня.

Наконец, отчаянно нуждаясь в структурных экономических и социальных реформах сегодня, направленных на изживание последствий либерального правления в нашей стране, мы обречены всякий раз обращаться именно к советским практикам и организационным находкам. Россия современная давно удалилась от России царской на абсолютно непреодолимую дистанцию, потому никакого иного успешного опыта по возрождению из пепла страны, по развитию промышленности, науки, социальных лифтов, кроме опыта СССР у нас всё равно нет.

Перечисленное выше в сумме составляет лишь самую основную, лежащую на поверхности причину того, что сегодня русский народ сохраняет уважение к советской эпохе, а многие его представители, оказываясь на передовой, наносят себе на шевроны советские символы и советский флаг. Националистам, претендующим на то, чтобы артикулировать чаяния русских масс, следует крепко задуматься над тем феноменом, что русский народ, несмотря на почти четыре десятилетия агрессивной антикоммунистической пропаганды, растаптывать сохранившееся от СССР наследие упорно не желает.

И не просто задуматься, а принять это как непреложный факт!

Разумеется, коммунисты никогда русскими националистами не являлись, идеализировать их мотивы не нужно. Но пребывая у власти, они решили очень многие из числа сугубо национальных задач, в иных условиях и в иных странах решаемых, как правило, правительствами буржуазных националистов. Возвращение в 1920 году уже почти отвалившейся Украины в состав единой страны было одной из них – и именно этим в действительности обусловлен факт непроходящей ненависти современных украинских шовинистов к Ленину, сумевшему сто с лишним лет назад укротить их бунтующую этничность. Но вместо того, чтобы признать Ленина вторым Богданом Хмельницким, наши современные правые не знают, как смачнее в Ленина плюнуть.

Возможен ли в принципе синтез национального и левого? Очень многие в России уверены, что нет. Однако убедительные примеры обратного – и отнюдь не единичные – в мире есть.

Левые режимы Восточной Азии (Китай, КНДР, Лаос, Вьетнам) – наглядные свидетельства того, что основанную на левых идеях экономическую модель возможно усилить последовательной линией на строительство национального государства. Коммунистические партии восточноазиатских стран, оказавшись в середине XX века в авангарде национально-освободительной борьбы, самой траекторией своего исторического движения были “заточены” на строительство самобытных вариантов социализма. Их опыт в плане практического сращивания плановой (либо направляемой и регулируемой государством) экономики с политической практикой здорового национализма заслуживает самого пристального рассмотрения. Тем паче, что эти государства являются сегодня нашими политическими партнёрами, а некоторые (как, например, КНДР) – военными союзниками. Националисты и левые в них не враждуют, а дополняют друг друга.

В возглавляемом Компартией Китае принято уважительно относится к “отцу нации” Сунь Ятсену – даже несмотря на то, что он стоял у истоков враждебного КПК Гоминьдана. Дико представить, чтобы в современной КНР кто-либо из партийных руководителей провозгласил, что Китай – не страна ханьцев, что он “для всех”.

Возглавляемая Трудовой партией Северная Корея рассматривает национальное воссоединение с корейцами Юга как сверхзадачу, которая обязательно должна быть решена, чуть только сила Соединённых Штатов ослабнет.

Вьетнам Хо Ши Мина долгие годы упорно воевал за национальную независимость. И за национальное объединение всех вьетнамцев в одних границах, чего вьетнамские коммунисты в конечном итоге и добились.

Почему эти яркие примеры не могут служить ориентирами для нас?

Для того, чтобы справиться с последствиями антинационального правления либералов, сохранить и укрепить русское ядро, Россия обречена праветь.

Для того, чтобы воссоздать мощный экономический базис, зарубцевать язвы, нанесённые всевластием олигархата, и вернуться на путь развития, Россия обречена леветь.

Национализм без антисоветизма в сегодняшних условиях – не оксюморон. Он суть жёсткое требование любой политической силе, претендующей на лидирующие позиции в стране. Национализм должен научиться по-настоящему созидать. В этом ему послужат подспорьем левая экономическая практика и левая социальная мысль.

ИСТОЧНИК