Автор: Евгений Крутиков
В Великобритании скончался человек, нанесший советской разведке едва ли не самый крупный ущерб за всю ее историю – бывший полковник КГБ Олег Гордиевский. Какую ошибку совершили кадровики КГБ при его назначении, какими качествами он сделал свою блестящую карьеру – и что послужило настоящим мотивом его предательства?
В Британии в графстве Суррей недалеко от Лондона в возрасте 86 лет умер Олег Гордиевский, предатель Родины, один самых известных перебежчиков советского периода. Есть мнение, что он может считаться самым крупным «кротом» в советской разведке, конкурируя только с генералом ГРУ Дмитрием Поляковым и Олегом Пеньковским, хотя любое предательство индивидуально по масштабам ущерба, и такие сравнения некорректны. Но в результатах и последствиях предательства всегда есть одна общая позиция: эти люди всегда умирают в одиночества и не остается ни одного человека, который бы о них скорбел.
Коронер начал расследование, но это обычная практика в Королевстве. Одинокий старик, который получал небольшую пенсию и подрабатывал тем, что писал «экспертные заключения» за 50 фунтов, то есть за цену обеда без алкоголя в лондонском ресторане средней руки. Ни чести, ни славы, ни богатства.
Олег Гордиевский и его старший брат Василий родились в семье чекиста. Между тем, им не было что называется на роду написано работать в советской разведке. И если Василий действительно искренне пошел служить в нелегальную разведку, то Олег учился в МГИМО и его выбор в пользу ПГУ КГБ СССР был изначально не очевиден. Предположительно, он посчитал, что именно там он быстрее сделает карьеру и получит возможность жить за границей. Это было главной мотивацией.
Это были хрущевские времена, из КГБ вычистили тысячи сотрудников, делавших карьеру в 1930-40-е под предлогом «борьбы с нарушением социалистической законности», а новый начальник главной советской спецслужбы Владимир Семичастный делал ставку на себе подобных – молодых карьеристов из комсомола и элитных учебных заведений. Олег Гордиевский идеально вписывался в эту конфигурацию. В МИДе у него ушли бы десятилетия на выстраивание карьеры, а по линии КГБ он уже к 35 годам имел дипломатический ранг советника.
Впоследствии отмечали, что этот человек обладал множеством талантов, которые и формируют облик успешного карьериста. Он был очень обаятелен, но при этом всегда подстраивался под человека, с которым говорил. С несомненными театральными способностями он мог то изображать простака, а уже через минуту вести интеллектуальную беседу.
Кстати, в советские времена в «лесной школе», ныне институт имени Андропова, практиковали преподавание театрального искусства и даже ставили усилиями курсантов любительские спектакли на языке оригинала, в случае с Гордиевским, Шекспира. В быту такое «отзеркаливание» собеседника очень неприятно, но эффективно работает в карьерном плане и считается положительным качеством для налаживания контактов и вербовки, потому часто поощрялось. Это было психологической ошибкой со стороны преподавателей разведшколы, поскольку такое отсутствие «стержня» в человеке в перспективе – отрицательная черта характера, а не положительное профессиональное качество.
Все отмечали, что Гордиевский никогда не забывал исполнять маленький, но очень важный ритуал: он всегда одаривал в Москве всех знакомых и начальство маленькими сувенирами из Дании, а также охотно выполнял небольшие бытовые просьбы, типа привести из Копенгагена лекарства (в Дании только-только первыми в мире начали производить человеческий инсулин, которого в СССР физически не было, а сахарный диабет – профессиональная болезнь разведчиков).
Кроме того, молодой Олег Гордиевский обладал очевидным литературным талантом.
Не в смысле Лев Толстой, а он умел очень ловко составлять справки и прочие аналитические материалы, которые выгодно смотрелись на фоне кондового комсомольско-бюрократического языка, от которого не могли избавиться даже в КГБ СССР. Впоследствии этот талант практически сделал его жизнь: в зарубежных резидентурах очень ценилось умение выгодно подать свою работу в глазах Центра, и роль Гордиевского стала незаменимой.
Пиком этой деятельности стало «аналитическое сопровождение» в 1984 году первого зарубежного визита Михаила Горбачева в Лондон. Гордиевский лично писал Михаилу Сергеевичу все справочные и аналитические материалы по Великобритании, а уже в Лондоне сопровождал его очно на встречу с Маргарет Тэтчер. Горбачеву очень понравились и его работа, и он сам. А это очень поспособствовало тому, что уже в следующем году Гордиевский стал и.о. резидента в Лондоне в ранге советника посольства. Кроме того, по словам очевидцев, Гордиевский был человеком деятельным и работоспособным. Сочетание всех этих качеств и делало его очень перспективным сотрудником.
Надо сказать, что на британцев к тому моменту он работал уже десять лет. Его карьерный рост в этот период во многом был организован МИ6. Англичане последовательно объявляли нон грата и высылали из Королевства всех, кто мог бы опережать Гордиевского или соперничать с ним в движении к должности главы резидентуры КГБ (сперва выслали резидента Аркадия Гука, затем сменившего его Леонида Никитенко). Очень эффективный прием.
О масштабах вреда, который нанес Гордиевский, ведутся академические споры. Сам он в разнообразных, но всегда очень лукавых интервью после 1991 года то преувеличивал свои «успехи» (это был период, когда было престижно гордиться своим «вкладом» в разрушение коммунистического монстра и вообще СССР), то наоборот скромничал (когда это стало не модно и не престижно).
По самым примерным подсчетам, Гордиевский передал англичанам полные сведения о советских резидентурах на территории континентальной Европы; явочные квартиры; данные по военно-морским силам НАТО в Европе; имена и установочные данные целого поколения сотрудников ПГУ КГБ, начиная с тех, с кем вместе учился в лесной школе, что сломало всем им и карьеру и жизнь; материалы по военным маневрам с участием стран Варшавского договора; имена западных журналистов, с которыми сотрудничала советская разведка на почве антиядерных и антинатовских настроений; примерно 28 (цифра разнится) советских агентов в разведках и вооруженных силах стран НАТО.
И это не говоря уже о том, что в резидентуре в Дании Гордиевский отвечал за работу с нелегалами, что включало в себя организацию встреч с ними, постановку тайников и сопровождение курьеров. Все это пошло прахом.
Но все могло быть еще хуже. Дело в том, что с появлением такого покровителя, как Михаил Горбачев, карьера Гордиевского с позиции резидента в Лондоне, что и так считалось сверхпрестижно и влиятельно, могла бы и вовсе устремиться в заоблачные выси. Практически все, кто знал его в тот период, в один голос говорят, что буквально через пару лет полковник Гордиевский был бы уже генералом и, скорее всего, руководителем 3-го отдела (англо-скандинавского) Первого главка. А там уже и новые перспективы открываются. Учитывая, как плохо Горбачев разбирался в людях, карьера Гордиевского могла совершить любой немыслимый кульбит. А это означало бы физический конец всей советской разведки на долгие годы.
Изучение причин и мотивов предательства – целая наука сродни помеси антропологии и энтомологии. Гордиевский всегда публично причислял себя к идейным борцам против коммунизма и утверждал, что на него каким-то особым образом повлияли события в Чехословакии в 1968 году. Поведал ему о «чешской оттепели» якобы брат Василий, который был направлен в Прагу из Австрии, где находился на нелегальном положении.
Верится в это с трудом, поскольку представлять себя идейным борцом с коммунизмом и тоталитаризмом очень удобно, особенно, когда ты претендуешь на роль писателя и автора «исследований» по истории КГБ, а Гордиевский всерьез принялся за такую окололитературную деятельность и, видимо, собирался на этом хорошо зарабатывать. А интерес к идейному борцу на книжном рынке более устойчив, чем к бывшему сотруднику советского посольства, которого вульгарно поймали в Копенгагене в борделе и на этом завербовали. Такие случаи бывали, но далеко не всегда приводили к предательству. Просто человек лишался карьеры и навечно уезжал делопроизводителем в условный Конотоп.
Скорее всего, Олег Гордиевский выбрал то, что считал комфортом. «Талантливый подлец», как его охарактеризовывали впоследствии, он всегда претендовал на исключительное положение и добивался его всеми доступными средствами. Включая предательство Родины.
Кстати, его могли и не разоблачить вовсе. Когда Олдрич Эймс предоставил КГБ длинный список американской и британской агентуры в Москве, ему не сразу поверили. Проверять многих обвиняемых решили в лоб: путем допроса. И по итогам этого то ли пяти то ли восьмичасового допроса в комплексе зданий ПГУ предъявить Гордиевскому было нечего. Прямых улик против него, кроме информации Эймса, не было. Гордиевского отпустили, отправили в отпуск в санаторий и приставили наружное наблюдение. И вполне могло бы так случиться, что по результатам служебной проверки подозрение с него бы сняли. В такую ситуацию попадали многие.
Но у Гордиевского сдали нервы. Он запросил у англичан эвакуацию, из которой устроили целое театральное представление. Кстати, потом КГБ провело сверхсекретную операцию по выявлению таких каналов вывоза людей: сотрудник в Москве убедил английскую резидентуру, что готов передать множество тайн в обмен на срочную эвакуацию из Союза. Англичане купились, и все эти каналы и приемы были выявлены.
Маргарет Тэтчер поздравляет Олега Гордиевского с награждением орденом, 18 октября 2007 года
У такого рода амбициозных предателей случаются несколько лет славы. У Гордиевского было примерно десять лет востребованности на Западе, на которые дополнительно наложилась странная атмосфера 1990-х годов, когда в новой России появился влиятельный слой журналистов и интеллигенции, предлагавших объявить такого рода предателей и перебежчиков чуть ли не героями. Он писал книги в соавторстве с профильными английскими экспертами типа Кристофера Эндрю, получил британский орден и активно раздавал интервью.
Но интерес к нему постепенно слабел. От него отказалась семья, хотя Горбачев разрешил его жене Лейле вместе с дочерьми съездить в Англию. Он продолжал играть нравившуюся ему роль британского джентльмена и литератора, отрастил седую бороду, курил трубку и давал интервью у камина в том самом домике в Суррее, где и умер в одиночестве, в так ему полюбившемся бытовом комфорте. Не оставив после себя ничего, кроме чувства гадливости и презрения.
Оценили 14 человек
19 кармы