3. Кошелек
Светка стеснялась моего потертого кошелька.
- Ой, не доставай из него деньги в магазине! Людей постыдись, как обдергаец! Ты себе не можешь новый купить? Хочешь, сделаю подарок?
Я смотрел на нее глазами олененка Бемби и глупо улыбался. Как объяснить любимой девушке из «обеспеченной семьи», что это – единственный подарок моего отца за последние двадцать пять лет? Папаша жил с новой семьей в Испании давно, я только в школу начал ходить. У него там как-то сразу появились новые дети, жена не работала, со своим делом не задалось. Он пытался содержать гостиницу в горах, но разорился.
«Испанских» внуков бабуля видела только раз в жизни, когда они с дедом собрались, арендовали домик на берегу моря и уехали на пару недель отдохнуть. Меня не взяли. Я не понимал, почему и обижался страшно. Потом бабуля, когда я подрос, вздыхая, объяснила, что отец не хотел рассказывать новой жене об оставленном в России сыне. Чтобы новые дети не считали отца предателем.
Краткое содержание 2 главы В ней рассказывается, как Саня и его девушка Света тяжело болели Ковидом. Саня выжил чудом. Тяжелые испытания заставили Свету посмотреть на их отношения трезво, и она ушла от Сани, сказав, что "играть в семью ей надоело". Болел Саня долго, а их Гендир таких не любит, и Саню "ласково выпроводили", перечислив на карту жалкую сумму в 23000 рублей. Саня снял их в банкомате, положил в видавший виды кошелек и потрусил к входу в метро.
В снятый домик у моря вскоре нагрянуло все семейство. Внуки почти не понимали по-русски, что огорчило бабушку и деда. Бабуля взяла с отца слово, что он будет учить Пауля и Анну русскому, но больше внуки не встречались с родней из России, и узнать, как они научились трудному языку, мы не смогли. Пару раз в году отец пересылал фотографии в бабулину почту, и та, вздыхая, покупала евро и переводила ему свою небольшую пенсию за месяц. Обратных переводов не было, видно, отцу жилось тяжело.
Тогда-то бабуля и привезла из Испании это портмоне. Показала мне его, торжественно объявила, что это – подарок отца, положила туда денежку и пообещала подкладывать еще, чтобы к моим шестнадцати годам у меня был капитал. И вот сейчас в этом кошельке лежат заветные двадцать три тысячи и несколько десятюнчиков. И – Добби свободен!
Я спустился по обледеневшим ступеням, придерживаясь правой стороны, там были шаткие перила, настолько хлипкие, что они меня бы не выдержали. Но, может, позволили бы не упасть со всего размаха и не ехать вниз, стукаясь задом о ступеньки.
В длинном подземном переходе своя жизнь. Тут по утрам можно видеть парня, спящего в инвалидном кресле. Он чем-то опоен и, похоже, у него ДЦП. У него неестественно вывернуты ноги и шея, даже во сне. Кто-то его привозит с утра и оставляет. Вечером его уже нет. Зато подкатывают небритые граждане и их спитые бабы, просят мелочь. Бойкие продавцы с товаром, разложенным на гофроящиках. Натуральный негр торгует контрафактной туалетной водой. Много продают лимонов и гранатов. Монета для оплаты – сторублевка.
- Пять на сто! Пять на сто! - выкрикивает торговка, перекладывая ярко-желтые лимоны в пакет. – Лимоны, лимоны! Гранаты сладкие два на сто!
Чуть дальше – продажа шерстяных носков разного размера и окраса.
- Носки шерстяные за сто! Всего за сто! Подходим, разбираем!
Гранаты, платки «пуховые», зелень… я уже приготовился воткнуть ракушки наушников в уши, чтобы не слышать подземный сюр, как вдруг увидел ЭТО.
4. Зеркало
За «носками» стояла старушка. В масочке и очочках. А рядом с ней, на полиэтиленовом пакете, прислоненное к стене, стояло зеркало. Вертикальное, где-то метр двадцать в высоту, шесть дециметров в ширину, как определил мой опытный взгляд краснодеревщика в далеком прошлом. Стекло было мутноватым, но я не смотрел в само зеркало. Я видел только деревянную резную раму, и меня несло к ней, как Рокфора к сыру в детском мультике.
Потому что это было произведение искусства, а не рама. Красное дерево, потемневшее от времени. Местами сильно потертое и грязное. Грязное от прошедших лет, когда протирали его мокрой тряпкой, и грязь въедалась в поры дерева. Но резьба… Бог ты мой, вот это резьба! Волны, стебли, бутоны, распустившиеся цветы, листья, звенья цепи, какая работа, неужели… неужели это продается? Тут, в заплеванном московском подземном переходе? Да, продается. Не отрывая глаз от предмета вожделения, я увидел мужчину, разочарованно покачавшего головой:
- Нет, это слишком дорого, - сказал и уплыл с толпой в глубь тоннеля. А я остался поглаживать кончиками пальцев дивную работу. Да, это было старое зеркало. Может быть, даже дореволюционное – своеобразное стекло со скосами по периметру выдавало старинное происхождение. Да и мутноватое оно…
Я гладил пальцами поверхность рамы, чувствуя, как неизвестный художник вел резец, где остановился, где подправил форму листьев. Я даже глаза прикрыл, внутренне урча от удовольствия.
- Я вижу, молодой человек знает толк в хороших вещах? – прямо над ухом услышал я голос старушки и отдернул от зеркала руку.
- Простите, не удержался… Да, вещь редкой красоты!
Старушка подправила масочку, запихнув ее под стекла очков.
- Продается! – заявила она, испытующе глядя на меня.
- Да что вы! Такая красота! Не жалко?
- Жалко, конечно, но что делать. Эта вещь мне уже не нужна, - старушка вздохнула.
- Да… и почем? – фальшиво небрежно поинтересовался я. Старушка снова поправила масочку на носу и четко произнесла:
- Двадцать три тысячи. Рублей. Себе в убыток.
Я прямо почувствовал, как зашевелились мои кровные двадцать три тысячи в кошельке. Но одернул себя. Во-первых, последние. Во-вторых, не буду же я пользоваться бабкиной безграмотностью.
- Извините, но мне кажется, что вы можете продать эту… э… работу гораздо дороже, - проблеял я.
- Да знаю я! – отрезала бабулька. – Не берут ни на аукционы, ни в скупку. Говорят – «Приведите в порядок, тогда и приносите». А мне это зеркало ни к чему. Деньги понадобились. Да и не хочется, чтобы оно у кого попало висело.
Бабуля помедлила, наблюдая за мной.
- Ну, что решил?
- Беру! – выдохнул я и, боясь, что голос разума затопчет ногами мой безумный порыв, вытащил портмоне, вынул тощую пачку тысячных купюр и протянул старушке.
- Вот, пересчитайте!
Бабушка сняла перчатки и деловито пересчитала деньги. Ровно двадцать три купюры. Посмотрела на меня с жалостью и решительно сунула мне в руки тысячу.
- Двадцать две. Я ошиблась. Давай, скорей, помоги мне завернуть зеркало, а то вон, видишь, патруль идет.
Мы засуетились. Бабка вытащила из пакета, на котором стояло зеркало, ветошь, и мы принялись деловито обматывать покупку.
- Ты это, если что, скажи, что я твоя тетка, и ты мне помогаешь зеркало перевезти! – пыхтя, вполголоса сказала она. Стараясь не смотреть в сторону полицейского патруля, лениво дефилирующего в дальнем конце тоннеля, я спросил:
- Если что, откуда мы едем?
- А? С Бирюзовой улицы, с Бирюзовой! Ну вот, все. Дотащишь? Стекло не разбей!
- Да мне без пересадок, справлюсь!
- Ну давай, пока-пока! – бабуля помахала мне рукой и припустила к лестнице наверх, а я потащился в метро, крикнув в ответ:
- Спасибо!
Продолжение следует
Первая глава расположена по ссылке https://cont.ws/@proctotanya/2...
Вторая глава https://cont.ws/@proctotanya/2...
Благодарю вас за прочтение!
© Copyright: Таня Бондарева, 2021
Свидетельство о публикации №221030901071
Оценили 125 человек
278 кармы