МЭЛС вам устарел? Мало он вам кричал на территории переименованной в СССР России о социализме?, а сам создавал капиталистический Израиль! Колхознички канареечки поработай год без копеечки. Мордехайевская русофобия сталинизма

МЭЛС вам устарел? Мало он вам кричал на территории переименованной в СССР России о социализме?, а сам создавал капиталистический Израиль! Колхознички канареечки поработай год без копеечки. Мордехайевская русофобия сталинизма.

Док. 31

Марковская Вера Григорьевна родилась в 1915 г. в д. Карбелкино Промышленновского района нынешней Кемеровской области. Рассказ записал правнук Марковский Александр в 1999 г. (г. Белово)

Семья родителей состояла из 9 чел. Моя собственная семья только из 4 чел. В колхоз родители вступили сами. Тогда крестьян хорошо агитировали. Говорили, что в колхозе будут машины, а, значит, и хорошие урожаи. Всем, мол, легче станет. Желание объединиться образовалось у многих. Провели собрание и решили создать колхоз. Наобещали нам горы золотые. А получили шиш! Только скотину отобрали. Да сгубили ее. Наша семья была середняцкая. Мы имели хороший дом, коров, лошадей, свиней. Но, конечно, поменьше, чем у кулаков. Бедняки же ничего этого не имели. Они и не хотели его иметь, не умели вести свое собственное хозяйство. Чаще всего ходили работать в наем. До коллективизации каждый крестьянин мог иметь хорошее хозяйство. Ведь земля и покосы выдавались на каждого члена семьи. А потом всю землю забрали в колхоз. Колхозникам же оставили только землю под огороды. Разве ж это земля? С нее не прокормишься. Когда вступали в колхоз, то обещали, что мы будем в нем получать все для жизни. А получать-то стало нечего. В колхозе все было не организованно. Потому и урожая не было, зерна не было, и скотина дохла. При проведении коллективизации раскулачивали кулаков и середняков. Ничего лишнего брать с собой не разрешали. Только одежду, которая была на людях одета. Поэтому люди старались, как можно больше надеть одежды на себя. Можно сказать, в чем люди были, в том их и отправляли. В сани разрешали сажать только детей. Никаких вещей брать нельзя. Нельзя было взять даже еду. Люди оставляли все нажитое: и дом, и хозяйство, и технику. Как-то сразу изменилась жизнь. Раньше в деревне все жили дружно и вредности друг другу не устраивали. Бывало иногда, что один другого шутейно подкалывал. Но отношения между людьми оставались хорошими. А во время коллективизации начались доносы. Какая уж тут дружба! Раскулаченных из нашей деревни отправляли в Томскую область, в глухую тайгу, на голое место. Заставили работать на лесоповале. Выселенные обустраивались сами. Кто как мог. Рыли землянки или строили домишки. Почему-то никуда не сбегали. Да и куда ты побежишь? Некуда было бежать. А вместе и выжить легче. В деревне об их жизни знали. Была переписка, да и родственники иногда к ним ездили. Правда, все это стало потом, когда власти разрешили. Сколько же они, бедные, пережили! Кругом дичь по тайге бегала, а им охотиться нельзя. Да и чем охотиться? Ружей-то держать не разрешали. Им даже рыбу ловить запрещали. Только тайно ставили капканы на зайцев. Никто против коллективизации не протестовал. Что же, к примеру, я буду протестовать? Земли ведь нет. А жить надо. Значит, и я вынуждена идти в колхоз. Если будешь выступать, то тебя отправят куда надо. Народ был запуган. Куда начальство пошлет, туда и ехали, туда и шли. С активистами, которые внедряли идеи коммунизма, крестьяне были тише воды, ниже травы. Боялись их! Угождали им! Снимали шапочку перед ними. Одно сказать, каких людей тогда сгубили! Весь передовой класс был тогда посажен и убит! Жизнь колхозника не приведи Господи! С весны до осени работали от рассвета до заката. Никаких выходных не полагалось. Обещанных машин не было. Работали вручную: сеяли, пололи, жали. Не хватало лошадей, пахали на коровах. Часто сеять было нечем… В своем личном хозяйстве работали только по ночам, после работы в колхозе. Обрабатывали свои небольшие огороды, ухаживали за скотиной. Многое здесь делали дети и старики. Зимой, конечно, на свое хозяйство уходило больше времени. Но налоги были большими. Брали яйцами шерстью, молоком, мясом, картошкой. Денег за работу не давали. Считали по трудодням. Мы получали по ним 150–200 гр. зерна, которое сами и мололи. Разве можно было прожить на эти граммы? До коллективизации на наших столах было все. Никто не голодал. А теперь еда стала бедная. Кроме овощей, грибов и ягод ничего больше и не видели. Жили только с огорода. Про мясо вообще забыли. Мололи боярку, черемуху, пекли из них лепешки. Муки не было. Собирали травы, корешки. Конечно, это был голод… Мы даже во время войны не голодали так сильно, как в 30-е годы. С одеждой тоже было плохо. Из льна и шерсти пряли пряжу, вязали, ткали. Покупных вещей мы, считай, и не носили. Один ребенок подрос, передавали другому. И так до тех пор, пока не дойдет до последнего. Конечно, некоторые потихоньку приворовывали в колхозе. Но не друг у друга. Боже избавь, взять чужое, соседское! Это стыдно! Был закон «о колосках». По нему было так: подберешь колхозный колосок, за него ответишь. За 1 кг зерна давали пять лет. У нас одну женщину судили за то, что она насыпала в карман горстку зерна. О! С этим было очень строго.

Док. 32

Ленцева Мария Наумовна родилась в 1915 г. в д. Подъяково нынешней Кемеровской области. Жук Ольга Григорьевна родилась в 1916 г. в Белоруссии. Беседу записала Лопатина Наталия в 1999 г. (спецэкспедиция фонда «Исторические исследования»), (п. Щегловский)

Жук: Я родилась в Белоруссии. В Сибирь мы сбежали от коллективизации. Родители никак не хотели вступать в колхоз. Как-то вечером отца пришли арестовывать, но не нашли. Он сидел в подполье. Накануне добрые люди предупредили его, и он спрятался. А ночью мы уехали из деревни. Подались в Сибирь. Здесь жила мамина сестра. С тех пор здесь и живем.

Ленцева: А я родилась в Подъяково. В единоличниках наша семья жила небогато: было всего 2–3 лошади, корова, овечки, косилка, плуг. Я помню, что мы только-только начали разживаться, как колхозы разграбили нас. Мы голые и босые остались. Ох и жалко было отдавать нажитое. Но отец сказал твердо: «Дети, нам надо заходить в колхоз. Иначе нас до корня разорят». В колхоз мы зашли. Лошадей, овечек, машины, плуги, — все-все отдали. Сколько же мы работали в том колхозе! Я и пахала, и боронила, и мешки таскала, и на лесозаготовки зимой ездила, и на лесосплаве весной была. Куда пошлют, что заставят — все делала. За работу нам палочки писали трудодни. А получали мы на эти трудодни фигу. Первые два года хоть мало, но все-таки давали хлеб, а потом перестали. Все сдавали государству. А вы, колхозники, живите, как знаете. Так и жили. Питались очень плохо: где тошнотики из мерзлой картошки съедим, где саранки выручали. Ягода, грибы. На колхозном поле была общая кухня. Но что там варили! Сварят противного киселя из овсянки, и питайся этим варевом. Животы болели. Ни в какой декрет по рождению детей мы сроду не ходили. Кто его нам даст? Если бы были декреты, какая нормальная баба стала рожать в поле? Ей о дите надо думать, а не о работе. А когда из Подъяково всех мужиков на войну забрали, мы, женщины, всю работу делали: сами сено косили, сами метали, сами пахали и сеяли. Там, где кони на севе пройти не могли, мы мешки на плечи взваливали и давай. Мало кто вернулся с войны. Реву-то сколько было! После войны мне повезло. Как с мужиком своим сошлась, в колхозе больше не работала. Муж работал в Щегловском подсобном хозяйстве и в колхоз меня больше не пустил. Он сказал мне: «Ты вот год работаешь, а тебе ни грамма хлеба не дают, ни деньгами не платят. Зачем работать? Сиди дома и расти детей». Ведь это правда! Нам ничего не платили.

Жук: А ведь, скажи, как ни трудно было работать, мы песни пели. Пели по дороге и на работу, и с работы.

Ленцева: Да, подруга, пели. В войну так трудно было, и то мы песни пели и играли. И вот что интересно! Мы самогонку гнали, а пили не сильно. Всей деревней праздновали Рождество, Масленку, Пасху, Троицу. Если праздновали, то гуляли неделю. Ходили толпой из дома в дом. Но это было до колхозов. Гуляли, пока Советская власть не запретила. Кончились наши праздники. В Бога мы все верили! Молились. С верой в Бога жили и наши родители, и их родители жили. Но Бог чем-то помешал советской власти. Заставили от него отказаться. Мы как чокнутые стали. Работали и работали. Знали одну только работу. Жили, как не знаю кто! Как лето, — все дети, как мураши, на поле работают, траву дергают. Никто их сильно не насиловал, как нас, но работать заставляли. Ребятня вся работала. У нас даже ни паспортов, ни справок, ни метрик не было. Нам эти паспорта не давали, чтобы мы не разбежались. Сюда вот в Щегловку к мужу переехала, так насилу паспорт выправила. Но и без документов люди как-то умудрялись убежать из колхоза.

Жук: Советскую власть трудно обмануть… Мы власть уважали!

Ленцева: А то как же! Попробуй, не уважь! Если останешься дома, не пойдешь на работу, за тобой тут же прибегут и выгонят в поле. Собирайся, кричат, сейчас же! А работали мы день и ночь. Днем косили, жали, а ночью скирдовали или молотили. У нас тогда с этим строго было. Я как-то сильно заболела. Не смогла идти на лесозаготовку. Мы, колхозники, обязаны были не только хлеб растить, но и «кубатуру гнать», дорогу строить. Мы многое, что обязаны были делать. И ничего за это не платили — ни нам, ни даже колхозу. Обязаны — и все! Не вышла я как-то на работу из-за болезни. Фельдшер выписал мне справку об освобождении. Эту справку я отдала своему председателю. А он заматерился и сказал, что эта бумажка ему только в уборной может пригодиться. Наш бригадир Висильчук тут же написал на меня бумагу в органы. Там было написано, что я — такая-сякая, перебегаю из бригады в бригаду, ему, мол, не подчиняюсь. Такая бумага тогда была все одно, что приговор. Вызвали меня куда надо. Ой, как же я боялась идти. Внутри у меня все дрожало! Шла и думала, что же со мной теперь сделают?! Что сейчас будет?! Меня там спросили: «Сколько ты выработала трудодней?» А я, сдуру: «Я их не считала. Зачем они мне, палочки да палочки!» Меня арестовали, посадили в Барзаскую тюрьму. Оказывается, я что-то лишнее сболтнула. Четверо суток и просидела. После тюрьмы да болезни оклемалась немного, и меня отправили на всю зиму на лесозаготовки «кубатуру гнать». Когда была на лесозаготовках, узнала, что председатель, из-за которого я в тюрьму попала (Захаркин его фамилия), выстрелил в одного мужика. Тогда подписывали на заем. Каждый колхозник должен был купить облигацию за 1000 рублей! Это вроде как государство у нас занимает, а потом отдаст. Деньги огромные! Где их взять? На трудодни ведь нам копейки приходились. Мужичок этот и говорит председателю: «Дайте мне коней, я солому отвезу, продам и заем выплачу». А председатель стал орать, выхватил наган, стрельнул. Арестовали того Захаркина. Говорят, в тюрьме его шибко лупасили. Жена его кровавые рубахи из тюрьмы приносила. Потом, когда председателя выпустили, кто-то убил его уже на свободе. Вот так Бог покарал за издевательство над людьми. Вообще-то председатели у нас были разные. Я всех уже не упомню.

Жук: Я-то в колхозе не работала. Коллективизация в Белоруссии раньше, чем в Сибири, началась. Мы сюда приехали, уже зная, что это такое. У отца брат был коммунистом. Он сказал отцу: «Никифор, поедешь в Сибирь, не вздумай единолично устраиваться. Колхозы и до Сибири дойдут». Мы приехали в Сибирь. Здесь, в Сутункином Логу, жила мамина сестра. Она нас и приняла. Мы поселились в тайге, где уже жило семь семей. Стали корчевать. Посадили картошку, просо, дом поставили. Таежная земля не пригодна для посадок, и все замерзало. Решили бросить. Отец подался в Кемерово на шахту «Бутовку», устроился на работу. Нам коллективизация стала уже не страшна. Сама же я перебралась в Щегловский совхоз, работала на свиноферме. Утром приду, свиней накормлю, уберу и — домой. После обеда опять хрюшек иду кормить. Свинарник рядом с домом был. У нас не то, что в колхозе — никого на работу не гоняли, платили деньгами, а не палочками, доставалось — по рублю в день. На лесозаготовки не посылали. Послушаю, как в колхозе жили, так не приведи, Господи! Как же людей мучили-то! Ты думаешь только в вашем колхозе так? Моя тетка в Балахоновском колхозе работала, это 4 км от Подъяково, над ними там также издевались! Ой-ей- ей! Мужа у нее забрали, она с двумя детьми малыми осталась. Свекра за что-то расстреляли. Отца сослали на 10 лет.

Ленцева: Я, вот, тебе и говорю, что ты жизни не знаешь, поскольку в колхозе не работала. Жила, как у Христа за пазухой! Ой, не приведи, Господь, никому такой жизни, как у колхозника! Из-за работы я света белого не видела. Голодные ходили, холодные. И так, без конца! Знаешь, какая норма у нас была на покосе? Тридцать соток на женщину! Мы косили группой из 3–4 женщин. Подсчитала, какой величины для нас было дневное поле? Поработаем, сядем под березку, посидим-посидим, наплачемся. И опять идем косить. Плакали от такой жизни! А налоги! Отцу пришлось корову за налоги сдать. Сдавали молоко, масло, яйца, шерсть. Вырастишь скотину, а сам ею не пользуешься.

Жук: И кто только нам такую жизнь устроил?!

Ленцева: Кто его знает! По-русски сказать... Начальство! И откуда только на нашу голову такие начальники брались?! В войну я конюхом работала. Как-то из Барзаса приехало начальство ночью проверять — работают ли колхозники ночью или спят. Зашли ко мне, увидели, что не сплю, за конями хожу. Поехали на свинарник, а там все спят. Долго потом разбирались. Строжились. И что было строжиться? Плохо ли работаешь, хорошо ли, — все равно все одинаково получали… Дядька мой еще до колхозов дом хороший построил. А мой отец ему и говорит: «Заходи в колхоз, заходи. Разорят тебя с таким домом!» Не послушал дядька. Забрали у него дом, всю скотину. И самого забрали. Без вести сгинул. За что спрашивается? За то, что хотел, чтоб его семья жила в добротном доме и в достатке? Он ведь этот дом своим потом заработал. Когда начались колхозы, мы с подругой на сушилке работали. Знаешь, сколько вот этими руками я таких домов сожгла? Ох, и напилились мы тогда с подругой! Привезут хороший дом, в нем бы жить да жить. Или стайку, какую. Ты в ней хоть сейчас скотину держи! А мы ее на дрова пускаем, зерно сушим. Рука не поднималась такое добро изводить. Мы знали, что все это конфискованные кулацкие дома и догадывались, где теперь их хозяева. И кому все это с нами надо было сделать?!

Жук: И сейчас хорошего мало. Но жить можно.

Ленцева: Главное колхозов нет! Нам деньги по пенсии дают. Мы едим, лежим, гуляем. На работу нас не гоняют.

Эта беседа была опубликована: “Колхознички-канареечки, поработай год без копеечки” — “С тобой” (областная газета) — 1999, 19 дек.; “Заря” (газета Кемеровоского района) 1999, 18 дек. Публикация вызвала полемику: Степан Анищенко «Правда ваша, но не вся» // Заря. 2000. 15 апр.; Наталия Лопатина «Чтобы пышно жить!» // Заря. 2000. 29 апр.); Матрена Савинцева. “Не надо хаять колхозы” //Заря. 2000, 27 мая.

Источник - https://hrono.ru/dokum/1929kol...

Приложение:

Ссылки по теме:

Экая неполиткорректность. Демотиваторы "Запад в объективе" № 510 - https://cont.ws/@providenie/28... Кто нашёл, берёт себе. Демотиваторы "РФ" № 510 - https://cont.ws/@providenie/28... Кто в СССР жил тот в цирке не смеётся. Демотиваторы "СССР" № 520 - https://cont.ws/@providenie/28... Хорошо ли народ понимает, кто работает вокруг него каждый день, выходя в эфир? Саяним. Добровольные помощники сталинского Израиля из "ЦИПсО" Мемуаристъ. Эти помощники Канала о беззаконном "непричёмыше" Сталине, с лёгкость "переобуваются" из советских - https://cont.ws/@providenie/28... Европа борется с пархатым фашизмом! А где же мордехайевские борцы с фашизмом в орденах Ленина и Сталина. Голову в песок спрятали? Нет! Они покрывают спонсорство коммунистами пархатого фашизма из награбленных у не евреев средств! - https://cont.ws/@providenie/28... Странно, а почему всё прогрессивное мордехайство из бывшего СССР, обличавшего И.Ильина с краснознамённым видом в фашизме, молчит? Вот же тут напейсано и сфотографировано: Фашист! Видимо, с пархатым фашизмом совкам бороться слабо! - https://cont.ws/@providenie/28... Что в Дюрере от немца, что — от итальянца и чем он похож на Сезанна? Четыре всадника Апокалипсиса (около 1497–1498) - https://cont.ws/@providenie/27... Какая необходимость реабилитировать воевавших против России и русского народа залезших в русский дом мордехайевцев Джугашвили, Микояна, Берии, Енукидзе и т.п. дрянь? Храм Спаса-на-Бору был снесён 1 мая 1933 года - https://cont.ws/@providenie/27... Проверь себя, не подпал ли ты под влияние тоталитарной секты инородцев Мордехайя? Можешь ли определить где русское, а где пархатое? Можешь ли распознать подрывную деятельность, ведущуюся в тылу русского народа социализированными диверсантами - https://cont.ws/@providenie/27... [Проект] Русский трибунал аннулирует все "достижения" советского народа (не путать с русским народом), а так называемого мордехайевского проанглосакского "вождя" признаёт мошенником и палачом русского народа виновного в геноциде по этическому признаку - https://cont.ws/@providenie/27... Союз Русского Народа называет фразы, которые помогут распознать марксистских мошенников. Помните главное, то что социалистические мечтатели оставят вас без родины и имущества (т.е., без прав)! - https://cont.ws/@providenie/27... Почему книги мордехайявских террористов не изымают из продажи? Что, они друзья России и русскому народу? - https://cont.ws/@providenie/26... Советская русофобия прививалась подрастающему поколению в советских школах с малых лет. Так почему Путин не даёт добить марксистов Ленина и Сталина? - https://cont.ws/@providenie/26... Дегустация советских продуктов питания проф. Преображенским. Выпуск №1. ".. б-г их знает, чего они туда плеснули. Вы можете сказать, что им придет в голову?" - https://cont.ws/@providenie/26... Необходимо показательное наказание совков за мордехайевскую сталинщину! - https://cont.ws/@providenie/25... П В. Грингмутъ — "Виды евреевъ на Россію" 1907 г. - https://cont.ws/@providenie/25... Каждое русское "перо" по мере возможности должно принять участие по нейтрализации «большевизированных» блогерских воинских частей марксисткой оккупационной красной армии пейсак, передвигающейся по инет дорогам информационного фронта в тылу России - https://cont.ws/@providenie/25... CCCР под Еврейским Игом - https://providenie.ucoz.ru/new... Новая иудея, или разоряемая Россия - https://providenie.narod2.ru/n... Тайна аббревиатуры СССР - https://providenie.ucoz.ru/new... Русский народ, ходит теперь по своим российским улицам, как по иностранным, и не может прочесть вывески на английском языке, недоумевая, чтобы могли означать вывески: "секонд-хенд", "роуминг", "лизинг", "шейпинг", "паркинг", "холдинг" "бординг", "офф-шор", "биллборд", "рокер", "байкер", "рэпер", "хакер", "брокер", "менеджер", "данс", "минивэн", "таун-хаус", "молл", "брэнд", и тд… см., далее – https://providenie.narod2.ru/b...