«Если кто зайдёт, то решит, что мы поминки справляем. Или того хуже – обряд жертвоприношения проводим!» – с тревогой подумал чиновник Филармонов, бросая смятенный взгляд на мрачную компанию в чёрных одеждах, усевшуюся за длинный стол у него в кабинете. Филармонов, энергичный старичок интеллигентного вида, нервный, в поношенной шерстяной безрукавке под пиджаком, откашлялся и начал:
– Коллеги, впереди большой праздник – День Победы. В связи с этим в нашем городе будут проходить культурные мероприятия, ответственность за которые возложена на меня. Наша страна имеет блестящую историю военных побед. Россия – страна победителей! И на грядущем празднике хотелось бы воспеть силу русского оружия, доблесть нашего воина и непоколебимую волю народа. Мне сказали, что вы – лучшие современные литераторы и, не побоюсь этого слова, поэты. Кому как не вам написать яркие строки, вызывающие гордость за нашу страну и армию. Есть предложения?
Сказав это, Филармонов с надеждой посмотрел на мрачных гостей.
– Есть у меня стих, – хмуро отозвался поэт Мраморов, круглолицый здоровяк с небритым подбородком. – Называется: «Дайте правды!».
– Хм, правда – это хорошо! – одобрил Филармонов. – Я всегда выступаю за правду.
Мраморов встал, нахмурился ещё сильнее и размахнулся кулаком, будто собрался драться.
– Стоны, смерть и вороньё, – замогильным голосом начал он. – Мы с тобою под землёй…
– Стоп–стоп! – испугался Филармонов, догадавшись, в какую сторону клонит автор. – Коллеги, вероятно, вы меня не поняли. Праздник По-бе-ды! Будут конкурсы у детей, мы славим нашу армию...
– У меня есть про армию! – вскочила рыжая поэтесса Хладовская с сине–серыми кругами вокруг глаз.
– Хорошо, – облегчённо выдохнул Филармонов. – Начинайте! А вы, господин Мраморов, присаживайтесь, пожалуйста. С вами потом…
Мраморов неохотно опустился на стул, а Хладовская, неистово вращая глазами, низко и хрипло закричала:
– С позором армия бежала, когда в Москве жиреет люд! Мор, грязь, кресты и слякоть бала…
– Нет! – вскочил Филармонов. – Что вы такое прочитали? Какие мор и кресты?!
– Страна должна знать правду, – заявила Хлодовская и, вскинув голову, гордо добавила: – И я не боюсь её говорить!
– Какую правду не знает страна? – рассердился обыкновенно мягкий Филармонов. – Вы народ за идиотов держите? И кто жиреет по-вашему?
– Все! – брякнул Мраморов. – Сидят на диванах и смеются!
– Все — это те, кто отправили своих мужей и сыновей выполнять долг? Или те, кто последние деньги армии перевёл? Может те, кто в поте лица трудятся в тылу? Кто дал вам право оскорблять? Фух… – взволнованный Филармонов схватился за сердце. – Послушайте, у нас праздник Победы. Я не против новаторства, но сейчас нам как воздух необходима вдохновляющая поэзия, понимаете? Чтобы несмотря на невзгоды и страдания люди почувствовали, что не зря… Ну как раньше: «А нам нужна одна победа…»
– Хотите, я прочту свою эпическую балладу? – вскочил упитанный, но вертлявый поэт Катафалкин с длинной чёлкой и низким лбом. – Так и называется – «Победа!»
– Ну, давайте попробуем, – безнадёжно согласился Филармонов.
– Победа тяжкою ценою, – начал Катафалкин, – досталась нам с тобою, брат.
– Неплохо, – обрадовался Филармонов.
– Она воздаст могильной тьмою…
Лицо Филармонова исказилось, и Катафалкин, поняв, что сейчас его остановят, заорал:
– Позор смертей и трупный яд!
– Хватит! – ударив ладонью по столу, взвился Филармонов. – Опять про могилы?! Эта больная тема у вас? Не было в России никогда культа смерти! Не было! Мы всегда жизнь и победу воспевали! Рядили её в жемчуга и чтили наших героев. Откуда такая мода взялась?
– Вам просто не нравится правда, – прогудел Мраморов.
– Какая правда? Это же пошлость! – отмахнулся Филармонов.
– Нет, вам не нравится правда! – повысил голос Мраморов.
Поэты угрожающе поднялись. Филармонов, чувствуя недоброе, попятился к двери, но было поздно.
Когда секретарь зашла узнать, что решилось со стихами ко Дню Победы, Филармонов, держа лёд у синяка под глазом, ответил:
– Всё решилось!
– И как?
– Как обычно! – ответил Филармонов, сдувая пыль с книг Пушкина и Симонова.
Оценили 7 человек
13 кармы