Адово чудовище.

Якеменко

У нас, я смотрю, потихоньку вырисовывается парочка героев – укронацисты Саша и Виталик, которые не убили бабушку из-под Суджи, а дали поесть.

А вот «Россия ее бросила». А эти подобрали и накормили. Правда потом бабушка умерла.

Красивая схема выстраивается. Те люди, хоть и чужие, а тут жестокая и бесчеловечная Родина.

Этой риторики следовало ожидать. Если помножить ее на крики о «договорняке», «сейчас нас сдадут», «мало ли что Путин решит», то до призывов «военблогеров» и криптохохлов на Болотную осталось совсем немного. Причем туда же они позовут Сашу и Виталика, с легкостью записав в свои ряды.

А теперь что касается «Саши и Виталика». Террористов, по определению нашего Президента. То, что оные персонажи до этого (и после этого) убили и замучили десятки людей, в расчет не принимается. В примитивных военблогерских и криптохохляцких мозгах террорист это что-то злобное, жестокое, немытое и озверелое, неспособное ни на какие душевные движения. И когда они встречаются с такими примерами, то раскисают и тут же готовы прощать за все. За убийства бабушек (не своих), за насилие над детьми (не своими). Не понимая, что вся эта «милость к падшим» не меняет сущности убийц. Кстати, прощать и сострадать насильникам и убийцам других людей вообще очень легко. Тем более, когда хочется, очень хочется оправдать.

Вот «охраноту» они прощать не готовы ни за какие заслуги.

А ведь все гораздо сложнее в этом мире. Была такая женщина Мария Мандель, одна из самых страшных надзирательниц нацистских концлагерей. Однажды в Освенциме она наблюдала, как еврейских детей гонят в газовую камеру. Один мальчик ей так понравился, что она вывела его из толпы обреченных детей и повела к себе домой. Там она накормила его, одела, стала с ним играть. Так продолжалось несколько дней…

Стоп-кадр. Женщина с большим сердцем, в котором проснулось глубокое сострадание невзирая на все остальное.

… потом она так же спокойно, играя с ним, одела его, повела на улицу и, увидев еще одну толпу детей, направляемых в газовую камеру, втолкнула его в эту толпу. Помахала ему рукой и пошла домой.

Стоп-кадр. Адово чудовище.

Сотни эсэсовцев, обслуживавших концлагеря, загрузив и разгрузив газовые камеры, избив до смерти сотни людей, спалив во рвах тысячи детей, замучив в карцерах женщин и стариков, возвращались вечером домой, пили, ели, закусывали, играли на пианино, возились с детьми. Милые, обходительные, сентиментальные, заботливые отцы и любящие мужья. Комендант Освенцима Хёсс однажды принес «с работы» хорошую детскую курточку, которую подарил своему сыну и тот долго ее носил, благодаря папу и не догадался спросить, где ее папа взял. Были эсэсовцы, которые подкармливали заключенных, «не замечали» их проступков. Однако судили, расстреливали и вешали их, сердобольных, добрых отцов семейств, беспощадно.

Как же так? Могли бы ведь оправдать. Как вот эти сегодня делают.

Но не делали. Потому что никакой симпатии – ни внутренней, ни внешней, - к врагу не испытывали. И судили по тем делам, которые они делали постоянно, а не раскиснув в минуту приступа сентиментальности.

А, главное, как только убийца и террорист становится хорошим, плохим становится тот, кто желает возмездия.