В очередной раз рейтинг доверия Владимиру Путину упал до антирекорда по обновленной методике ВЦИОМа – до "чертовски" низкой отметки 66,6% (по традиционному опросу показатели примерно вдвое ниже)
В первую очередь на это, конечно, влияет пандемия. Народ видит, что его практически один на один оставили с коронавирусной инфекцией и самоизоляцией, но не только в этом дело. Власть попутно пытается создать впечатление, что многие вещи вроде индексации пенсий, неотчуждения территорий и запрета чиновникам иметь двойное гражданство можно, как по мановению волшебной палочки, запустить с внесением поправок в Конституцию, а иначе почему-то проблемы в стране решить невозможно. И чем ближе к голосованию, тем во все больший резонанс с общественными настроениями это входит. Людям обещают развивать медицину, а для этого говорят проголосовать за поправки – но разве прежняя Конституция предписывала сокращать койки в больницах, чтобы сейчас с таким трудом система здравоохранения справлялась с эпидемией коронавируса?
Добавляются к этому и ЧП федерального уровня – так, население увидело, что собственники бизнеса после разлива нефтепродуктов в Норильске наказания, по всей видимости, не понесут. Своим мнением о падающих рейтингах власти с Накануне.RU поделился социолог и публицист Борис Кагарлицкий.
– Почему даже те рейтинги доверия президенту, которые можно "подправить" различными методиками, показывают падение?
Борис Кагарлицкий(– Во-первых, опросы ВЦИОМ давно уже слабо отражают реальность. Наверное, даже нельзя сказать, что они специально завышают рейтинг доверия Путина, я скорее склонен думать, что методология, которой пользуется ВЦИОМ, очень плохо соотносится с социальной структурой и социальными процессами, которые происходят в России. Поэтому просто-напросто их выборки оставляют желать лучшего. Даже массовость выборок в этом смысле не решает проблемы, потому что на самом деле российское общество является в социальном и социально-культурном плане исключительно рыхлым, поэтому в России вообще очень трудно сделать корректную выборку в принципе, вне зависимости от того, как я отношусь к выборкам ВЦИОМ.
Ну, а выборки, которые они делают, очень слабо отражают эту рыхлость и структурную сложность, неоднородность российского общества. Поэтому я не очень сильно на месте власти радовался бы или переживал по поводу данных, которые дает ВЦИОМ.
– Но ведь и в целом настроения в обществе меняются?
– Действительно, где-то за последние полтора года развивается очень серьезный, может быть, даже тектонический процесс – причем уже точно процесс необратимый – изменения общественных настроений. И тут, конечно, дело не только в коронавирусе, я думаю, что коронавирус этот процесс очень серьезно ускорил и, может быть, способствовал увеличению его масштабов. Но суть в том, что в принципе у российского общества меняется отношение к власти и соответственно отношение к Путину – это было не отношение к конкретному политику или к конкретному человеку, соответствующий рейтинг просто отражал уровень политической лояльности населения, причем лояльности исключительно пассивной.
Лояльность стремительно падает, потому что уже после пенсионной "реформы" возникло ощущение, что государство враждебно собственному населению. И вот это даже не ощущение, а осознание реальности просто наступило.
Люди могут тешить себя иллюзиями, но после того, как они осознали реальное положение дел, вернуться к иллюзиям уже практически невозможно. В этом смысле ситуация для власти безнадежна, потому что они обрели в лице собственного населения врага. И с этим, я думаю, они уже ничего не смогут сделать.
– А сами власти при этом подают сигналы слабости? Ведь они смотрят на все сквозь пальцы – в норильском разливе опять найдут "крайних"?
– Нет, не федеральный центр слабеет, а слабеет в целом, во-первых, государство, причем именно центральная власть, но не как центр по отношению к регионам, а как именно государственный аппарат по отношению к собственному населению и отчасти внутри себя. То есть внутри аппарата слабеет дисциплина и исполнение. Потому что все-таки государственный аппарат должен держаться на чем-то другом, кроме страха и коррупции. И это тоже еще одна проблема российского государства – что за прошедшие годы она (власть) не только не построила эффективную бюрократию, а наоборот, сделала все возможное, чтобы она не возникла. Потому что эффективная бюрократия работает по четким, ясным правилам и не выполняет указания, которые этим правилам противоречат.
Поскольку нынешняя власть принципиально против того, чтобы установить какие-то непререкаемые правила, которым бы она сама вынуждена была подчиняться и следовать, то она держалась на том, чтобы собственных сотрудников и собственный аппарат запугивать и подкупать, превращая их из бюрократов в просто каких-то посыльных и холопов, которые должны были любую прихоть начальства удовлетворять.
Но из холопов построить эффективный бюрократический аппарат, четко работающий, слаженный, дисциплинированный, солидарный внутри себя, практически невозможно. Поэтому сейчас одна из проблем, с которой они столкнутся во время так называемого всеобщего голосования, состоит в том, что бюрократия ими самими дезорганизована.
И сейчас регионы в свою очередь тестируют границы – они понимают, что, в общем-то, нет большого смысла бояться наказаний, никаких других стимулов для них не существует, и если сейчас та же отмена парада для них пройдет безнаказанно (а она, скорее всего, так и пройдет, потому что у центра сейчас даже нет возможности резко перетасовать бюрократию, да и не на кого менять людей), то я не исключаю, что это отразится и на подсчете голосов во время плебисцита.
– То есть если подытожить, чем ниже падает рейтинг доверия, тем больше вероятность, что во время плебисцита что-то пойдет не так?
– Сейчас многие глубоко уверены, что аппарат безропотно сфальсифицирует любые данные. Но по этому поводу есть сомнения, потому что фальсификация – это тоже работа, довольно сложная бюрократическая работа, которая тоже требует соблюдения определенных правил, процедур. Цифры должны сходиться, нужно соблюдать пропорции и прочее.
А в данном случае я думаю, что у чиновников нет особого стимула напрягаться, чтобы прикрыть довольно сомнительное решение. Поэтому я думаю, что они еще не понимают масштабы проблемы, которую они сами себе создали со всей этой историей плебисцита.
Оценили 19 человек
34 кармы