Министерство культуры, олигарх Алишер Усманов
и режиссер Андрей Кончаловский,
признавшийся недавно в том, что считает Ленина великим политиком, спустя несколько дней после 7 ноября выпустили глубокий, метафорический и в меру лирический фильм, черно-белый формат которого только подчеркивает драматизм и сакральность полотна – про события 1962 года, известные как "Новочеркасский расстрел".
Картинка была включена в основную конкурсную программу 77-го Венецианского кинофестиваля и получила специальный приз жюри. Про особый жанр российского "фестивального" кино, который с 90-х экспортирует антисоветизм в промышленных масштабах, наслышаны многие. И вот – опять? О месседже картины и о том, что в ней упущено – читайте в рецензии Накануне.RU.
Героиня фильма "Дорогие товарищи" Людмила Сёмина – партийный работник, в прошлом санитарка на войне, патриот, сталинист, мать "оттепельного" птенца – вольнодумщицы Светки и дочь вернувшегося после амнистии казака-монархиста.
Как видим, конфликт закручен лихо. Отношения в семье являются отражением общества, где назрели неразрешимые противоречия. Действительно, при Хрущеве и его "ползучей революции" страна разделилась на тех, кто искренне недоумевал и возмущался тем, что Сталина вынесли из Мавзолея и "полили грязью", и тех, кто этого давно ждал и понял, что пришло время вытащить из старого сундука мундир с георгиевскими крестами. Была и молодежь, просто поверившая всему, что было сказано на 20 съезде и ожидающая демократии здесь и сейчас. К последним относится дочь героини, она работает на заводе и вместе с другими идет на митинг отстаивать права рабочих.
Завязка фильма – повышение цен на продовольствие, а собственно на мясо, молоко и кефир, что стало следствием неумной политики Хрущева. Людмила (да и не она одна) в частных разговорах восклицает шепотом, мол, при Сталине цены каждый год снижали, а "эти" повышают. Вскользь упоминается непопулярная и необоснованная реформа Хрущева, запрещающая держать домашнее хозяйство для частных нужд.
На "Новочеркасском электровозостроительном заводе" в это же время урезают зарплату на 10%, по городу разносятся слухи о скором голоде, народ скупает спички. После хрущевской амнистии неблагонадежные элементы вернулись из мест не столь отдаленных, и представители власти, приехавшие после начала выступлений, считают это одним из факторов чрезвычайной ситуации.
Людмила выступает перед Микояном с предложением быть жестче и просто всех арестовать. Военные отказываются выдавать боеприпасы солдатам, ведь по Конституции армия не должна стрелять в свой собственный советский народ. Город невидимыми сетями опутывают хрестоматийные люди в штатском, "кровавая гэбня" будет стрелять по невооруженной толпе, честным рабочим, по случайным жертвам под бодрые советские песни, которые звучат из стареньких радиоприемников. Этим режиссер недвусмысленно показывает "лживость и иллюзорность" советского строя.
Героиня же продолжает отчаянно спорить с отцом-казаком на кухне, не собирается защищать дочь-смутьянку, отстаивает Сталина, без которого "мы пропадем", а при нем бы "уже построили коммунизм", и даже вызывает этим сочувствие, говорит о каком-то идеологическом переломе в кино, где генералиссимус до недавнего времени оставался либо фигурой умолчания, либо откровенно средоточием мирового зла и источником страдания всего народа. Но это "доказательство от противного" лишь ловкий режиссерский ход. Одни подумают – "вот зазомбировали", а другие согласятся в рамках "тренда на приватизацию" Сталина, к которому симпатии никак не гаснут почему-то, в этом дискурсе "Сталин - ампиратор". Не можешь победить – присвой?
Кафка, водка и купание "красного коня"
Перед героиней постоянно возникают метафорические животные и даже насекомые. Так, предваряя линию "Люда-мать", она смотрит на собаку, кормящую щенков. После разгона демонстрантов отчаянно ищет дочь в антиутопичном мире, где все подписывают бумаги о неразглашении, тела прячут, увозят и хоронят без надгробий. Волна арестов, кровь не могут отмыть и приказывают заасфальтировать площадь. Пока одни скрываются, другие умирают, третьи слышат "пройдемте со мной", власти решают устроить танцы. На самом же деле был введен комендантский час.
Люда видит на стене жука. Фестивальное жюри понимает прозрачную отсылку. Она – насекомое против системы, беспомощная, как Грегор Замза, мечется в поисках тела своего ребенка в черно-белых облупленных коридорах "кровавого совка". А также, естественно, она должна пройти свою арку характера, чтобы навсегда измениться. Мы понимаем, что это она виновата в смерти дочери – она выступала от имени горкома за жесткие меры, и теперь ей поручено "выразить согласие" как партийному сотруднику перед общим собранием. Речь ее начинается словами "Дорогие товарищи". Но как "герой" драматического повествования, она принимает... Решение (помолившись в туалете).
Мирные погромы?
Что особо интересно, несколько раз подчеркивается, что рабочие завода выдвигали справедливые требования, что они отстаивали свои конституционные права. А самое важное – шли к горкому с портретами Ленина и коммунистическими флагами. И были этой же властью расстреляны – сакраментальное открытие и изюминка для режиссера.
Конечно, никто не вспомнит про то, как в царские времена народ ходил просить справедливости к царю с портретом царя, иконами и хоругвями, отмечает историк, автор сценариев и писатель Александр Колпакиди в беседе с Накануне.RU, а такие случаи были не единичными, самым запомнившемся эпизодом остается расстрел 9 января 1905 года, но разве за фильм про этот расстрел дадут приз на Венецианском фестивале? Или, например, на Урале продолжают бороться за памятник углежогам, расстрелянным царскими властями картечью, но поскольку ни одного фильма про это не снято, мало кто вообще сегодня понимает, что такое "углежоги". А вот "советский тоталитаризм", "застенки", "расстрелы", "общие могилы" вполне вписываются в картину мира, где пожертвовавший Сардинии на борьбу с ковидом полмиллиона евро Алишер Усманов продюсирует "клюкву", напоминая, как опасен социализм, и объясняет почему его нужно избегать.
Зачем это нужно было Кончаловскому – здесь все не так однозначно. Многих поразили его слова о Ленине, режиссер признал в начале лета 2020 года, что хоть его мнение о вожде революции менялось за 70 лет, сейчас он считает его фигурой мирового масштаба, он назвал труд Ленина "Империализм, как высшая стадия капитализма" – грандиозной и пророческой работой.
"Он великий политик. Потому что выжить государству, которое он тогда пытался создать, в тех условиях, в которых он это государство пытался основать, было невероятно сложно. Помимо всего прочего он замечательный политический журналист, политик. Он написал вещи, которые сейчас мне кажутся гораздо более важными, чем тогда, чем когда я их изучал в институте, – сказал Кончаловский на своем ютуб-канале. – Дорогие друзья, мы сейчас переживаем, мы свидетели последней стадии капитализма!"
А в преддверии премьеры фильма Кончаловский давал интервью, в котором признал неизбежность появления новой формы социализма: "Вопрос: могла ли возникнуть эта новая форма социализма в Советском Союзе? Сейчас я могу ответить: да. И если бы не перестройка и наивные мысли Горбачёва и Ельцина, что мы должны обняться с американцами, что они нас полюбят, потому что мы такие хорошие... Это глубочайшее заблуждение! Они нас тогда использовали, как могли, и сейчас продолжают мечтать о том, чтобы мы не существовали".
Как в том анекдоте про еврея в бане, которого попросили либо крестик снять, либо надеть штаны, такие высказывания у многих вызывают недоумение – может быть, творцам и положено самим постоянно находиться в поиске, чтобы создавать фильмы на полемические темы? Историки не раз подчеркивали, что начало конца СССР заложил Хрущев на 20 съезде, может, Кончаловский теперь создает тренд на низложение генсека?
Как бы то ни было, нам хочется сказать напоследок, что любой расстрел, агрессивный разгон протестующих и произвол власти одинаково порицаем и неприемлем, оправдывать преступления никто не собирается. Но у нас просматривается какая-то явная однобокость в представлении истории, отмечает Александр Колпакиди – если в одни времена такие расстрелы были правилом – и эта эпоха сейчас почему-то почитается и восхваляется, то в Новочеркасске – исключением из правил, но советский период всячески очерняется в общественном сознании.
"Много ли фильмов было снято про Кровавое воскресенье? Про Ходынку? Про Ленский расстрел? А ведь там погибло в десятки больше людей, в сотни раз больше людей. Но про них никаких фильмов нет, никаких памятников не поставлено, ни на какой Венецианский фестиваль это не повезут. Можно сравнить Кровавое Воскресенье и новочеркасские события – там люди шли с иконами и хоругвями, просить, никакого насилия не было, когда стали стрелять, убили двоих полицейских, которые шли вместе с людьми. А здесь толпа бесчинствовала, нападала, забирала оружие у солдат и так далее, – рассказывает историк Александр Колпакиди. – То есть небо и земля. Понятно, для чего это делается – налепить грязь. Даже более того скажу, сейчас большинство статей про Ленский расстрел и Кровавое воскресенье заканчивается рассказом про Новочеркасск. Казалось бы, причем тут одно и другое? Чтобы люди не думали, что при царе так было плохо – вот при Советском Союзе так же было плохо, рабочих расстреливали. Но это смешно! Призов за фильм о Кровавом воскресенье никто не получит, не дадут, а здесь Кончаловскому дадут обязательно".
https://www.nakanune.ru/articl...
Счастливые либералы и «голые» государственники
Будь «Дорогие товарищи!» исключением из правил, особым взглядом на историю, к фильму этому не было бы вопросов. Но приведенный выше список российских номинантов на «Оскар» показывает: речь идет о давно сложившейся тенденции. Творческая интеллигенция с мазохистским упрямством шлет на «Оскар» то, от чего большинство россиян давно тошнит.
Отправляется на «Оскар» то, что очень нравится тем, кому категорически не нравится ни Россия советская, ни Россия современная.
Будучи на одном из российских каналов, которые на Западе причисляют к «российской пропаганде», услышал от ведущего: «У нас уже два года стулья поменять не могут, они под людьми ломаются». А вот в «Ельцин-центре» ничего не ломается. В Музее истории ГУЛАГа все прекрасно с современным оснащением. И на фильмы, подобные «Дорогим товарищам», всегда находятся деньги. Так какого же будущего для России добиваетесь вы, дорогие товарищи?
https://aif.ru/culture/movie/m...
Забавно, но ответы на все поставленные вопросы даёт в общем-то второстепенный персонаж – секретарь обкома Басов, заблокированный на заводе и пребывающий в душном тесном помещении в компании других партийных работников. «Бангладеш какой-то», - заявляет тот, утирая пот со лба. И ничего, что такой страны в 1962 году просто не было, она появится на карте мира спустя 9 лет после событий в Новочеркасске. Но в таком случае и всё показанное в фильме не вызывает большого доверия – ни тайно зарытые на кладбище поверх гробов трупы в целлофановых пакетах, ни гэбэшные снайперы, ни дедовские воспоминания о гражданской. Всё это было когда-то и где-то. Возможно, в стране под названием СССР, хуже которой, как пытаются нас убедить, не было до сей поры на земле. Жители не существовавшей в 1962 году республики Бангладеш поверят этому на слово.
https://zavtra.ru/blogs/bangla...
ОБЪЯВЛЕННОЕ на днях выдвижение фильма Андрея Кончаловского «Дорогие товарищи», уже успевшего снискать призы на Венецианском и Чикагском фестивалях и вышедшего в российский прокат, на соискание «Оскара» ничуть не способствовало росту посещаемости в наших кинотеатрах этого новоиспечённого опуса главного кинорежиссёра России, как иногда называют Кончаловского в либеральной прессе. Дорогостоящие места в вип-залах, где катают «Товарищей» в надежде хоть что-то наскрести от этой обязаловки, пустуют.
Отчасти это связано с массированной рекламой в прессе и на ТВ, где восторженно подчёркивается ярый антисоветизм этой ленты, посвящённой одному из трагических событий нашей советской истории: Новочеркасск, 1962 год. Люди явно устали от такого рода истеричного напора, напичканного домыслами и явным враньём, так что голосуют «против» молча, обходя кинотеатры стороной.
Обстоятельства и подробности происшедшего в этом небольшом южном городе были в то время строго засекречены, хотя в общих чертах уже тогда достаточно известны. Дело в том, что случившийся неурожай зерна привёл к необходимости закупать его за рубежом, попытки вписаться в плановые показатели — к неконтролируемому забою скота и сокращению его поголовья, это, в свою очередь, заставило власти повысить цены на продовольствие, при том что проведённая ранее денежная реформа обернулась понижением покупательной способности населения. Вместо разъяснения народу объективно сложившейся обстановки, власти, затушёвывая собственные промахи, привычно сослались на «просьбы трудящихся». Между тем в стране зрело недовольство, изредка выражавшееся даже в стихийных акциях протеста в ряде крупных городов.
А полыхнуло в скромном Новочеркасске с населением всего-то немногим более 140 тысяч человек, значительная часть которого трудилась на электровозостроительном заводе, где слабая производственная база не способна была обеспечивать выполнение растущих плановых заданий. Директор НЭВЗ Б. Курочкин попытался разрубить этот гордиев узел довольно примитивно: повысил на треть нормы выработки для рабочих, что фактически означало для большинства из них снижение зарплаты.
Мало того: выйдя 1 июня к собравшимся в заводском сквере взволнованным рабочим, предложившим директору возвратиться к прежним нормативам, Б. Курочкин не нашёл ничего лучшего как с циничной усмешкой посоветовать им в случае нехватки денег «перейти с мяса на ливер», чем плеснул бензина в разгоравшийся костёр. В итоге люди побросали работу и, не зная толком, что предпринять, решили обратить на свои проблемы внимание Москвы: перегородили железную дорогу, остановив движение пассажирского поезда, следовавшего из Ростова-на-Дону в Саратов.
Слух о происходившем на НЭВЗе быстро облетел город, и уже к полудню число присоединившихся к протестовавшим возросло до пяти с лишним тысяч человек, верховодить которыми вскоре начали тёмные личности с уголовным прошлым, хотя начиналось всё с мирного шествия под красными флагами и с портретом В.И. Ленина. Но уже на вагонах остановленного поезда появились оскорбительные антисоветские воззвания, вспыхивали драки, представителей руководства, пытавшихся наладить контакт с протестовавшими, в частности главного инженера завода С. Ёлкина, избивали.
Между тем прибывшая в город комиссия, состоявшая из высокопоставленных московских чиновников во главе с Ф. Козловым, но не способная в корне разрешить назревшие проблемы, выполняя указание Хрущёва, скомандовала действовать силой: в город вошло армейское подразделение, взявшее под охрану административные здания и завод. 22 человека из наиболее активных были задержаны милицией.
Вспоминает побывавший на месте событий Юрий Ильин: «Я был в Новочеркасске и разговаривал со старожилами. Не всё так просто. Кроме демонстрации были и реальные массовые беспорядки, погромы, захваты учреждений и грабежи, нападения на отделения милиции и попытки захвата оружия. А стрелять начали, когда стали нападать на солдат около горкома, который изрядно погромили и избили всех, кто там был. Напали и на банк, только до хранилища не добрались. Так что с точки зрения закона основания для применения оружия были. Хотя, конечно, начало этому положили неуклюжие и просто глупые действия властей.
Проверкой установлено, что никаких команд на применение оружия никто не давал. Выстрелы в агрессивных людей, находившихся в состоянии алкогольного опьянения, последовали после того, как буйствующие лица из толпы напали на солдат и попытались вырвать у них оружие. Обороняясь и удерживая автоматы, солдаты после предупредительных выстрелов произвели выстрелы на поражение. В результате применения оружия в целях самозащиты военнослужащими внутренних войск 2 июня на площади и у горотдела милиции было убито 22 и ранено 39 участников беспорядков. Ещё 2 человека убиты вечером 2 июня при невыясненных обстоятельствах. Как итог — толпа агрессивных людей, прикрываясь женщинами и детьми, чинила противоправные действия, подвергая жизнь граждан Новочеркасска опасности. В ходе проверки установлено, что оружие применялось правомерно, в целях защиты государственного имущества от преступных посягательств и самообороны».
Обстоятельства случившегося были подробно разобраны состоявшимся вскоре в Новочеркасске судом. Все обвиняемые признали себя виновными. Семеро из них были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны, 105 — к длительным срокам заключения в колонии строгого режима — от десяти до пятнадцати лет.
Нет сомнения в том, что и материалы суда, и свидетельства очевидцев были основательно изучены А. Кончаловским. Изучены и тщательно разложены по полочкам. Вот тут немного ностальгии по наивной, с его точки зрения, вере советских людей в обещанный и даже датированный Хрущёвым коммунизм. Тут — о трудном выборе военных, оказавшихся перед необходимостью, вопреки Конституции, стрелять в собственный народ. Здесь — о рабочих, поставленных в тяжелейшие условия труда и быта. Не помешает и чуток белогвардейщины с религиозным приливом — в образе отца главной героини, увешанного крестами. А вот тут о злобных партийцах, озабоченных только благополучным местечком для собственной задницы.
Особая полка отведена «тупому» народу, который резвится беззаботными танцульками на месте, где ещё вчера лилась кровь. На самой же главной — расположились примитивные шаржи на членов той самой комиссии из Москвы: Фролова и Микояна. Режиссёру оставалось только дозированно приправить всеми этими пряностями придуманную им душераздирающую историю поисков завсектором горкома Людмилой Сёминой своей полувзрослой дочери, затесавшейся в опасную новочеркасскую передрягу со всеми её как подлинными, так и намеренно преувеличенными ужасающими подробностями.
Супец получился как по заказу: реальная социальная трагедия преобразована в эффектный чёрно-белый экшен, не требующий глубокого осмысления, а главное — в процессе поисков дочери бывшая фронтовичка, убеждённая сталинистка, только что истово клеймившая «бунтовщиков», прозревает: её былая советскость улетучивается, как дым, что главному продюсеру, а по сути, заказчику фильма олигарху Алишеру Усманову, с которым Кончаловский водит давнюю дружбу, по-видимому, особенно по душе.
Спрашивается: почему именно сегодня состоялись такой заказ и столь вдохновенная его реализация? Ведь тема-то Новочеркасска-1962 отнюдь не нова, тем трагическим событиям посвящены художественные фильмы «Разыскивается опасный преступник», «Уроки в конце весны», телесериал «Однажды в Ростове», множество документальных лент. Ответ на этот вопрос со всей прямолинейностью, столь не вяжущейся с декларативным интеллектуализмом рядящегося в тогу крупного мыслителя современности Кончаловского, содержится в финальном кадре фильма, когда его главные герои, преисполненные прямо-таки чеховским идеализмом, восклицают, неизвестно к кому обращаясь: «Мы станем лучше!.. Мы станем лучше!..»
Не к нам ли, не к стране ли, брошенной усмановыми и их интеллектуальными подрядчиками в стабильную бездну унизительного разорения и духовного обнищания принятой на изобильно пролитой крови жертв «чёрного октября» 1993 года ельцинской Конституцией, относится эта мечта?
В соответствии с усмановско-кончаловской табелью о ценностях так оно, вероятно, и есть. Их мечты сбылись в путинской России. Не за последовательное ли протаскивание этих чуждых нашему народу «ценностей» на российский и мировой экран так любят А. Кончаловского русофобствующий Запад и его отечественные прихвостни? И не любит наш зритель.
Оценили 10 человек
14 кармы