Почему Венесуэла сейчас находится в такой непростой ситуации и каков ее оборонный потенциал.
Венесуэла располагала значительными ресурсами в период высоких нефтяных цен, но не смогла создать эффективную оборону против США. На первый взгляд, возможностей было достаточно: государство получало миллиарды долларов ежегодно, имело политические связи с Россией, Китаем и Ираном, а также декларировало курс на «антиимпериалистическую» безопасность. Однако итоговым результатом стала армия, способная лишь к обороне низкой интенсивности и полностью лишённая стратегического потенциала сдерживания. Причины этого лежат не в отсутствии денег, а в устройстве венесуэльского государства и в логике политической власти.
Военная элита Венесуэлы с 2000-х годов оказалась встроена в экономические механизмы распределения нефтяной ренты. Генералы получили контроль над логистикой нефти, портами, валютными потоками, государственными предприятиями и теневыми схемами импорта. Это превратило вооружённые силы из профессионального института в часть системы экономического доступа. Заинтересованность высшего командования переместилась от повышения боеспособности к сохранению контроля над ресурсом. В такой модели модернизация армии не является приоритетом: она не приносит быстрых личных выгод, зато требует дисциплины, технических навыков и долгосрочного планирования.
Вооружения, которые Венесуэла закупала в 2000-е годы у России и Китая, носили политический, а не стратегический характер. Покупки Су-30, С-300ВМ, вертолётов и бронетехники создавали образ модернизации, но не формировали реальные возможности обороны. Они не сопровождались строительством инфраструктуры, созданием ремонтных мощностей, подготовкой технического персонала или формированием современной доктрины. В результате любые приобретённые системы быстро оказывались частично небоеготовыми: из 24 Су-30 летают 8–10, часть зенитных комплексов развёрнута номинально, а парк вертолётов вырабатывает ресурс без адекватного обслуживания. В условиях коррупционного управления и отсутствия логистики даже самые современные системы становятся «музейными экспонатами».
Слабость Венесуэлы обусловлена также тем, что армия исторически использовалась прежде всего для внутреннего контроля. Доходы, статус, роли и задачи вооружённых сил формировались вокруг подавления протестов, охраны нефтяных объектов, присутствия в регионах и обеспечения политической стабильности режима. Это определило институциональную культуру: армия стала инструментом внутренней политики, а не структурой, способной вести войну против внешнего противника. В такой системе у военного командования не возникает запроса на создание сил сдерживания против США- этот запрос попросту не входит в круг их интересов.
Даже те страны, которые находились под санкциями и международной изоляцией- КНДР, Иран, даже Сирия- смогли построить собственную ракетную промышленность, технологические цепочки, системы ПВО и программы вооружений, потому что имели развитые инженерные школы, научные институты и политическую волю. Венесуэла всего этого не имела. Она не создала университетских и научных кластеров, не построила заводов по производству ракет или беспилотников, не сформировала автономной электронной базы и не разработала собственные технологические компетенции. Экономика полностью зависела от импорта, а импорт контролировался коррупционными схемами.
Существовала и иллюзия безопасности. Часть венесуэльской элиты считала, что США не рискнут прямым вмешательством в крупного нефтепоставщика или что союзничество с Россией и Китаем само по себе выступает сдерживающим фактором. В условиях такой самоуспокоенности формирование полноценной доктрины обороны не рассматривалось как срочная задача. Страна тратила деньги на социальные программы, удержание лояльности силовых структур и обслуживание режимной системы, а не на системное создание оборонительных мощностей.
Венесуэла имела 30 лет и имела деньги, но не имела государства, способного превратить ресурсы в силу. Произошла классическая ситуация рентного и институционального распада: финансы не превращались в технологию, вооружения не превращались в боеспособность, а военная элита не превращалась в защитников страны. Именно поэтому Венесуэла сегодня может лишь с трудом защищаться, но не способна создать механизм стратегического сдерживания или нанести серьёзный ответ внешнему противнику.
Оценил 1 человек
3 кармы