24 октября 1929 года произошло событие, значимость которого трудно переоценить: «черный четверг», крах Нью-Йоркской фондовой биржи, повлекший за собой Великую депрессию — самый знаменитый экономический кризис последних столетий. 86 лет — дата некруглая; впрочем, и событие не из тех, что принято отмечать пикниками и вечерними фейерверками.
Тем не менее есть много оснований полагать, что именно Великая депрессия сделала Соединенные Штаты тем государством, что мы знаем сейчас. Посмотрим, как это было.
Акционеры — домохозяйки и чистильщики обуви
Для начала выясним, с какой высоты Америка рухнула в экономическую пропасть, насколько благополучными были для нее 20-е годы.
Первая мировая позволила Штатам не только расплатиться с долгами, но и выдать европейским союзникам займов на 11 млрд долларов (покупательная способность доллара была в 1920-х годах в 12,2 раза выше, чем сейчас). Военные заказы подстегнули рост реальных секторов экономики: в начале 1920-х на долю США приходилось 50% мировой добычи угля, около 60% выплавки чугуна и стали, 75% добычи нефти.
Поскольку союзники значительную часть поставок оплачивали золотом, Штаты накопили в своих хранилищах почти половину мирового запаса драгметалла. Американские инвестиции за рубежом увеличились с 2,6 млрд до 7 млрд долларов. Фактически американские инвесторы скупили большую часть месторождений в Латинской Америке и странах Карибского бассейна.
Подъем экономики привел к повышению благосостояния значительной части населения. Сформировался средний класс в нынешнем понимании этого термина. Естественно, предприимчивые американцы не могли не начать вкладывать свободные деньги в ценные бумаги и биржевые операции, благо для этого были все условия: огромное количество бирж, профессиональных брокеров, растущие прибыли десятков тысяч компаний. Акции покупали все: рабочие и кинозвезды, владельцы магазинов, клерки и домохозяйки. Известный банкир и финансист Джон Пирпонт Морган вспоминал, что за несколько недель до биржевого краха уличный чистильщик обуви спросил его, принесут ли купленные им акции железнодорожной компании прибыль.
Американские обыватели и представить не могли, что этот праздник жизни скоро кончится.
Маржинальные займы: спусковой крючок катастрофы
К концу 20-х инерция послевоенного восстановления ослабла. Доступные рынки сбыта были исчерпаны, производительность труда перестала расти, а эффективность инвестиций начала падать. Назревал кризис перепроизводства, тащивший за собой дефляцию. Сначала американцы перестали покупать жилье, затем автомобили.
Однако это были лишь макроэкономические предпосылки грядущего кризиса, слабо влиявшие на поведение участников рынка. Настоящим спусковым крючком финансовой катастрофы стали акции маржинального займа.
Особенностью этих ценных бумаг было то, что их можно было купить всего за 10% от номинальной стоимости. Невыплаченные 90% являлись своеобразным кредитом, выданным брокерской конторой своему клиенту. Благодаря этому даже небогатые клерки могли играть на бирже значительными активами. Однако дьявол, как всегда, крылся в деталях. В соглашении имелся пункт, позволявший брокеру потребовать от держателя ценных бумаг внести недостающую часть стоимости акций в течение 24 часов.
Тот факт, что брокеры массово брали в банках кредиты на покупку ценных бумаг, делало кажущееся биржевое благополучие еще более зыбким. В качестве залогов выступали уже имеющиеся портфели акций и облигаций.
Таким образом, миллионы американцев (по некоторым оценкам — почти все трудоспособное население США) в один прекрасный день оказались на крючке у брокерских контор. А те, в свою очередь, находились в точно таком же положении по отношению к банкам.
Черный четверг
24 октября 1929 года несколько банков внезапно перестали выдавать брокерам кредиты более чем на один день. Это заставило спекулянтов продавать купленные в долг акции, чтобы расплатиться с кредитами, иначе им грозила потеря всех активов.
Уже к 11 часам утра, спустя час после открытия торгов на Нью-Йоркской бирже, Уолл-стрит охватила паника. В этот день оказалось продано 12,6 млн ценных бумаг: часть игроков еще имели средства, чтобы скупать дешевеющие акции. Сам вице-президент биржи Ричард Уитни, пытаясь спасти ситуацию, за несколько часов потратил около 250 млн долларов на скупку «голубых фишек». Надо признать, что ему почти удалось остановить панику. Тем не менее индекс деловой активности Доу-Джонса к концу торгов упал на 11%. Финансисты и газетчики тут же назвали этот день «черным четвергом», еще не подозревая, что на фоне последующих событий он будет выглядеть светло-серым.
В пятницу, однако, ситуация не выправилась. Брокеры выбросили на рынок еще 30 млн акций. Маховик паники постепенно раскручивался, и снежный ком финансового обвала уже вовсю несся вниз, разрастаясь на глазах. Родился термин «черная пятница», и надо признать, что оттенок серого и впрямь сгустился.
Нисходящий тренд продолжился и после выходных. Именно в понедельник, 28 октября, биржа окончательно ушла в неуправляемое пике. Если в первые два дня крупные банкиры еще пытались сыграть на биржевом падении, теперь уже об этом не было и речи. В американском календаре появилось еще два черных дня недели — понедельник и вторник.
Началась первая волна банкротств, за которыми последовали самоубийства. Одними из первых жертв краха Уолл-стрит стали застрелившиеся банкиры Джеймс Риордан и Джесси Ливермор; затем большой резонанс получил двойной суицид клерков, имевших совместный брокерский счет: взявшись за руки, они спрыгнули с крыши небоскреба. В последующие недели, по выражению известного американского комика Эдди Кантора, у администраторов отелей вошло в привычку спрашивать новых постояльцев: «Вам номер для того, чтобы спать или прыгать?» (for sleeping or jumping?).
К концу недели американский фондовый рынок потерял 30 млрд долларов — больше, чем Соединенные Штаты потратили за всю Первую мировую войну.
Эффект ядерного взрыва
Вряд ли обвал биржи изначально задумывался как неуправляемый процесс. Скорее всего, его организаторы планировали скупить по дешевке самые привлекательные активы с последующей коррекцией. Однако джинн вырвался из бутылки и зажил собственной жизнью.
Несущие потери банки стали закрывать кредитные линии для промышленных предприятий. Граждане, потерявшие на бирже часть сбережений (а таковых насчитывалось не менее 25 млн), помчались массово снимать средства с депозитов. Банки столкнулись с дефицитом ликвидности; недостаток средств привел к банкротствам, а те, разумеется, подстегнули панику среди населения. Спираль дефицита платежных средств, требований исполнить обязательства и банкротств раскручивалась все шире и в итоге погубила 16 тысяч кредитных организаций.
Медвежий тренд перекинулся с рынка ценных бумаг на товарную биржу: 5 ноября произошел обвал цен на пшеницу. В ходе торгов ее цена опустилась почти до нуля, никто не хотел покупать злак. Неделю спустя аналогичным образом рухнули цены на хлопок.
Взрывная волна биржевого коллапса расходилась по американской экономике, сметая один сегмент за другим. Обвал банковского сектора привел к массовым разорениям предприятий. За следующие несколько лет банкротству подверглись 135 747 предприятий и фирм. Разорились 19 железнодорожных компаний. Устоявшие на ногах бизнесмены пошли по пути сокращения расходов и начали массовые увольнения, чем на корню зарезали потребительский спрос, а с ним и собственное будущее.
15 млн американцев — 18% трудоспособного населения — лишились работы. К 1932 году количество безработных увеличилось до 17 млн; еще 60 млн имели частичную занятость. И лишь 10% граждан 125-миллионой страны могли похвастаться полноценными рабочими местами.
Кризис добрался и до сельского хозяйства: 5 млн фермеров остались без земли, не сумев заплатить налоги или рассчитаться с долгами. Ситуация складывалась парадоксальная: в городах миллионы американцев страдали от голода, а сельхозпроизводителям некому было продать молоко, мясо, фрукты и овощи. Жертвами голода за годы Великой депрессии стали около 7,4 млн человек. Газеты сообщали, что жители небольших городов начали питаться травой, отстреливать собак и белок.
Горькие пилюли, или большой передел Америки
В 1932 году президента Герберта Гувера сменил Франклин Делано Рузвельт. Получив в наследство Великую депрессию, он тут же пошел по пути жесткого государственного планирования. Понимая, что для лечения экономики требуются самые радикальные средства, он был готов их применить.
Программе Рузвельта, получившей название «Новый курс», посвящены сотни монографий и учебников плюс одно расследование Верховного суда США. Судьи задним числом признали экономическую политику президента полностью антиконституционной. И — так же полностью ее оправдали.
Рузвельт девальвировал доллар и объявил в стране банковские каникулы. Это было нужно, чтобы граждане не снимали вклады, пока их сбережения не обесценились. Американцам было запрещено владеть монетарным золотом: все слитки и монеты предписывалось сдать государству до 1 мая 1933 года. Попытка утаить кусочек драгметалла грозила десятью годами тюрьмы. Примечательно, что при Рузвельте государство выкупало золото по цене 20,66 доллара за тройскую унцию. Вернулось же к американцам право владения желтым металлом только в 1975 году, когда унция стоила уже 195 долларов. 42 года самое демократическое государство мира лишало граждан права вкладывать сбережения в актив, не подверженный старению, износу и девальвации.
Война как спасательный круг
Параллельно шел процесс консолидации банковской системы: выжившие крупные банки скупали мелкие и средние кредитные организации. Не осталась в стороне и Федеральная резервная система, начавшая кредитовать банки-партнеры. Государство провело разделение коммерческих и инвестиционных банков, выделяя прямые кредиты промышленности и транспортным компаниям. Долги фермеров были реструктурированы и частично списаны. Был взят курс на сокращение безработицы и создание рабочих мест. Рузвельту и его команде удалось сократить падение ВВП, увеличить занятость населения и стабилизировать финансовую систему.
Однако эффект от всех этих мер оставался неустойчивым. В 1937 году президент попытался сбалансировать бюджет, сократив госрасходы — и Соединенные Штаты тут же накрыла вторая волна рецессии.
Трудно сказать, сколько бы продлился кризис, если бы не Вторая мировая война. Огромные военные заказы, а затем и помощь разгромленной в труху Европе позволили американской экономике восстановить устойчивый рост. Однако это была уже совсем не та экономика, что провалилась 15 лет назад в преисподнюю Великой депрессии.
Америке нужен твой гемоглобин
Штаты научились вести макроэкономическую политику, осознали пагубность дефляции и научились управлять денежной массой. Развал колониальной системы Британии открыл американским производителям недоступные ранее рынки, а утверждение доллара в качестве мировой валюты позволило начать экспорт денежной массы, минимизируя инфляционные риски эмиссии. Демократическая держава научилась жить в долг, стимулировать производство ожиданиями растущего потребления и кредитовать своих граждан на десятилетия вперед.
Но главное — американские политики и финансисты окончательно осознали колоссальную силу и значимость войны как эффективнейшего допинга и топлива для своей экономики. С тех пор, уже больше полувека, Америка живет и развивается благодаря политике «маленьких победоносных войн». Едва в стране намечается очередной спад — власти уже знают, что делать. Пафосная риторика очередной войны повышает котировки акций компаний, связанных с ВПК; на ожиданиях военных заказов растут биржевые цены на металлы и нефть, а в производящие секторы устремляется живительный поток долларов.
Соединенные Штаты избрали путь не феникса, но вампира: умного, беспощадного, умеющего летать и, главное, бессмертного до тех пор, пока можно подпитываться чужим гемоглобином. Именно в «черный четверг» 24 октября, 86 лет назад, началось перерождение обычного капиталистического государства в глобального суперхищника.
Оценили 14 человек
21 кармы