Листая старую газету

Российская газета, 22 сентября 1993 г.

Подтвердили то, что известно, но вопросов не сняли

Полковник Валентин ДУДИН, член комиссии по расследованию причин трагедии южнокорейского «Боинга».

В канун печальной годовщины — десятилетия со дня гибели южнокорейского «Боинга» — состоялась прессконференция комиссии по дорасследованию данного происшествия, которая завершила свою работу в середине июня.

Началась пресс-конференция с информации руководителя администрации Президента С. Филатова о том, как Борисом Ельциным было инициировано расследование причин этой трагедии (а первоначального, получалось, словно бы и не было). Представьте, каково было это слышать нам, рядовым сотрудникам госкомиссии, созданной сразу после трагического инцидента, которые без «черных ящиков» (к ним нас не допустило тогдашнее высокое начальство), без зарубежных командировок и бесед с западными экспертами из ИКАО установили и динамику полета рейса КАЛ-007, и построили его точную траекторию. К сожалению, всем этим тогда так и не воспользовалось наше военное и политическое руководство.

Мы пришли к выводу: никто в СССР, от рядового локаторщика до высшего генералитета ПВО не знал, что ночной нарушитель — самолет с пассажирами; масштабы и длительность залета «Боинга» в запретное и потому опасное воздушное пространство никак не укладываются в «образ» обычной навигационной ошибки.

Теперь эти выводы, особенно первый, подтверждены и комиссией ИКАО, и российской. Правда, по второму тезису и западные, и наши специалиста ясности так и не внесли.

Не называлась точная величина конечного (в точке гибели «Боинга») отклонения от заданной трассы, а она равна 660 километрам. Завуалировано то неприятное для защитников версии об обычной навигационной ошибке экипажа обстоятельство, что «Боинг» не сбился с курса где-то на маршруте, а сразу после взлета занял не заданное значение. Отсутствуют сведения о выдерживании установленных параметров сразу на нескольких приборах-курсоуказателях, индикаторах текущих координат, бокового уклонения от заданного маршрута, системах радионавигации и, наконец, на бортовом радиолокаторе.

Конечно, экипаж вряд ли выполнял разведывательное задание — самолет не имел соответствующего оборудования. Но то, что полет с самого начала протекал не по заданной трассе и мотивировался какими-то причинами, — сей факт совершенно не исследовался ни ИКАО, ни президентской комиссией. Для этого надо было поработать с руководством корейской авиакомпании, сослуживцами членов экипажа, их родственниками, использовать знания и опыт авиационных навигаторов и психологов.

Понятно, почему журналиста на пресс-конференции оказались явно не удовлетворены ее содержанием. Корреспондент итальянской «Ла Стампы» прямо сказал, что он не услышал ничего нового— одна дипломатия и никакого профессионализма в выяснении несуразностей действий экипажа. Журналист же «Радио Свобода» спросил, а изучалось ли совпадение действий этого экипажа с другим (той же авиакомпании), совершившим ранее столь же крутое отклонение от маршрута в советскую запретную зону. А ему в ответ невразумительная реплика: мол, не сравнивали, поскольку в первый раз все происходило днем, а во второй — ночью.

Горько и досадно было слышать такие непрофессиональные суждения нам, принимавшим участие в организации и выполнении в 1984 году важного летного эксперимента — пролета по заданному маршруту «Боинга» и трассе его нарушения, который лишний раз подтвердил доводы нашей комиссии. Так что в истории с трагедией «Боинга», думаю, точку ставить рано.

Редакция «Российской газеты» впервые публикует данные, полученные автором при выполнении экспериментального пролета по заданной для «Боинга» трассе и его фактическому пути (февраль 1984 года). Судя по схеме, видно, сколь велика «ошибка» профессионалов. каковыми являются летчики международных авиалиний.

На снимках с экрана бортового радиолокатора: вот что экипаж «Боинга» должен был видеть при пролете по заданной трассе над акваторией Тихого океана (слева) - вот что было перед глазами членов экипажа «Боинга» при его пролете над Камчатной (справа).