Листая старую газету

Московские новости, 17 октября 1993 г.

РАЗМЫШЛЕНИЕ К ИНФОРМАЦИИ, ОКАЗАВШЕЙСЯ НЕНУЖНОЙ

Дмитрий Пушкарь

«МН» располагали информацией о возможном местонахождении Анпилова и о том, что по некоторым из этих адресов находится оружие. Руководителя РКРП задержали без нашей помощи. С остальным возникла неразбериха. О структуре, подготовке и оснащении огнестрельным оружием боевиков Анпилова «МН» рассказали в № 21 в мае этого года. Условием интервью с бывшим соратником вождя РКРП, порвавшим с ним по идейным соображениям, была полная анонимность. Поэтому более детальной информации, к примеру, об оружейных складах, дать мы не могли. После октябрьских событий наш «источник», назовем его С., решил, что молчать дольше нельзя. Корреспондент «МН» встретил С. поздно вечером 6 октября. В полночь мы позвонили дежурному по отряду ОМОН.

Часа в два ночи подъехала группа захвата на двух «москвичах» — шесть или семь человек с автоматами и в бронежилетах. Не из ОМОНа — из ближайшего 26-го отделения милиции. Это понятно: ОМОН выезжает на операции по команде ГУВД. В отделении, узнав, что предполагаемые базы разбросаны по Москве, нас вполне резонно (они ведь отвечают за свою территорию) отправили на Петровку, 38. У парадного подъезда мы ждали минут 40. Вахтер звонил по телефону, включал и выключал освещение (боялся снайперов).

Устав названивать, передал открытым текстом по рации: «Тут пришел корреспондент из «Московских новостей» с казачком, хотят сдать Анпилова... Здесь, перед главным входом стоят». Я подумал о снайперах, которых он так боялся, — мы действительно стояли перед главным входом, на виду.

Наконец к нам спустился оперативный работник и на улице, перед вахтером, тщательно переписал мои паспортные данные, побеседовал с С. Тот утверждал, что ему известно не менее шести адресов, по которым возможно появление Анпилова. И не менее чем по двум из них точно имеется оружие — трехлинейки Мосина и немецкие пистолеты времен войны.

Он также сказал, что в ближайшее время места хранения могут поменяться: многих задержали, гарантии, что они станут молчать, нет, и на месте уцелевших он бы срочно перепрятал оружие. Сотрудник милиции все это тоже записал. Потом подумал, не переправить ли нас в приемную МБ, и, наконец, попросил обратиться утром в 10 часов в дежурную часть ГУВД. А пока мы могли быть свободными.

Машины доставить нас домой у моего собеседника не было (по той же причине он не отправил нас на Лубянку). Когда я попросил представиться, сказал. что зовут его Федором. В три ночи, во время комендантского часа, мы пошли пешком с Петровки к Китай-городу. Вместо пропуска предъявляли записанный на обороте блокнота телефон дежурного по ГУВД.

Анпилова взяли на следующий день довольно далеко от Москвы. Возможно, этим объясняется неторопливость Петровки в ночь с 6 на 7 октября. Тогда чем объяснить вялый интерес к базам хранения оружия?

Можно по-разному относиться к тем, кто информирует милицию о возможном, порой кровавом преступлении. В некоторых странах к таким людям относятся с вниманием и бережно. Свидетелям меняют имя, документы, внешность, оказывают содействие в переезде на новое место жительства и охраняют. У нас этого нет — Верховный Совет не принял закон об охране свидетелей. Но дело не только в этом. Куда обращаться тем, кто хочет предотвратить преступление?

В пресс-центре ГУВД на этот вопрос отвечают просто: к дежурному по городу. Телефон 02. Охраны не обещают. Жаловаться, если обращение проходит незамеченным предлагают в прокуратуру.

...На следующее утро С. улетел. За пределы СНГ. На прощание сказал, что раз и навсегда зарекся иметь дело с милицией.