Монархия — форма власти, установленная Богом.

► «Монархия обладает для нас целым рядом несомненных достоинств. Прежде всего это символ единства страны. Монарх возвышается над партиями и национальностями. Дореволюционная Россия была «семьей народов» благодаря Царю».

► Пусть и будет как в старь, у народа будет Царь!

Не для зрелищ, не для хлеба, Царь придёт для жизни новой,

Всех собрать во имя Неба, Царствовать во слову Слова!

● Монархия — форма власти, установленная Богом. Главный принцип монархии — богоустановленность Царской власти — проистекает из самой человеческой природы. Господь создал человека по образу и подобию Своему, и человеческое общество в идеале должно быть устроено по образу и подобию Царствия Небесного. Вряд ли у кого-нибудь повернется язык утверждать, что там возможны республиканские отношения.

Временная земная жизнь есть приготовление к вечной небесной жизни. Поэтому она должна протекать в стремлении к соответствию небесным принципам. Когда мы молимся словами молитвы Господней «Да приидет Царствие Твое», когда мы исповедуем в Символе веры «Его же Царствию не будет конца», мы свидетельствуем, что Царство есть богоустановленный вечный и универсальный принцип.

В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» сформулирована текущая позиция Церкви в вопросе взаимоотношений со светским республиканским государством. И в этом документе, отражающем нынешнюю конкретную историческую ситуацию, нигде не говорится о «богоустановленности республики», однако содержится цитата 6-й новеллы святого императора Юстиниана, провозглашающей принцип богоустановленности царской власти: «Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство и царство, из которых первое заботится о божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни».

Попытки представить дело так, что под «царством» подразумевается любая государственная власть, не выдерживают критики. Если следовать подобной порочной логике, то можно сказать, что и под «священством» святой Юстиниан подразумевает не Церковь, а любую секту. Разумеется, под «царством» имеется в виду именно царство, то есть богоустановленная царская власть, а под «священством» — истинное священство, то есть иерархия Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви.

Вопреки распространенному мнению, утвердившемуся в результате не совсем удачных переводов Священного Писания (в том числе и синодального), вовсе не «всякая власть — от Бога». Славянский перевод, наиболее близкий к греческому подлиннику, доносит до нас истинный смысл слов святого апостола Павла: «Несть бо власть, АЩЕ не от Бога» (Рим. 13: 1). Славянское слово «аще» означает отнюдь не «которая», а «если». Если сравнить греческий текст: «ου γαρ εστιν εξουσια ει μη απο θεου»; латинский перевод Библии (Вульгату): «Omnis anima potestatibus subjecta esto, non enim est potestas nisi a Deo» (Romanos. 13: 1); староанглийский перевод — Библию Короля Иакова: «Let every soul be subject to the governing authorities. For there is no authority except from God» (Romans. 13: 1), можно убедиться, что во всех переводах соответствующее словосочетание означает «если не», а вовсе не «которая». Смысловая разница колоссальная.

Любая монархия, даже языческая, не говоря уж о христианской, сама провозглашает, что имеет своим источником божественную волю. А республика, наоборот, сама отрицает божественное происхождение власти и считает источником власти не Бога, а народ.

● Почему монархия — не шаг назад

Монархия всегда эволюционировала. Как принцип государственного устройства, она никоим образом не связана ни с феодализмом, ни с рабовладением, ни с капитализмом, ни с социализмом. Монархическая идея государства — семьи совместима с любым политическим и экономическим строем. Это принцип правления, а не одна лишь форма. Нет никаких оснований предполагать, что если бы не было революции, то она застыла бы в какой-то навсегда заданной форме. Поэтому и восстановление монархии, если оно состоится, никогда не станет возвращением в какую-то прежнюю реальность.

Лучше всех на этот вопрос ответил глава Дома Романовых великий князь Владимир Кириллович в одном из своих первых интервью: «Монархия — это единственная форма правления, совместимая с любой политической системой, поскольку предназначение монарха — быть высшим арбитром». Любопытно, но то же самое признавал даже такой враг монархии, как В. И. Ленин: «Монархия вообще не единообразное и неизменное, а очень гибкое и способное приспособляться к различным классовым отношениям господства учреждение». (Ленин В. И. Полное собрание сочинений.— Т. 20. — М.: ГИПЛ, 1961. — С. 359). Повторю еще раз: монархия — это вневременной божественный принцип власти, а не присущая какой-то конкретной эпохе форма.

● Возможна ли монархия в России?

Можем ли мы говорить о том, какие объективные и субъективные условия необходимы для восстановления монархии в России? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно написать сотни томов. А действительность потом опрокинет все эти предположения и построения. Если пытаться выделить главное, то восстановление монархии может произойти только по милости Божией и по воле народа. Если два этих обязательных условия появятся, все остальные окажутся субъективными. Способствующие условия будут достижимыми, а препятствующие — преодолимыми.

Что же нужно для того, чтобы Божия милость и народная воля соединились? Святейший Патриарх Кирилл, анализируя причины крушения монархии и возможности ее возрождения, безукоризненно точно указывает, что осуществление на практике монархической идеи нерасторжимо связано с достаточно высоким уровнем «религиозного и нравственного состояния общества».

Некоторые стараются интерпретировать слова Святейшего Патриарха так, что подлинная монархия якобы возможна только в совершенном обществе, состоящем чуть ли не из одних святых. Это, конечно же, искажение мысли Предстоятеля нашей Церкви. Если бы всеобщая святость была возможна, то исчезла бы нужда в земном государстве. Просто наступило бы Царствие Божие. Но этого не будет до Страшного суда.

Чтобы восстановить монархию, требуется, чтобы религиозное и нравственное состояние общества достигло хотя бы уровня сознания, что безбожие и зло нужно не оправдывать и культивировать, а искоренять. Все не могут стать святыми, да и святость не подразумевает, как некоторые ошибочно полагают, безгрешности. А вот различение добра и зла, тяготение к добру и стремление удалиться от зла доступно большинству людей. И тогда приходит понимание необходимости власти «по Божьему произволению, а не по многомятежному человеческому хотению».

Монархия неуклонно стремится к идеалам Любви, Веры, надежды, верности, справедливости и чести. Не всегда получается, но она стремится, по своей природе.

Огромную роль в обеспечении реальной, а не гипотетической ответственности монархии играет наследственность царской власти. Государь, воспринявший власть от предков и сознающий, что ему предстоит передать ее детям, внукам и правнукам, относится к стране и народу гораздо более ответственно, чем временщик, даже самый честный и порядочный.

● Есть ли у монархии слабости?

Конечно, у реальной монархии, как у любого человеческого устройства, огромное количество недостатков. Главным источником бед является прослойка (как называл ее известный русский мыслитель Иван Солоневич, «средостение»), отгораживающая и отдаляющая монарха от народа.

Иерархия необходима любому государству. Однако «надменные потомки… жадною толпой стоящие у трона», стараются ограничить общенациональный характер монархии своей спесью, ревностью, интригами. А когда монархия ведет политику ослабления влияния аристократии, ее вытесняет бюрократия, которая на поверку оказывается еще хуже.

Элита необходима. Но она, из-за своей самоуверенности и гордыни, легче подвергается духовному гниению. В большинстве случаев монархии, в том числе российская, пали не под ударами всенародных восстаний, а из-за предательства элиты.

Многие качества монархии могут быть в одних случаях достоинствами, а в других — недостатками. Например, пожизненность и наследственность царской власти позволяет принимать решения на долгосрочную перспективу, но одновременно пожизненность может привести к тому, что стареющий монарх чисто по-человечески устанет и впадет в апатию. А законная наследственность может дать власть немощному или психически больному человеку при наличии энергичных и здоровых членов династии.

Можно посмотреть и с другой стороны. Многие считают, что монархия несправедлива, так как отдает верховную власть человеку в силу его кровного происхождения, тогда как в государстве могут быть люди со значительно большими управленческими способностями.

На первый взгляд это веский аргумент. Но если присмотреться, то мы увидим, что бесспорность власти легитимного монарха — огромный стабилизирующий фактор. В государстве может быть много людей умных, смелых, опытных, предприимчивых, талантливых и т. п. И каждый думает, что он умнее, храбрее, опытнее и талантливее остальных. Может быть, законный наследственный монарх, действительно, уступает многим из них. Но если его не будет, они все передерутся за первое место и потратят свои таланты не на пользу стране, а на взаимное уничтожение. А когда первое место, по определению, занято государем, унаследовавшим власть по неподвластному человеческой воле закону, то гораздо больше шансов расставить остальных на подобающие им места, где они максимально реализуют свои лучшие качества.

Положа руку на сердце, я не вижу ни одного недостатка монархии, который не был бы присущ и республике. Разве мы не видим, как в любой республике образовывается новая «элита», только лишенная присущих старой аристократии представлений о чести? Разве не появляются паразитические придворные круги, «семьи» и т. п. Разве не стремятся республиканские владыки передавать власть, богатство и влияние по наследству? Разве не увлекаются они роскошью на фоне всеобщей нужды и не начинают считать свои личные интересы интересами государства? В гораздо большей степени, чем самые капризные монархи!

Людовика XIV до сих пор клеймят за его фразу «Государство — это я». Но разве не страшнее в тысячу раз, когда каждый мелкий чиновник из безмерно размножившейся республиканской бюрократии убежден, что «Я — это государство»?

Все недостатки проистекают из общего человеческого несовершенства. Вопрос не в наличии грехов и недостатков, а в отношении к ним. Монархия — не панацея от зла, но она ориентирована на лечение нравственных и общественных недугов, а не на их защиту и распространение.