Иной экономический путь. Новая индустриализация

Чтобы понять, что такое индустриализация в 21 веке, зачем она нужна и как ее проводить, а главное какими силами, нужно сперва более-менее определиться на довольно высоком уровне обобщения, что вообще происходит с тем контекстом, в котором существует предельно широко понимаемая нами рыночная экономика и почему направление дальнейшего движения в русле тех или иных форм либеральной рыночной парадигмы все больше вызывает сомнения как с точки зрения интересов государства, так и с точки зрения благополучия общества.

Итак, для начала разберем теоретико-методологические особенности либеральных форм экономики как таковой. Любая классическая и постклассическая наука, -детище модерна — всегда опирается, будучи структурированной системой знания о той или иной области бытия, на определенные принципы (такие как принцип бритвы Оккама), поддерживающие ее в качестве целого, ограниченного, структурированного явления; однако, для реализации этих принципов, а также для удобства познавательной деятельности существует целый набор логических инструментов, таких как, например, систематизация и моделирование.

Моделирование, пожалуй, очень важная операция в любой науке, т. к. позволяет создать идеальные условия для изучения воздействия конкретных методов на исследуемый объект, причем сделать это без лишних материальных и временных затрат. Беда только в том, что применять результаты моделирования «на чистовую», особенно, если это касается больших динамичных систем, в реальном времени, даже в качестве эксперимента, бывает не всегда полезно и безопасно. Например, мы можем убедиться в поражающей воображение энергии взрыва водородной бомбы, сверившись с компьютерной программой по моделированию этого явления, но на наш взгляд, вряд ли кому-то захочется перевести это явление из плоскости модели в реальный мир, просто потому, что многие факторы, возможность которых не следует исключать при осуществлении такого глобального явления, способны привести к плачевным последствиям хотя бы даже в очень далекой перспективе. Таким образом, напрашивается вывод, что модель, ввиду упрощения или изменения реальности в ней с какими-то познавательными целями, не всегда может быть безопасным руководством к действию, ввиду игнорирования многих сторонних факторов.

Объектом познания в науке экономике является человек. Соответственно, чтобы изобразить необходимые экономические отношения и провести их анализ и синтез требуется моделирование человека, его жизни и поведения. Особенно здорово над этим поработали именно сторонники либерально-рыночных подходов в экономике, опираясь на основной постулат модерна (т. е. Общества индустриального) о рациональном поведении человека, они вывели модель человека экономического (homo economicus), познакомиться с которой можно хотя бы в «Экономиксе» Макконнелла. Особенность человека экономического в том, что он всегда поступает наиболее «экономично», т. е. совершает действия, сулящие ему наибольшую выгоду и наименьшие убытки (с учетом времени, степени удовлетворенности потребностей и эластичности спроса). Беда в том, что человек и, тем более, человеческое общество — это сложнейший механизм с миллионами переменных, учесть которые невозможно, поэтому перенос результатов такого моделирования в жизнь человеческого общества всегда будет иметь те или иные недостатки, например, с точки зрения этой модели нельзя объяснить бескорыстную благотворительность, тут ничего не поделаешь: не равны homo sapiens и homo economicus.

Несмотря на это, многие несовпадения применяемой модели и реальности в принципе можно терпеть, но возникает еще одна сложнопрогнозируемая проблема: дело в том, что в отличие от естественных и точных наук, многие экономические истины нельзя достоверно подтвердить, нельзя провести опыт, нельзя верифицировать; можно только фиксировать некоторые процессы и, отмечая в них закономерности, пытаться на них воздействовать, стимулировать итд.; воздействуя на объект, воздействие будет испытывать и субъект, ввиду их единства, т.е экономическая политика будет так или иначе воздействовать на общество, человека и государство, но нельзя сказать каким образом это скажется на обществе или государстве через 50-100 лет, т. к. нет постояннодействующих сил, нет каких-то строго заданных констант и единственноверных решений, нет плана использования ресурсов и времени в конце концов.

И вот тут подключается вторая «неизвестная» - это взаимодействие экономических и не экономических факторов. Дело в том, что экономический фактор, влияющий на наш субъект\объект не единственный, следует корректировать его влияние на неэкономические факторы. Поэтому, рассматривая экономику, стоит учитывать характеристики того или иного общества, географию, философско-идеологические основы, религию, взаимоотношение с соседями и многое другое, в противном случае существует риск того, что экономика в отрыве от иных факторов (политика, культура, социология, антропология) может вступить с ними в антагонизм, например, понятно, что этика протестантского общества способствовала зарождению капитализма, а этика общества традиционного православного нет, чем закончились попытки распространить в таком обществе капитализм известно...

Из этого становится очевидным, что либеральные модели идеальны только как модели, но не как универсальные действенные рецепты, эффективные в реальном применении для всех их пользователей. Одно дело, когда то или иное общество формировалось под воздействием факторов, определивших предрасположенность к либеральной рыночной модели и совсем другое, когда общество формировалось вне их и ставит себе совершенно иные цели и использует иные средства своего развития.

В таком случае становится понятным зачем многие государства прошлого создавали проекты не приносящие экономической прибыли (Любимый объект критики либералов - немецкие автобаны и Беломор канал) - просто цели у них были не в этом. Не в извлечении прибыли, не в насыщении homo economicus. Так, например, СССР строил новый вид государства и общества, угроза которому существовала (Антанта не могла простить выход из сферы их экономического влияния такого рынка сбыта и ресурсной базы, как территория СССР) и которую надо было преодолеть форсированным развитием. На ранних этапах (школа на Капри) ставились цели обеспечения создания нового типа человека, такого, который будет «быть», а не «иметь». И вот это вот «быть», т. е. новое человеческое бытие, нужно было обеспечить, дать максимальному количеству населения возможность использовать свое время для собственного развития, т. к. качество человеческого ресурса (в наиболее широком смысле — от профессиональных навыков до общего «целостного» знания и понимания мира ) важно как для самого человека, так и для общества, для государства; но этого нельзя добиться, если человек свободное время тратит на выживание в нищете или наоборот, на бесконтрольное приобретательство, на «иметь», а не на «быть», на прожигание времени в бесполезном досуге.

Нам возразят, что можно создать условия для развития рыночной экономики, изменить народ, провозгласить новые нравственные максимы развитого эгоизма и создать экономическую основу благополучного общества... Но какой ценой? Более 20 лет ломаем общество, которого не знаем, а воз и ныне там и еще больше там, ввиду обострений отношений в сфере внешней торговли. Да и Зачем? Зачем применять старый рецепт многолетней давности, времен формирования «легитимного» западного капитала? Для чего нужна эта рыночная модернизация, если сам проект «глобальный рынок» с его механизмами все менее и менее эффективно решает задачи общественного, государственного и человеческого развития.

Чтобы не быть голословным приведем лишь несколько примеров: 1) Сорос пророчит новый мировой кризис, т. к. локомотив мирового экономического развития — Китай стал замедлять свой ход, чему есть как краткосрочные причины: колоссальный отток капитала из-за декларируемой приверженности свободной электронной торговле, долгосрочное падение экспорта и импорта, вырос объем невозвратных кредитов до 1,95 млрд. юаней, выросло число банкротств, вырсола безработица на 1,5%, что очень много для Китая, по словам «Блумберга» лопнул китайский фондовый пузырь итд, так и долгосрочные: диспропорции экономического развития Китая, растет коэффициент Джини по распределению доходов, заканчивается «ресурс» локомотива мирового развития — неприхотливая рабочая сила. А где другие локомотивы развития? А их нет, т. к. рост +\- 0,5-1% это не развитие, а динамичный гомеостаз. 2) Я думаю для многих не является секретом тот факт, что соотношение реального и «спекулятивного» секторов экономики представляется как один к нескольким десяткам. Над реальным сектором возвышается огромная гора обязательств, фьючерсов, деривативов и иных финансовых инструментов, которые тем не менее способны оказывать на реальный сектор вполне реальное воздействие. Китаю намедни с непривычки даже пришлось вводить налог Тобина на валютные операции, дабы приостановить отток капитала через эту пропасть за рубеж. Спекуляция, являясь спутником свободного рынка, выступает в роли тормоза и роли мины замедленного действия одновременно — фикция не может длиться вечно. Финансовые пузыри лопаются все чаще. 3) Напомню, что долги в ВВП многих «передовых» экономик продолжают расти...А это чревато кризисной ситуацией в будущем, т.к.это и эффект «вытеснения», и неопределенность для кредиторов, и снижение притока инвестиций. 4) Фактор переполненности нефтехранилищ совместно со снижением цен на нефть является явлением не рыночным, а скорее политико-спекулятивным, т. к. с одной стороны Саудиты спешат задавить остатки сланцевой революции в США, чтобы последние не могли взять полный карт-бланш на Ближнем Востоке, порвав зависимость от сырья. Геополитика углеводородов — это сплошное политическое целеполагание, никакой реальной руки рынка тут нет, что показывает наплевательское отношение к либерально-рыночным законам по причине их недействия. 5) А в результате всех этих перипетий страдает население: по данным Организации экономического сотрудничества и развития за последние несколько лет состояние всего 62 мировых толстосумов (лидеров списка Forbes) выросло почти в полтора раза и составило $1,76 трлн. Для сравнения, столько же имеют за душой 3,5 млрд. беднейших жителей планеты вместе взятых. 1% всех богатеев Земли владеет доходом сопоставимым с доходом остальных 99% населения. А ведь 1% это даже не золотой миллиард, а всего-навсего около 73 миллионов.

Помимо экономических факторов, есть еще и не экономические, свидетельствующие о кризисе не только базиса, но и надстройки: подтверждением этого могут быть такие явления, как разжигание войн ради экономических интересов, дисфункциональная система международных институтов, миграционные проблемы, нравственный и интеллектуальный упадок человеческого ресурса, распад общества и институтов социализации (семьи, церкви, школы, армии) и другие.

Перечисление проблем можно продолжать, можно указать на частные проблемы РФ, которые связаны с использованием либеральных экономических максим, но я думаю это и так известно. Назовем лишь одну, для наглядности: к началу года падение ВВП составило более 3%. Все потому, что нельзя «быть Пиночетом и одновременно ссориться с Америкй», нельзя проводить либеральный рыночный курс и не учитывать идеологему геополитического доминирования США, суть которой в подавлении любых попыток создать конкуренцию или альтернативу pax americana. А выбор на этом поле крайне прост: либо нас нет и мы дружны с США, либо мы есть и находимся с ними в постонной конфронтации.

На основе рассмотренного материала, можно принять в общем-то три решения: 1) Смириться с упадком. 2) Пытаться «оживить» либерально рыночный курс 3) использовать альтернативы.

Смиряться как-то не очень хочется, «безвыходных ситуаций не бывает», хотя пресловутый выход потребует серьезных волевых и интеллектуальных напряжений. Выходов собственно может быть два: пытаться видоизменить нынешнюю систему или воспользоваться альтернативой. Первый вариант провозглашается нашей внесистемной оппозицией, а именно людьми, которые на своих собраниях в Латвии провозглашают тезисы в духе окончательного демонтажа всего того, что еще функционирует, например, остатка суверенитета, ради того, чтобы в «этой стране» ничто не мешало рыночному либерализму — ни культура, ни религия, ни государство, ни общество, ни лишнее люди. Этот вариант нам кажется, мягко говоря, не интересным. Один раз в 1991 году уже все сломали — ничего хорошего не вышло.

Другое дело альтернативы. Другое дело индустриализация!

Что такое индустриализация в 21 веке? Это не просто последовательное строительство промышленных предприятий. Новая индустриализация это спланированное рассчитанное мероприятие, направленное на массовое равномерное создание по всей стране промышленно-технологических комплексов 5-7 технических укладов с сопутствующей инфраструктурой, подготовкой целого класса специалистов под это дело, внедрением НИОКОРов (многие из них убило то, что они не вписались в рынок), а также внедрением в культуру, посредством информационной работы, образа новой индустриализации как благой цели общества, как некоего горизонта, который стоит того, чтобы к нему стремиться.

Одна из основых целей новой индустриализации – это переход на VI технологический уклад, основанный на широком применении нанотехнологий. Данный переход не возможен без воссоздания IV и V технологических укладов. IV технологический уклад был создан в период советской индустриализации, а разрушен в момент рыночных преобразований 90-х годов. К ключевым факторам IV технологического уклада стоит отнести электрификацию, конвейерное производство, телефонную связь.

Ядро уклада – автомобилестроение, самолётостроение, нефтехимия. Естественно, в процессе воссоздания IV технологического уклада необходимо опираться на современные разработки в области информационной сферы и нанотехнологий. К примеру, теоретически возможно управление сельскохозяйственными тракторами дистанционно или вообще их автономная работа. В таком случае изменяется и сущность профессии тракториста: современный тракторист, проживающий в Москве, через коммуникационную сеть сможет контролировать автономную работу группы тракторов в Краснодарском крае. При возникновении неполадок он просто вызывает группу технической поддержки.

V технологический уклад (информационно-коммуникационный) начал формироваться в 70-е годы прошлого столетия. Советская номенклатура фактически проигнорировала формирование нового уклада, что стало одной из причин крушения СССР. Данный уклад характеризуется широким использованием информационных технологий, автоматизированных систем, робототехники, микроэлектроники. Реформы 90-х годов не только не способствовали переходу на V технологический уклад, но и разрушили предыдущий.

Массовое использование нанотехнологий возможно лишь при развитом IV и V технологическом укладе. В противном случае на новые разработки просто не будет спроса. (Именно поэтому тормозит пресловутая медведевская модернизация — нельзя «лепить» нанотехнологии, не имея развитых 4 и 5 технических укладов) К примеру, нанотехнологии далеко продвинулись в снижении трения между деталями. Использование подобных технологий возможно лишь в развитом машиностроении. Если же машиностроения как отрасли нет, то и спрос на данную технологию будет крайне ограничен, что обосновывает технологический прорыв добросовестным развитием традиционного индустриального базиса. Получается странный парадокс: большинство достижений медведевской модернизации упирается в сектор услуг или потребительский сектор, поэтому в захолустье могут отсутствовать внятные дороги, но зато проведен высокоскоростной интеренет.

Выделим несколько принципов новой индустриализации, исходя из тезисов и материалов книги Евгения Сергеева "Новая индустриализация России как альтернатива её крушению":

1.Замена компрадорских верхов на национально-ориентированную элиту.

2.Выход из Всемирной торговой организации.

3.Национализация сырьевых, инфраструктурных и крупных системообразующих предприятий. Формирование на их основе вертикально-интегрированных структур.

4. Использование элементов директивного планирования с учетом антизатратного метода.

5.Государственная монополия на внешнюю торговлю.

6. Ориентация на VI технологический уклад, ядром которого являются нанотехнологии, при предварительном воссоздании IV и V укладов.

7. Опережающее развитие отраслей «А» по отношению к отраслям «Б».

Далее Евгений Сергеев подробно рассматривает процесс индустриализации как со стороны обоснования его необходимости, так и со стороны его реализации.

Начнем с национализации. Непременным условием новой индустриализации является национализация сырьевых, инфраструктурных и системообразующих предприятий и создание на основе их вертикально-интегрированных структур. Современная частная собственность на средства производства по большому счету возникла в период грабительской приватизации и юридически нелегитимна. Поэтому государство не просто имеет право на пересмотр итогов приватизации, но и обязано сделать это, если оно хочет существовать в рамках правового поля. 

Национализация крупнейших предприятий позволит отбить их у компрадорского капитала, который заинтересован в сырьевой специализации страны. По существу капиталу без разницы, каким образом образуется профит: от продажи сырья или производства наукоёмкой продукции. Общество же несет огромные потери от сырьевой ориентации страны (опять пресловутое взаимодействие экономических и неэкономических факторов). Ликвидация компрадорского капитала позволит существенно снизить сопротивление противников новой индустриализации, так как это подорвет под ними экономическую базу. 

Сторонники приватизации утверждают, что якобы эффективность частной собственности выше государственной.

Причем заявляют они это безапелляционно, как какую-то аксиому, но мы уж доказали выше, что, ввиду невозможности верификации, такая аксиоматика не может быть подтверждена достоверно => не имеет силы достоверной истины.

Чисто технически это сделать несложно при наличии режима секретности, грамотных силовиков и юристов, которые будут обосновывать процесс национализации, дабы не пугать раньше времени «заокеанских партнеров», заодно появится некоторая база для дальнейших нужд индустриалзации. Перед тем как приступить к национализации должно быть решено еще как минимум два процесса: во-первых, необходима разработка операции возвращения капиталов «домой», чтобы потом не тянуть время зря, если представители олигархического бизнеса откажутся принимать меры добровольно. Во-вторых, нужен некий правовой «казус белли» для действий по массовой национализации, чтобы выиграть время и резко не уронить минимальный уровень жизни, не сломать уже действующие производственные цепочки, поссорившись с международными поставщиками и потребителями. Здесь возможен вариант с полным анализом и пересмотром итогов приватизации, причем делать это лучше казуистически, но для виду через призму «общепринятых прав и свобод», чтобы не создавать лишних проблем на первом этапе.

В конечном итоге индустриализация должна решить проблему наиболее синергетического сочетания экономических и неэкономических факторов, решить «либерально-рыночные» проблемы. Будущее не за развитием свободного рынка, а за новым планово-кибернетическим подходом наиболее грамотного оперативного распределения ресурсов и человеческого времени.

Желаемый результат работы экономического субъекта должна быть не только прибыль, поэтому государственная собственность совсем не уступает частной. К примеру, на фазе роста – это увеличение доли на рынке, для предприятий вертикально встроенных в иные структуры – снижение затрат на выпуск продукции. 

Кроме того, эффективность может определяться по отношению к владельцам фирмы (прибыль), государству (налоги) или трудовому коллективу (фонд оплаты труда).

Рыночники, оперируя эффективностью работы предприятия, используют лишь понятие эффективности по отношению к собственнику предприятия. Иные виды эффективности они оставляют за скобками. При капитализме это имеет некоторую логику, так как средства производства не принадлежат государству. Однако в СССР в качестве результата деятельности прибыль никогда не была основным результатом работы предприятия. В сталинской экономике ориентировались на выпуск определенного ассортимента продукции с заданным качеством, а эффективность определялась через снижение затрат. Таким образом, результат работы предприятия при капитализме и при социализме различен, поэтому эффективность также будет отличаться по смыслу. Сравнивать экономическую эффективность отдельных предприятий при капитализме и социализме – это тоже самое, что сравнивать пловца и футболиста. Единых критериев нет.

Вот и Евгений Сергев подтвердил наши суждения касательно того, что экономика должна прежде всего осуществлять хозяйственное обеспечение эффективного развития человека, общества и государсвтва, а также его институтов, обеспечивать суверенитет и равный доступ всех граждан к социальным благам. Понятное дело, что в миф о добром капиталисте, который вдруг соизволит «скинуть с барского стола несколько крох» за счет своих прибылей, уже никто не верит, за двадцать с лишним лет это можно было прочувствовать. Человеческая природа — это не модель «economicus», не станет человек, каждодневно обирающий общество, решать вопросы положительных и отрицательных экстерналий. В противном случае, наши данные о росте коэффицента Джини во всем мире не подтвердились бы.

Несмотря на приверженность национализации, она не предполагает полного уничтожения частной собственности. Даже в период советской индустриализации доля частного сектора доходила до 6-7%, а на современном этапе она может быть значительно больше. Такую форму хозяйствования можно охарактеризовать как многоукладную, когда государственная собственность на средства производства соседствует с частной.

В современной России и сейчас много государственных корпораций: Газпром, РЖД, Роснано, Ростех, Транснефть, Роснефть, Сбербанк и т.д. Однако их работа часто противоречит интересам общества и требует корректировки. Практически все они ориентированы на получение прибыли, а не на выполнение какой-либо функции. Это кардинально отличает их от государственных предприятий, существовавших в СССР. Доходит до комизма, когда Сбербанк вынужден закрывать свои представительства в Крыму, дабы не навлечь гнев заокеанских «партнеров». Такая позиция не соответствует высшему конституционному принципу государственного суверенитета.

На наш взгляд такая ситуация с государственными корпорациями сложилась по причине гипозтазирования сознания тех людей, которые определяют направление экономического развития России. В самом деле, ведь невозможно устранить государство от управления экономикой вообще, иначе это будет напоминать сомалийскую ситуацию (если коротко — анархия), но, с другой стороны, его НАДО устранить из этой сферы как можно сильнее, т. к. на этом основываются рекомендации МВФ и западных специалистов, которые всегда лучше знаю, что нам делать. Выполнение этих рекомендаций для наших компрадоров ценно само собой, pro forma, поэтому реальность мало кого волнует. Похожая ситуация наблюдается в сфере государственных предприятий и учреждений: вместо того, чтобы привести в порядок администрирование, мы пытаемся протолкнуть очередную приватизацию и удивляемся росту всевозможных тарифов, введению платных услуг «для избранных» в бюджетных учреждениях и еще большую деградацию российского населения.

По существу современные государственные компании в России особо ничем не отличаются от частных, поэтому новая национализация должна предполагать изменение их формы работы, иначе она будет абсолютно бессмысленной.

Для национализированных компаний действенным механизмом должен стать антизатратный метод, основанный на плановом выпуске определенного ассортимента продукции с учетом согласованной себестоимости и мер по их снижению. То есть себестоимость должна стать одним из главных плановых параметров, вытеснив навсегда прибыль. Только в этом случае достигается эффект от национализации экономики. Подобным образом сразу после войны производилось периодическое снижение цен на потребительские товары. Руководства предприятий должны быть ориентированы на постоянное снижение затрат, что в современном мире достигается за счет использования новых технологий и материалов. А это уже будет поднимать спрос на автоматизацию, роботизацию и нанотехнологии.

Автоматизированные линии позволяют организовывать производство продукции практически без использования людской силы. К примеру, уже есть проекты молочных ферм, где все автоматизировано – от подачи кормов до выпуска пакетированного молока. Есть высокая вероятность, что транснациональные компании в недалеком будущем обзаведутся массовым парком роботов, что сведет к минимуму потребность в рабочей силе. Частично это уже наблюдается во многих развитых странах, где высокий уровень экономического развития сопровождается высокой безработицей. Возникает вопрос: а где люди возьмут деньги для приобретения товаров, произведенных на автоматизированных линиях? Если ранее они были наемными рабочими и получали заработную плату, то скоро капиталисты уже не будут испытывать в потребность рабочей силе. При капитализме это вопрос никак не решить, а простая раздача субсидий не решает вопрос. В странах с общественной собственностью на новейшие средства производства это вопрос может решиться за счет резкого снижения рабочего дня, увеличения доли работников в науке, образовании, творчестве.

Вот это и есть первый шаг в новое общество людей с целостным сознанием. Человеку еще предстоит долго учиться перед тем как возникнет полноценный новый человеческий тип, который захочет именно «быть», а «не иметь». Специализация и погоня за наживой раскололи общество, разбили его на части атомарных индивидов-конкурентов; такое атомизированное «общество» не способно создавать шедевры исскуства или науки, оно не способно длить свою историю, т. к. занято только своими мелкими обывательскими интересами или насктолько углубилось в свою специализацию, что судит о мире только из ее глубин, что характеризуется «ученой невежественностью», такие невежды не способны поддерживать устойчивых социальных групп, что выражается в отсутствии классов и аморфности страт; такое положение дел неприемлимо для развития государства и общества. «Государство — это движение Бога в мире», - гворил Гегель. Пока нет устойчивых больших социальных групп, Бог никуда не пойдет.

Немалую роль в десуверенизации играет Всемирная торговая организацияя. ВТО и глобализация основаны на теории сравнительных преимуществ, сформулированной лондонским дилером и другом Ротшильдов Давидом Рикардо в его книге «Принципы политической экономии и налогового обложения» (1817 г.). Этот же экономист обосновал зловредную теорию золотого стандарта, реализация которой на практике привела к обогащению банковских структур и закабалению государств долговыми обязательствами. 

Теоретически это все выглядит очень привлекательно, и теория сравнительных преимуществ – это база для развития международной торговли и специализации труда. В экономике она преподносится как нечто совершенное, не подлежащее сомнению. Воплощение же её на практике приводит к разорению одних стран и чрезмерному обогащению других.

Это связано с тем, что из ракурса выводится сама сущность образования сравнительного преимущества, и она преподносится как нечто образованное свободным рынком. Однако это далеко не так. К примеру, если в стране обложить высокими налогами обрабатывающую промышленность, а добывающими – относительно низкими, то сравнительное преимущество будет на стороне добычи ресурсов. Если такая страна начнет интегрироваться в мировое сообщество, то сырьевая специализация лишь увеличится. Это очень сильно напоминает ситуацию в РФ, когда интеграция в мировое пространство приводит к резкому падению промышленности и главенству сырьевых отраслей.

В других отраслях дела обстоят не лучше. Россия уже почувствовала, что такое свободная торговля, вступив в ВТО. Экономически развитые страны умело бравируют стандартами, ветеринарным и фитосанитарным контролем, защищая своих производителей от конкуренции извне. Для всех аутсайдеров преподносится идея свободного рынка. По существу это очень напоминает колониальное время, когда Великобритания запрещала развивать какое-либо производство в Индии. Сейчас прямых указаний нет, но есть масса механизмов сдерживать развитие экономики вне стран «золотого миллиарда». Кому-то достаются вершки, а кому-то – корешки.

Ситуация с ВТО напоминает игру в карты с матерыми шулерами, понятное дело, что проиграет тот, кто будет соблюдать все правила.

Теория о свободной торговле также не учитывает специфику отраслей, которые могут развиваться в каждой из стран. Все виды деятельности можно классифицировать на убывающие или возрастающие по отдаче. 

Убывающие по отдаче отрасли – это отрасли, увеличение объемов производства в которых приводит к снижению экономического эффекта. К подобным отраслям стоит отнести добычу полезных ископаемых, сельское хозяйство, рыболовство, лесную промышленность, низкие переделы. К примеру, резкое увеличение добычи нефти возможно лишь путем разработки труднодоступных залежей, что отрицательно скажется на себестоимости добычи, и поэтому эффект от увеличения объема производства может оказаться отрицательным. Рост производства пшеницы обеспечивается за счет культивирования неплодородных почв, что также приводит к росту средней её себестоимости. 

Возрастающие по отдаче отрасли – это отрасли, увеличение объема производства в которых приводит к резкому росту экономического эффекта. Практически вся обрабатывающая промышленность кроме низких переделов относится к отраслям с возрастающей отдачей. К примеру, при резком увеличении производства автомобилей себестоимость каждого снижается за счет эффекта масштаба. 

В результате, если одна из стран специализируется на отраслях с убывающей отдачей, а другая – с возрастающей, то свободная торговля приведет к росту объемов производства каждой из них, что для первой страны обернется снижением экономического эффекта, а для второй – резким ростом. В этом и состоит сущность неоколониализма, когда одни страны богатеют за счет других.

«По сути своей колониализм — это система, которая стремится не допустить развития этих эффектов в колониях. Колонии (бедные страны) специализируются на видах деятельности, для которых типична хотя бы одна из следующих черт: во-первых, скорее убывающая, чем возрастающая отдача; во-вторых, они лишены потенциала по накоплению знаний и технического опыта; в-третьих, плоды этого накопления вместо того чтобы приводить к богатству самой страны, приводят к снижению цен на ее продукцию для покупателей из богатых стран. То, что мы называем развитием, является рентой, основанной на знании и технологиях, и эту ренту зачастую подкрепляет, а не наоборот, свободная торговля между странами, стоящими на разных уровнях развития. Из этого следует, что одни страны специализируются на богатстве, а другие в соответствии со своим сравнительным преимуществом – на бедности» (Райнерт Эрик. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. М.: Высшая школа экономики. 2011 г.).

Практические все экономически мощные страны развили отрасли с возрастающей отдачей до эпохи свободной торговли. Это относится к ЕС, США, Японии, азиатским монстрам. После этого для них становится выгодной свободная торговля, так как от этого развитые страны получают значительный экономический эффект. Для стран же с отсутствием отраслей возрастающей отдачи свободная торговля приводит к полной деиндустриализации и бедности. Это касается бывших республик СССР, Восточной Европы, Монголии, Африки и прочих, где проявился эффект Ванека-Райнерта, который формулируется следующим образом: «Если после периода относительной автократии внезапно начинается свободная торговля между относительно развитой и относительно отсталой странами, то наиболее продвинутый и наукоемкий сектор промышленности наименее развитой страны имеет тенденцию к вымиранию».

На этот счет существует один весьма наглядный пример: Так, Российская империя на пороге 20 века по причине открытости собственного рынка не смогла ни предотвратить голода в 1891-1892, в 1905, 1907 годах, хотя это можно было бы сделать посредством серьезных регулятивных мер на рынке зерна, т. к. причиной голода послужили не отсутствие зерна, а позиция «недоедим, но вывезем», ни создать собственной промышленной базы (90% угольной базы в руках иностранцев, вся электроэнергетика в руках французов, весь городской транспорт у них же, из 13 крупнейших банков 11 были иностранными и т.п.), ни наладить внедрение новых отраслей промышленности (самолеты закупались). Зато большинство населения ело лебеду, болело и деградировало, что отражает, например, расширение масштабов пьянства, возникновение безработицы, распространение сектантства и мистицизма.

В условиях новой индустриализации первостепенное значение стоит уделить воссозданию единого энергохозяйства. Реформаторы в лице Анатолия Чубайса обещали привлечь значительные инвестиции в отрасль и снизить тарифы. Однако ни того ни другого не было достигнуто. 

Производство электроэнергии в России осуществляется на ГЭС (самая низкая себестоимость), АЭС (средняя себестоимость), ТЭС (самая высокая себестоимость). При едином комплексе тариф рассчитывался с учетом средней себестоимости по всем производителям плюс небольшая прибыль. При дезинтегрированной энергетической системе тариф стал определяться по уровню себестоимости ТЭС плюс прибыль. То есть изначально до реформирования отрасли для экспертов было понятно, что тарифы возрастут. А высокие тарифы на электроэнергию – это серьезное препятствие для развития цветной металлургии, химической отрасли, сельского хозяйства через высокую стоимость удобрений. 

Создание единого энергохозяйства, ликвидация посредников и развитие ГЭС позволит значительно снизить тарифы на электроэнергию. Кстати, в Европе потенциал рек для производства электроэнергии используется на 80%, у нас – на 20%, что является существенным резервом развития отрасли. Кроме того, создание водохранилищ положительно скажется на экологической обстановке и судоходности рек.

Невозможно добиться быстрых результатов новой индустриализации без использования экономического планирования, ибо это было залогом эффективности советской экономики. Ликвидация планирования в период перестройки привела к хаотизации экономики и разрушению единого государства. 

Не представляется возможным ответить на один волнующий широкие слои населения вопрос, касающийся статуса всевозможных управляющих фирм в сфере энергетики и ЖКХ. Они вообще зачем? Для чего эти образования посредников-паразитов? Разве раньше государство плохо справлялось с поставкой энергоресуров? Справлялось, а энергия стоила копейки! Не видно никакого смысла в группах людей, которые просто «сидят на трубе» или “на кабеле” и получают с этого прибыль за счет повышения стоимости ресурса, что делает возвращение государсвта в эту сферу более чем актуальной.

Планирование на основе межотраслевых балансов позволит эффективно выстроить производственные отношения в стране. Многие предлагают использовать только индикативное планирование, но это лишь забалтывание темы стратегического управления экономикой. В принципе и сейчас правительство и ЦБ РФ прибегают к индикативному планированию, однако результатов нет. 

Обязательному директивному планированию должны быть подвергнуты следующие виды производств: электроэнергия, нефть, газ, уголь, сталь, цемент, микропроцессоры, металлорежущие станки (и прецизионные), автоматические производственные линии и т.д. В целом директивным планированием должно быть объято несколько сотен видов продукции. Естественно, не стоит перегибать палку, планируя объем производства носков и штанов. Кроме того, необходимо планировать такие показатели как доля автоматизированных рабочих мест, доля производств по каждому технологическому укладу с постоянным повышением доли VI технологического уклада.

Также добавлю, что тезис о неэффективности планирования, муссируемый противниками новой индустриализации, не обнаруживает своего правдоподобия по той простой причине, что такие факторы, как сильное увеличение нуменклатуры товаров или путаница в синтетических показателях, приводящие к загромождению расчетов и наращиванию ошибок по мере «спуска» плана сверху вниз, будут решены посредством признания неактуальности тех технологических ограничений, которые имели место еще 25-30 лет назад и наращивания электронно-вычислительных потенциалов в сфере государственного экономического развития. Подобные проекты существовали и ранее, например, «эквивалентная» экономика «компьютерного социализма» Конрада Цузе, однако, в 21 веке они имеют шансы сделать шаг из полуфантастичнгого повествования в реальное воплощение.

Организация эффективного планирования невозможна без введения элементов государственной монополии на внешнюю торговлю, которая была упразднена в период перестройки. На вывоз сырьевых товаров должны быть наложены квоты или высокие экспортные пошлины. Экспорт такой продукции как лес-кругляк необходимо запретить. Государственная монополия должна быть ориентирована на вывоз готовой продукции и ввоз необходимого сырья. Однако это не означает полную изоляцию России от внешнего мира. Стоит учитывать, что советская индустриализация была проведена в том числе и за счет современных западных технологий. Поэтому особое внимание стоит уделить импорту новых технологий, чего можно добиться разными методами. К примеру, СССР создавал множество фирм на Западе, которые занимались покупкой технологий и реализацией готовой продукции. Это была вынужденная мера в ответ на ввод различных санкций.

В процессе новой индустриализации предпочтение должно отдаваться V и VI технологическому укладу. Рентабельность добычи сырья и низких переделов должна быть сведена к нулю на основе закона вертикальной интеграции. Крупные корпорации должны контролировать цепочки от добычи сырья до реализации высокотехнологичной продукции. Это достижимо, если использовать эффективное государственное регулирование с учетом монополии на внешнюю торговлю. В первую очередь должны развиваться отрасли группы «А», то есть производство основных средств.

Государство обязано активно проявить себя как основной финансист новой индустриализации. Источники финансирования новой индустриализации таковы: эффект от национализации сырьевых и крупных компаний, поток средств от продажи углеводородов, золотовалютные резервы, продуктивный кредит и расширенное воспроизводство.

В результате национализации крупнейших компаний вся прибыль от их деятельности должна быть направлена на новую индустриализацию. Кроме того, в первые годы индустриализации экспорт углеводородов в Евросоюз резко не сократится, поэтому это также выступит одним из главных источников финансирования. Европа в ближайшем будущем физически не сможет отказаться от российской нефти и газа, поэтому даже при относительно низких ценах поток нефтедолларов в страну не иссякнет. Единственное, что нужно с ними сделать – это научиться эффективно их использовать,

Однако главным источником новой индустриализации должен выступить инвестиционный кредит со стороны ЦБ РФ. Суть его следующая. Согласно плану определяется потребность в финансировании на определенный период. ЦБ РФ на эту сумму предоставляет беспроцентный кредит Сбербанку, который в свою очередь почти по нулевым ставкам финансирует процесс новой индустриализации. Это должно строго контролироваться, и деньги не должны уйти на потребительский рынок или в спекуляцию. Контроль должен быть строжайший, и средства должны идти лишь под увеличение товарной массы. Вновь созданные предприятия, получив кредит, закупают необходимые средства производства и приступают к выпуску продукции. Часть прибыли, полученной от реализации, идет на погашение кредита в Сбербанке, который эти средства возвращает в ЦБ РФ или кредитует иные предприятия. ЦБ РФ, получив обратно средства, просто их ликвидирует одной проводкой в балансе. Подобный механизм кредитования был использован в период советской индустриализации, в немного измененной форме он используется в экономически развитых странах. 

В результате подобных действий значительно возрастет товарная масса, что будет препятствовать инфляции, которой так сильно пугают противники этой схемы. Выданный в течение определенного времени кредит будет погашен, т.е. за увеличением денежной массы будет идти её снижение, что при жестком контроле не приведет к инфляции. Эффективность такой схемы финансирования обусловлена ещё и тем, что уровень монетизации российской экономики значительно уступает среднемировым значениям.

Ну и наконец, последний источник финансирования новой индустриализации – это расширенное воспроизводство, когда вновь построенные предприятия начнут генерировать чистый поток, необходимый для строительства новых заводов и фабрик. Указанный источник заработает примерно после 2-3 лет после начала индустриализации, что существенно облегчит её проведение.

Естественно, что новая индустриализация вызовет звериный оскал со стороны господствующих транснациональных компаний. Однако на прямую интервенцию, как это было сразу после октябрьской революции, они не пойдут. Слишком велики риски вступать в войну с ядерной державой. К тому же часть транснациональных компаний могут даже заработать неплохие средства, если они будут продавать свои технологии. Стоит помнить следующее верное утверждение: «Капиталисты сами продадут веревку, на которой мы их повесим».

Для того, чтобы предотвратить возможности негативного вмешательства как со стороны Запада, так и со стороны неблагонадежных элементов изнутри, следует обеспечивать новую индустриализацию во взаимодействии со всми смежными государственными отраслями. Результатом такого взаимодействия может стать: 1. создание отдельных компетентных органов исполнительной власти с расширенными полномочиями в области государственного хозяйствования, дабы снизить уровень бюрократизации и ускорить процесс согласования различных интересов. 2. Создание отдельных дополнительных административно-территориальных образований для целей безопасности и эффективности проводимых мероприятий. 3. Расширение полномочий органов государственной безопасности по линии защиты объектов индустриализации. 4. Планирование путей торгового замещения и формирование резервов товаров и ресурсов, которые, по причине риска введения новых санкций, могут оказаться труднодоступными.

Кроме того, следует уделить внимание созданию сокращенных курсов и полноценных учебных программ по востребованным специальностям для целей обеспечения индустриализации кадрами. Не следует игнорировать и социально-гуманитарный фактор, т. к. проведение мер индустриализации, скорее всего, негативно скажется на уровне жизни некоторых социальных слоев, что может вылиться в акции протеста. Для таких случаев следует ввести дополнительную уголовную и административную ответсвенность за противодействие мерам индустриализации и параллельно проводить массовые информационно-просветительские мероприятия для обоснования временных неудобств.

Источниками финансирования новой индустриализации должны выступить следующие элементы: сырьевая рента, эффект от национализации предприятий, золотовалютные резервы, эмиссия денежных средств через инвестиционные кредиты, расширенное производство.

Новая индустриализация России позволит преодолеть негативные тенденции по деградации социально-экономической среды. В противном случае высоки шансы повторить судьбу СССР со всеми вытекающими последствиями.

В итоге Следует отметить, что новая индустриализация — это единственная возможность обеспечить процветание России и не допустить ее окончательной гибели. Объективных ограничений, которые могли бы помешать этому процессу, нет. Есть только наличие или отсутствие волевого стимула у политических элит, которые должны осознавать, что крах России больнее всего ударит по ним.