Историография этих событий слишком обширна, поэтому подробно пересказывать их нет особого смысла. Достаточно обозначить общую канву пунктиром, лишь прорисовав некоторые детали.
Ход событий 9-го (22-го) января в Петербурге обычно, с теми или иными нюансами, излагается следующим образом.
3-го (16-го) января Собранием фабрично-заводских рабочих во главе со священником Георгием Гапоном была организована забастовка на Путиловском заводе в Санкт-Петербурге, которая стала катализатором всеобщей забастовки практически всех предприятий города.
К воскресенью 9 (22) января 1905 г. тем же Собранием фабрично-заводских рабочих была составлена петиция о рабочих нуждах и организована многотысячная мирная демонстрация рабочих Петербурга для подачи оной петиции царю.
В воскресенье же 9-го января мирное шествие было расстреляно войсками.
Реакция общества на этот злодейский акт вызвала дальнейшую цепь событий, именуемых «первой русской революцией 1905 года».
Вот, собственно советский «золотой стандарт».
Возникает первый вопрос: а откуда мы всё это знаем?
Краеугольным источником, лежащим в основе описания хода событий 9-го января, являются воспоминания главного действующего лица - самого Георгия Аполлоновича Гапона.
В Советской России сразу после 1917-го года были изданы две книги с его мемуарами.
В 1918-м году типографией Вильде в Москве изданы «Записки Георгия Гапона: (Очерк рабочего движения в России 1900-х годов)»
А в 1925-м издательством «Прибой» в Ленинграде выпущена книга «Г. Гапон. История моей жизни»
Тексты в обоих изданиях практически идентичны, разве, что второе более объемное и снабжено примечаниями советского историка Алексея Шилова, одного из составителей биобиблиографического словаря «Деятели революционного движения в России: От предшественников декабристов до падения царизма».
Примечания Шилова являются своеобразной «критикой источника», где он спорит с Гапоном с опорой на публикации в революционной прессе.
Правда, текст обеих публикаций не оригинален. Это перевод воспоминаний Гапона, изданных в Лондоне на английском языке.
Сначала отдельными главами в журнале «The Strand Magazine» с июля по ноябрь 1905 года. Затем отдельной книгой Gapon G. The Story of My Life. London, Chapman and Hall, 1905.»
Разумеется, Father Gapon писал на английском не собственноручно. И даже на русском не писал.
Он только подписал написанное английскими журналистами: Джорджем Хербертом Перрисом ( George Herbert Perris)
Джордж Перрис — английский журналист и писатель автор таких замечательных книг, как Blood and Gold in South Africa, Russia in Revolution, Leo Tolstoy: The Grand Mujik и так далее и тому подобное.
и Давидом Владимировичем Соскисом (David Soskice).
Давид Соскис родом из российской еврейской купеческой семьи Вольфа и Баси Либы Соскис.
Учился в университетах Одессы, Киева и Москвы.
Точнее, как учился. «Занимался революционной деятельностью». За что несколько раз арестовывался.
В 1893 году эмигрировал сначала в Швейцарию, а затем в 1898-м году в Лондон.
Там несколько раз женился на британско-подданных дамах.
Состоял в партии социалистов-революционеров и работал в «Фонде вольной русской прессы».
Сотрудничал с несколькими революционными изданиями под псевдонимами «Сатурин», «Альбионов» и «Форд».
В 1905-м был редактором журнала «Общества друзей русской свободы» («Free Russia»), сыгравшем немаловажную роль в освещении событий 9-го января.
После амнистии 1906 года Соскис приехал работать в Россию под прикрытием корреспондента газеты «The Tribune».
А в 1917-м стал личным секретарем Керенского.
Сын Давида Соскиса Фрэнк, за большие заслуги папеньки перед Британской империей, был пожалован титулом барона, местом в британском парламенте и постом министра внутренних дел в правительстве Вилсона.
Барон Соскис
Именно в его гостеприимном доме нашел приют в Лондоне мятежный Father Gapon, якобы, со слов которого и написаны Соскисом, в соавторстве с Перрисом, означенные мемуары.
Итак, что же хотел поведать потомкам Георгий Аполлонович на ангельском наречии?
Точнее, не он сам, а английские акулы пера под его именем.
В первую очередь ставятся цели и сроки их достижения.
Чего же и когда хотели добиться в январе 1905-го года?
1. Цели и сроки.
Как я уже говорил, в тайне от правительства в руководящее звено Собрания фабрично-заводских рабочих была внедрена ячейка социал-демократов.
Так называемая «группа Карелина» - сам Карелин, его жена Вера, и ещё три революционера — Иван Васильев, Дмитрий Кузин и Николай Варнашев.
Все они составили «тайный комитет», или «штаб», собиравшийся для совещаний на квартире Гапона на Церковной улице
Размышляя во время очередной сходки над тяжкой долей рабочего класса, тайный комитет и Гапон пришли к светлой мысли выдвинуть русскому правительству политические требования о переустройстве государства.
И для верности подкрепить оное выдвижение всеобщей забастовкой.
Им де, ещё в марте 1904 года понятно было, что падение Порт-Артура неизбежно, как и разгром эскадры Рожественского.
А к декабрю 1904-го это стало и вовсе ясно, как Божий день.
Пишется это на голубом глазу так: Хотя требование обществом реформ и разрасталось в колоссальных размерах, но мне казалось, что наша рабочая петиция должна быть подана только в один из критических моментов, вроде падения Порт-Артура, поражения эскадры Рожественского, казавшегося неизбежным, но и при таких обстоятельствах необходимо было поддержать ее соединенными усилиями рабочего класса.
В начале декабря я созвал председателей отделов союза на совещание для обсуждения способа проведения более широкой агитации. Та небольшая кучка свободолюбивых людей, которая до того служила идее свободы, была подобна утлому челну, плывущему по бурному морю, и, несомненно, должна была погибнуть, если вся масса рабочих не поспешила бы на помощь. Если же она действительно шла навстречу требованиям рабочих классов, то для успешности действий необходимо было изменить и расширить программу реформ.
Я сознавал, что правительство только в том случае отнесется серьезно к поданной нами петиции, когда мы будем грозить ему поддержать ее забастовкой всего рабочего населения Петербурга. Все согласились с моим мнением и занялись выработкой плана пропаганды.
Планы, однако, планами, даже если это всего лишь «планы пропаганды».
А жизнь вносит свои коррективы: Я лично не видел еще необходимости спешить, но обстоятельства неожиданно заставили нас действовать. Кризис был вызван самими фабрикантами. Наш союз был всего более организован на Путиловском заводе, насчитывавшем до 13 тысяч рабочих. Завод этот считается одним из величайших по выделке пушек большого калибра и пулеметов; только заводы Армстронга и Круппа еще больше.
Пока разрабатывались планы пропаганды и лично Гапон не видел никакой срочности и необходимости — видимо, подоспела вводная из центра.
Дело в том, что русские начали ЗИМОЙ контрнаступление под Сандепу.
Сильно огорчив союзников Британии на Дальнем Востоке.
Такие вот «обстоятельства неожиданно заставили нас действовать»
Посему «тайный комитет» стал очень спешить: «Промедление смерти подобно».
Путиловский завод был не только крупнейшим производителем вооружения. Как и Петербург был не только и не столько столицей. Но ещё и крупнейшим научным и промышленным центром.
В середине 1904 года на заводе был размещен заказ по производству железнодорожных транспортеров для транспортировки на дальневосточный театр военных действий подводных лодок типа «Дельфин» и «Касатка».
Которые, как и практически все боевые корабли русского флота (и их вооружение) строились на питерских предприятиях — Балтийском и Невском заводах, в кооперации с другими предприятиями под эгидой Адмиралтейских верфей.
Вот на них и направлено было основное острие забастовочного удара.
Говорится об этом прямым текстом:
Мы решили, что если в течение двух дней требования наши не будут удовлетворены, распространить стачку на Франко-русский судостроительный и Семянниковский заводы, на которых насчитывалось 14 тыс. рабочих.
Я избрал именно эти заводы, потому что знал, что как раз в это время они выполняли весьма серьезные заказы для нужд войны
Угу. "МЫ решили и Я ИЗБРАЛ. "Вы и убили Родион Романович".
Но тут мы плавно переходим к пункту 2.
2. Забастовка.
Забастовка была организована по классическому образцу английских профсоюзов.
Среди рабочих Путиловского завода был распространен слух о том, что по представлению мастера Тетявкина без всякого предупреждения уволены с завода четверо рабочих.
Причем утверждалось, что истинной причиной увольнения была их принадлежность к Собранию фабрично-заводских рабочих.
Начальство неторопливо пошуршало бумагами и выяснило, что из четырех указанных рабочих расчет объявлен только одному и то за систематическое пьянство и прогулы, к тому же две недели назад. Собрали, информацию, подготовили справку и решили поговорить с делегатами Собрания.
Но к этому моменту было уже поздно — дело было сделано:
Условлено было, что сперва прекратит работу одна часть мастерских, рабочие которых придут процессией по другим мастерским и остановят работу.
Все произошло, как было условлено. В назначенный час 13 тысяч человек прекратили работу.
«Инициативная группа» прошлась по заводу и где добрым словом, где «добрым словом, кастетом и пистолетом» сняла 13 000 человек с работы.
Пока начальство собирало информацию и готовило ответ на требования восстановить четырех рабочих, первоначальные требования резко изменились.
Директор завода Смирнов собрался уведомить о решении по первоначальным требованиям, но куда там.
Один из рабочих, малоросс, высокий смуглый парень выхватил свой нож и бросился на Смирнова. Малороссы суровые и революционные.
Администрации завода было предъявлено 9 пунктов, выполнить которые без предварительных консультаций с правительством и собственниками завода было невозможно. Тем более в короткий срок.
Я ответил, что поздно; теперь это не было только вопросом об обратном приеме 4 рабочих. Теперь каждая мастерская предъявляла свои требования.
Таким образом, очевидно, что повод для забастовки был ничтожным и высосанным из пальца. Обстановка умышленно нагнеталась и раздувалась до вселенских масштабов.
Цель изначально ставилась другая — любой ценой остановить работу военных заводов.
А повод для этого выбрали первый попавшийся.
3-го января Путиловский завод встал.
4-го января забастовка перекинулась на судостроительные заводы Франко-русского общества.
Ну, как перекинулась...
По свидетельствам очевидцев, через проходную зашла толпа «крепких мужиков, уголовного вида, назвавших себя «путиловцами» и пинками выгоняла работников с рабочих мест».
«Революционные рабочие» действовали по добытой ОТКУДА-ТО и спущенной «тайным комитетом» инструкции:
- Врываться на завод и энергично агитировать за забастовку;
- К тем, кто отказывается - применять угрозы и физический террор;
- Повсеместно организовать сбор денег и припасов для забастовочной кассы;
Вскоре то же самое вскоре повторилось на Невском судостроительном и Обуховском заводе.
Ну а дальше пошла цепная реакция.
К 7-му января забастовали практически все предприятия Санкт-Петербурга.
При этом, забастовали и типографии. То есть, единственные в то время средства массовой информации.
Что и не удивительно.
Означенный Карелин был членом профсоюза печатников.
Поэтому легальные типографии бастовали, а нелегальные работали на полную мощь.
Правительство оказалось в информационном вакууме ни собрать информацию, ни донести свое мнение до населения не было практически никакой возможности.
Переговоры Собрания с администрацией заводов и правительством намеренно срывались несколько раз.
Каждый раз «требования рабочих» менялись в сторону ужесточения.
Что, впрочем, понятно. Ибо в их выполнении необходимости не было.
Необходимость состояла в другом — организация массовых беспорядков в столице воюющего государства.
После того, как всеобщая забастовка стала реальностью, в толще народной якобы возобладала идея «идти с петицией к самому царю» утром 9-го января.
При этом, в информационном вакууме провокаторами устно и в прокламациях активно распространялся слух, что Царь сам хочет встретиться со своим народом.
А народные чаянья были просто оформлены Гапоном и его «тайным комитетом» наилучшим из возможных способов.
«Петиция» это одно из главных слов песни о Кровавом воскресении.
Потому процесс её, так сказать, создания стоит рассмотреть более детально.
3. Петиция.
Обычно заостряют внимание на тексте петиции, в составлении которого принимали участие, как революционеры, так и либеральные журналисты от Горького до Карахана-Караханяна.
Коллективное творчество масс, так сказать...
Каждый стремился приписать заслугу себе.
Потом говорится о том, что, мол, на Собрании был утвержден один текст, потом его несколько раз подменяли. В результате, то, что якобы подписали рабочие и что в результате несли царю не одно и то же. Да и несли ли что-то не совсем понятно.
А сам Гапон берег свой вариант петиции, как деревенская девка девственность. Никому не давал править. Даже Рутенбергу.
Ну что ж. Начнем по порядку.
После завершения гражданской войны была провЕдена большая работа по созданию советского исторического нарратива по событиям 1905 г.
Советская версия происхождения петиции впервые появилась в статье уже упомянутого Шилова, опубликованной в 1925 году к двадцатой годовщине событий 1905 г.
6 января 1925 года Шилов собрал проживавших в Ленинграде ветеранов Собрания фабрично-заводских рабочих Петербурга, где он красочно напомнил собравшимся «Как это было»
А было это точь-в-точь, как в русском переводе «Истории моей жизни» Гапона с вкраплениями других опубликованных к тому времени воспоминаний.
При этом, Шилов в своей статье от большого ума довольно откровенно описал, и как «ветераны вспоминали» и как он восполнил отсутствие архивных данных о происхождении петиции.
Тем не менее, анализ публикаций в иностранной печати того времени позволяет довольно полно восстановить ход событий, связанных с появлением петиции.
Правда, с советской версией это, мягко говоря, не совпадает.
Для начала необходимо отметить, что журналисты и корреспонденты иностранных газет - самая распространенная в то время (да и сейчас) форма работы агентов под прикрытием.
Берберова вспоминала: Английское посольство в Петербурге, с начала этого столетия, держало на службе людей преимущественно молодых, но также и среднего возраста, которые работали на секретной службе, будучи по основной профессии — литераторами. Урок Крымской войны для Англии не пропал даром: тогда было замечено, что о России слишком мало было известно правительству её величества королевы Виктории, и решено было значительно усилить деятельность разведки.
В январе 1905 года в Петербурге работал целый пул – «великолепная семерка» английских журналистов.
1. Корреспондент «Manchester Guardian» английский разведчик и журналист Гарольд Уильямс (Harold Williams).
Гарольд Уильямс был назначен вместо выдворенного русскими властями Дадли Брэхема (Dudley Braham)
за создание fake-news и дискредитацию русского правительства
2. Корреспондент лондонской «The Standard» американец Дэвид Макгаун (David Bell Macgowan)
3. Корреспондент «The Times», кадровый военный разведчик Роберт Уилтон (Robert Wilton).
4. Корреспондент «Morning Post» разведчик Морис Бэринг (Maurice Baring)
5. Корреспондент «Daily Chronicle» социалист и суфражист Генри Невинсон (Henry Woodd Nevinson)
6. Корреспондент «Daily Telegraph» писатель и разведчик ирландец Эмиль Диллон (Emile Joseph Dillon)
7. Корреспондент «Тhe Reuters» Гай Беринджер (Guy Oscar Beringer)
Фото Беринджера в сети не нашлось. Более того, даже некоторые английские архивисты не знают о нем ничегошеньки, кроме его самых громких публикаций.
Если кто поможет с фотографией героя - буду вельми благодарен.
Весь пул слаженно трудился, как одна команда, под кураторством 3-го секретаря посла Великобритании в Петербурге лорда Крэнли (впоследствии лорд Онслоу), который руководил составлением документов, ложившимися на подпись послу.
До Петербурга Крэнли был атташе английского посольства в Мадриде, потом 3-м секретарем посольства в Танжере, после Петербурга переброшен в Берлин. Дальше вперед и вверх - до заместителя военного министра и генерального казначея Британской империи.
Но вернемся к петиции.
Впервые слово «петиция» при описании событий в Петербурге появилось в сообщении французского агентства «Гавас» из Петербурга от 4 января 1905 года.
В сообщении указывалось, что рабочие выбрали депутацию для вручения петиции (petition) директору Путиловского завода.
5-го января Эмиль Диллон сообщил в «Daily Telegraph» о намерении священника Гапона не просто отправить прошение директору завода, а подать петицию с политическими требованиями лично царю, одновременно с массовым шествием к Зимнему дворцу в воскресенье 9 (22) января.
В тот же день Гай Беринджер передал «Тhe Reuters» конспект основного содержания петиции и сообщил, что она состоит из трех частей и включает полный набор политических требований либералов и социалистов.
Через день, 7 января «Daily Express» сообщила, что под оной петицией собрано уже семь тысяч подписей рабочих оборонных заводов.
В субботу, 8 января «Daily Telegraph» и «The Standard» напечатали интервью с Гапоном, в котором опять идет речь о политической петиции с требованием конституции и созыва Учредительного собрания.
В тот же день «Тhe Reuters» опубликовало расширенный текст петиции. Сообщение Беринджера помечено вечером пятницы. Сообщается, что весь субботний день будут собирать подписи, а в воскресенье эту петицию подадут царю.
Петиция заканчивается следующей фразой: «Если наши жизни послужат холокостом страдающей России, мы не пожалеем об этой жертве, но принесем ее добровольно».
Поразительная осведомленность английских акул пера.
На фоне того, что русские газеты в Петербурге не выходили уже целую неделю и ничего ни о каких петициях не писали.
Провинциальные газеты, имевшие корреспондентов в столице сообщали только подробности о забастовке. Ни о петиции, ни о готовящемся шествии никому ничего не было известно.
В понедельник, 10 января, «Daily Telegraph» опубликовала статью Диллона, помеченную ночью субботы, с «отредактированным текстом петиции, под которой подписались тысячи рабочих». С пояснением, что не подписанный экземпляр этой петиции в пятницу переслали министру внутренних дел Святополк-Мирскому.
Этот же текст воспроизвело лондонское издание «Общества друзей русской свободы» («Free Russia»), редактором коего был уже упомянутый Соскис.
Отличие только в последней фразе, которая скомпонована из текстов «петиции Беринджера» и «петиции Диллона».
Диллон в последней фразе использует слово «sacrifice», которое Соскис заменил на «holocaust» из текста Беринджера. Уж оченно Соскису слово понравилось. Так хотелось holocaustа для русских, аж ручки тряслись.
Свой вариант текста петиции передал 9 января Дэвид Макгаун в «The Standard» с пометкой, что «это самый полный и точный перевод Петиции царю»
Макгаун «вспомнил», что он получил текст петиции лично от Гапона, когда брал у него интервью в компании с шестью редакторами газет 7 (20) января 1905 г.
Это подтверждается «Историей моей жизни» Гапона (под редакцией Соскиса и Перриса), где упомянут «английский корреспондент», которому Гапон передал текст петиции.
В тексте Перриса-Соскиса встреча была сдвинута на 6-е января.
10 января британский посол Чарльз Гардинг отправил в Форин-офис сообщение о событиях в Петербурге 9 января, с приложением «перевода петиции», практически дословно совпадающим с «петицией Макгауна».
Вот этот построчный перевод «петиции Макгауна» на русский язык и является самым укоренившимся в советской литературе вариантом текста «петиции рабочих».
Текст несет отпечатки авторского стиля Макгауна - использование второго лица при обращении к царю и частое использование французских слов ( Макгаун был франкофоном).
Например, и в тексте газеты «The Standard», и в письме посла в Форин-Офис «Учредительное собрание» названо по-французски «Конституционной ассамблеей»
При этом в русском тексте сохранен порядок слов английского оригинала:
«Мы даже не знаем, куда и на что деньги, собираемые с обнищавшего народа, уходят».
«We do not even know where the moneys collected from the impoverished people go"»
Опубликованный английскими и французскими газетами текст «петиции» быстро стал известен в России.
Тексты из иностранных газет практически мгновенно распространяли революционные газеты. Кроме этого сведения о петиции распространялись и в нелегальных прокламациях.
Различия в версиях «петиции» в этих публикациях отличаются друг от друга лишь тем, что являются переводами текстов разных английских газет. Для социалистов образцом был текст из «The Standard» и посольства Великобритании в Петербурге.
С заголовком «Петиция петербургских рабочих» перевод текста газеты «The Standard» опубликован в отдельном оттиске № 4 газеты «Социал-демократ» за 1905 год и в лондонской «Революционной России».
Этот текст и был опубликован в сборнике «Начало первой русской революции» в 1955 году.
Парижское «Освобождение» Струве сначала опубликовало вариант петиции, который в основном соответствует тексту «петиции Беринджера».
Позднее Струве поместил в «Освобождении» новый вариант текста петиции, который был уже переводом с французского.
Хотя, разница небольшая.
Французский вариант был вариантом «петиции Макгауна», опубликованным в номере журнала социалистов "l’Europeen” от 4 февраля 1905 года
Английская же пресса стала раскручивать ситуацию, заполняя «эфир» сообщениями о популярности «петиции» в русском народе.
«Дейли Телеграф» поместила сообщение агенства «Central News» из Одессы о том, что петиция Отца Гапона широко распространяется среди рабочих на юге России.
Возникает вопрос "А был ли мальчик?"
Как то уж больно всё празднично.
Не проще ли сделать более реалистичное предположение.
Лорд Крэнли собрал пул английских журналистов в ресторане французской гостиницы «Hotel de France» (Дом К. К. Фелейзена по набережной Мойки) в Санкт-Петербурге, угостил их виски и сообщил, что есть мнение осветить составление петиции русскими рабочими.
Ситуация не такая уж выдуманная.
Гарольд Вильямс вспоминал:
As David MacGowan, correspondent of the Standard, later put it, «While we had good times over the whiskey in the afternoon and after dinner coffee at Hotel de France and La Grave’s, we were very much bent on business and each was for himself»
Люди задачу уяснили и приступили к выполнению. Исходя из принципов здоровой конкуренции.
В результате в номинации победил текст Макгауна.
Который позже Джордж Перрис приписал Гапону в тексте изданных в Лондоне «мемуаров».
Ибо общая схема понятна.
1. Русским забастовкой выключили «интернет». То есть, самые доступные в то время средства массовой информации.
Был издан запрет на проведение шествия и массовых собраний, но довести его до населения не было возможностей - типографии бастовали.
2. События января 1905-го года освещались в статьях английской прессы, переводы которых стали основой публикаций в легальной и нелегальной революционной прессе. Вплоть до того, что статья Парвуса «Итоги и перспективы» в газете «Искра» является пересказом статьи Гарольда Уильямса в «Manchester Guardian».
3. Эти пересказы позже зафиксированы английскими журналистами в «мемуарах Гапона» и книжонках типа «Russia in Revolution», которые в свою очередь составили основу советской историографии.
Круговорот английского дерьма в природе.
Поэтому при трезвом взгляде на вещи выглядит это дело так.
История с подачей петиции рабочими Петербурга в воскресенье 9 (22) января 1905 года и текст петиции были придуманы несколькими английскими журналистами. Что было частью пропагандистской кампании, ведшейся против России во время Русско-японской войны.
С целью сокрытия подлинного характера событий.
Ибо ни текст, ни факт подачи «петиции» не имел особого значения.
По воспоминаниям всех главных участников событий — и самого Гапона, и Карелина и Рутенберга изначальной целью была организация массового шествия толпы в центр города с последующей провокацией массовых беспорядков. Руководством шествия был детально изучен план центра Санкт-Петербурга, отмечены места для постройки баррикад и намечены осуществившиеся потом грабежи оружейных магазинов и штурмы полицейских участков.
Практически все институты Российской империи оказались либо бессильными, либо в той или иной степени следовали в русле английской провокации.
Русское правительство оказалось жертвой действий оппозиции трону.
Сама оппозиция трону столкнулась с фактом потери контроля над Гапоном и Собранием фабрично-заводских рабочих.
5-го января митрополит Антоний затребовал его к себе на аудиенцию, для объяснений.
Но Гапон ни к Антонию, ни в Санкт-Петербургскую Духовную консисторию не явился, а в ночь на 6 января скрылся и растворился в рабочих кварталах.
Тайная полиция в лице старообрядца Медникова Гапона «потеряла».
При этом Святополк-Мирский на аудиенции у Николая пел песенку всё хорошо прекрасная Маркиза. Ситуация под контролем, причин для беспокойства нет.
А Витте на встрече с рабочей делегацией «умыл руки»
Единственным институтом, обеспечившим устойчивость трона и государства оказалась, как и обычно великая русская армия.
Кодекс чести которой стал эталоном для европейских армий того времени. "Русский офицер" - это бренд, не подверженный влиянию времени.
Потому было принято единственно верное решение.
Экстренно сформировать из имеющихся в наличии гвардейских частей, частей Петербургского гарнизона и полицейских сил заслонов для блокирования центра города на 8-и основных ведущих к нему из рабочих окраин направлениях. При этом немедленно направить подкрепления из близлежащих городов.
В отличие от советских недоумков, люди понимающие подобный шаг оценили уже тогда.
Посол Австро-Венгрии в России граф Эренталь в письмах министру иностранных дел Австро-Венгрии графу Голуховскому охарактеризовал события 9 января, как дерзкий, но неудачный путч, в основном организованный и оплаченный из-за границы, представлявший угрозу для жизни Николая II и для государства.
Государство проверяли на прочность, и решительные действия властей помогли предотвратить подобные события в других городах России.
Тем не менее, ситуация была критической - джеймсы бонды заложили бомбу и включили обратный отсчет часового механизма.
This is the end
Hold your breath and count to ten.
Оценили 2 человека
4 кармы