История нашего народа хранит в себе множество любимых образов зимних празднеств. Многие из них связаны с традициями, уходящими в глубину веков. Близятся долгожданные новогодние праздники, которые не могли бы восприниматься полно без главного атрибута праздника – новогодней ели. Об истории и восприятии этого дерева во временном срезе русской истории и этнографии, пойдет речь в нашей сегодняшней статье.
Что такое священные деревья, каков их функционал и почему, наша ель в действительности, «не совсем наша».
История появления традиционной праздничной елки, в современном ее виде, довольно непроста и связанна скорее с новаторством и нововведениями, посильной ассимиляцией русской традиционной культуры.
Как известно, «великий государь, царь всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец Император» Петр I Алексеевич Великий, страстно любил нововведения. Наблюдая за развитой Европой, всячески старался построить новую Европу у себя на родине. Конечно, без опоры на знаковые для народа верования, руководствуясь только гибкостью ума и царским величием, Петр Алексеевич, успехов в новом порядке, как нам кажется, мог бы и не достичь. Поэтому царь решает дать людям праздник, совсем для них непривычный и экстренный.
Именно по этой причине, в 1699 году новый год в России встречали дважды: в сентябре и потом уже по новому Указу – 31 декабря. Впрочем, нас этим не удивить, у нас ведь и теперь – «Новый год два раза в год, вот!»
Стремившийся детально регламентировать любое начинание, Петр подробно пояснил, каковы должны быть обязательные атрибуты нового праздника. И сам принял в нем активное участие – под бой курантов в ночь с 31 декабря на 1 января 1700 г. с факелом в руках вышел на Красную площадь и запустил первый фейерверк в честь нового праздника.
А ещё позаботился о праздничной атмосфере, повелев украсить город к торжеству. В его Указе от 20 (30) декабря 1699 г. «О праздновании Нового года» в знак этого «доброго начинания и нового столетнего века» предписывалось в царствующем граде Москве перед воротами у домов или над хороминами «учинить…украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых… и чтобы поспело к 1 генваря, а стоять тому украшению по 7 день того ж 1700 г.».
Судя по всему, недавно вернувшемуся из путешествия во главе «Великого посольства» Петру Алексеевичу удалось, будучи в гостях в Саксонии, познакомиться с рождественской ёлкой, украшенной свечками, фруктами и пряниками.
Другое дело что у нас елочка не прижилась и судя по историческим источникам аж до века XIX, народом не поставлялась к празднику. Пока «столицы» не начали масштабную рекламную акцию. Широко тиражируемая газета Современник пишет:
«…все помешаны на ёлках…Начиная от бедной комнаты чиновника и до великолепного салона везде…блестят, горят и мерцают ёлки…Что и за праздник, коли не было ёлки?».
Стоили ели существенно, целых 200 рублей, а борцы за охрану природы яро выступали против вырубки зеленых насаждений. Однако и тогда традиция ставить елочку, украшать ее свечами, пряниками и украшениями с конфетами, не прижилась.
Так почему же традиция ставить ритуальное дерево, украшать его, простым народом была поставлена на паузу? Может быть, дело в архаичных истоках, символе, смыслах, образности данного дерева? Давайте поскорее в этом разберёмся.
В этнокультурном контексте русской традиционной культуры — ель дерево двойственное.
Еловые леса распространены реже чем смешанные, на пространстве даже центральной России, такое дерево, скорее, встречалось редко. Зато после распространялось стихийным характером. Еловые и хвойные леса скорее нарушали покой рядового жителя русской деревни и были мало проходимы.
Из бытового отношения возникало и мифологическое представление и ели внутри народной традиции.
В народной традиции сохранилось четкое отношение к ели как к дереву, с которым народная память связывала традицию «обрядов перехода». В частности, обряда свадебного цикла и цикла погребально-посмертного комплекса.
Приведем несколько этнографических фактов подобного дуального отношения «человека живущего», к ели и хвойным растениям в принципе.
Издревле ель считалась у русских деревом связанным со смертью, о чём сохранилось множество свидетельств. Существовал обычай: удавившихся и вообще — самоубийц зарывать между двумя ёлками, поворачивая их ничком. В некоторых местах был распространён запрет на посадку ели около дома из опасения смерти члена семьи мужского пола.
Из ели, как и из осины, запрещалось строить дома. Еловые ветви использовались и до сих пор широко используются во время похорон в некоторых регионах Архангельской области. Их кладут на пол в помещении, где лежит покойник.
Веточки ели бросают в яму на гроб, а могилу прикрывают на зиму еловыми лапами. «Связь ели с темой смерти,- как пишет Т.А. Агапкина, — заметна и в русских свадебных песнях, где ель — частый символ невесты-сироты».
Время возникновения (или же усвоения от южных славян) обычая устилать дорогу, по которой несут на кладбище покойника, хвойными ветками (в том числе и можжевельником) неизвестно, хотя упоминания о нём встречаются уже в памятниках древнерусской письменности: «И тако Соломон нача работати на дворе: месть и песком усыпает и ельником устилает везде и по переходам такожде» («Повести о Соломоне», XVI–XVII вв.).
Абсолютно другая история, история нежная и трогательная связана с семантикой образа ели и отражена в свадебном обряде. Обратимся к «Словарю русских народных говоров» в котором содержится информация об обряде с интересным названием «сосну наряжать»: «невесту сажали возле наряженной елки, пели ей песни, а дружка или жених платили выкуп «за елку».
Нередки случаи, когда внутри обрядовых действий с целью защиты или оберега слова «ель» и «сосна» приобретают значение антонимов.
Так в том же словаре русских народных говоров нам дается следующее объяснение, «сосна» — это «ответ девушки, которую сватают, означающий несогласие на брак. «Возвратившуюся со сватанья сваху спрашивают: «Ель или сосна?».
Ель — значит «согласна», сосна – дело расстроилось. Приходит дочь из бани, отец спрашивает: «Ну, что, дочь, сосна или ель? — Сосна, батюшко».
Те же сведения приводит и В. И. Даль: «Ель аль сосна? Вопрос: да или нет, согласие или отказ?».
Подводя краткий итог нашей сегодняшней статье, хотелось бы обратить ваше внимание на глубинные и порой таинственные смыслы русского фольклора и этнографии.
Ель – в контексте истории культуры нашего народа далеко не всегда воспринималась людьми как дерево праздничное. Архаика образа ели– есть таинство, магический реализм, который тесно связан с миром потусторонним. Бытность современного образа ели и культуры его восприятия говорит нам об обратном – культура праздника вытеснила культуру архаики переродившись в новые увеселительные формы.
Безусловно, верование работает там, где волшебство присутствует постоянно, неотрывно от годичного и жизненного цикла человека. Наверняка, внутри ваших семей есть обряды, связанные с обретением в дом хвойного символа близящегося праздника.
Времена меняются, царей сменяют императоры, одни обряды сменяют другие, но ели у мавзолея, следующему за императором вождю, стоят в своей непригодной стати, напоминая нам, тишиной своих ветвей, о древних традициях и обычаях.
Владимир Гуськов
* Мнение редакции Фонда может не совпадать с мнением автора
ИСТОЧНИКИ:
Сахаров А. Н., Буганов В. И. История России с древнейших времен до конца XVII века: Учебник
Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей
«И. И. Панаев» На рубеже старого и нового года. Грезы и видения Нового Поэта Свисток. Собрание литературных, журнальных и других заметок. Сатирическое приложение к журналу «Современник». 1859—1863 Серия «Литературные памятники»
М., «Наука», 1981
Агапкина Т.А. Ель // Живая старина. 1997. No 1.
Клименко Н.К. Рождественские обычаи и поверья в старой России // Возрождение (Paris). 1962. No 121.
Левкиевская Е.Е. Демонология народная // Славянские древности: Этно-
лингвистический словарь: В 5-ти т. М., 1999. Т. 2
Агапкина Т.А. Ель // Живая старина. 1997. No 1.
Богатинов Н. Предпразднество Рождества Христова // Руководство для сельских
пастырей. 1863. No 51.
Словарь русских народных говоров / Академия наук СССР, Институт русского языка, Словарный сектор. — Москва: Наука; Ленинград: Наука, Ленинградское отд-ние, 1965
Толковый словарь живого великорусского языка: избр. ст. / В.И. Даль; совмещ. ред. изд. В.И. Даля и И.А. Бодуэна де Куртенэ. — Москва: Олма-Пресс: Крас. пролетарий, 2004. -3, 519
Оценил 1 человек
3 кармы