В памяти каждого из нас есть определенные, заложенные нашей традицией – особые, хранимые отрезки, отвечающие за важность сохранности идентичности родной культуры, поэтому задав вопрос «о самом значимом празднике, для которого характерен переход с зимы на весну», любой считающий себя по праву русским человек, ответит: — «Масленица».
Это в действительности так. Праздник этот сочетает в себе как нормы языческого права, так и нормы христианской догматики, в двойственности своей объединив народное православие в его далёкой, туманной и древней проекции с самыми близкими для нас, живыми и важными нормами жизни, которые можно даже сейчас буквально пощупать руками, не отходя от традиционализма русского культурного кода.
Передававшиеся из поколения в поколение законы и сейчас бытуют на городских площадях являясь одной из знаковых праздничных дат годового цикла. Собирая огромное количество людей, дают площадку для ритуальной, можно сказать магической помощи весне вновь вступить в свои права. И с этого момента хотелось бы поговорить подробнее о магико-ритуальных функциях праздника – Масленица, ее истоках и культурно-исторических параллелях.
Рим и Россия с первого взгляда, казалось бы, далеки друг от друга, но при ближайшем рассмотрении мы найдем массу интереснейших особенностей.
Издревле страны Европы, в частности именно католические, не взирая на догмы известные своей жесткостью внутри религиозного права, с широким размахом отмечают свой весенний народный праздник – Карнавал. Вот что по поводу празднования карнавала писали еще во времена римских императоров:
«Римляне устраивали семидневный праздник в честь Сатурна, на время которого из представителей низшего сословия избирался шутовской король, окружавший себя сановниками, избираемыми путем игры в кости. Давая дурацкие приказы и призывая свою свиту пить, плясать, неистовствовать и предаваться разгулу, шутовской король тем самым подавал сигнал к воцарению безумного мира. На время сатурналий все надевали на себя маскарадные костюмы, садились за столы и начинали пировать. Каждый напяливал на себя шляпу, считавшуюся символом свободы. Рабы вели себя как господа, выдавалось сверх нормы четыре литра вина (из-за чего римский карнавал называли «мокрыми днями Сатурна»). Сатурналии завершались жестокой акцией: шутовского короля публично казнили. Праздник сатурналий римские завоеватели и купцы приносили с собой повсюду, куда только ни бросала их судьба, точнее, воля императора»
Нет ли в этих сведениях почти зеркальных соответствий с масленицей русского культурного кроя? Есть! И не просто схожестей, а вполне себе исторически сложившихся культурных параллелей.
В приведенном выше фрагменте, речь идет о так называемых Сатурналиях – древнеримском празднике в честь Сатурна – бога, достопочтенно отвечающего за земледелие. Множество обрядов, идущих со времен языческих основаны именно на таком культе, безусловно связанным как с календарем, так и со сменой времен года, естественно оплетая календарь с народной мифологией.
Ряжения, театрализованные шествия, игры, поедания и излияния питейных изысков – все это как карнавал, так и масленица, гордо знаменует языческий праздник перехода от зимы к весне.
Откуда такая тяга к извороту? Не совсем нормальному с точки зрения обыденности поведению именно в эти дни? Ответ на эти разумные вопросы кроется в понимании языческой мифологической картины мира. Такая антинорма, есть ничто иное как выход из жизни обычной в жизнь наизнанку. Снятие запрета, как социально-иерархического, так и словесно-шутливого, не говоря уже о нормах в потреблении пищи, создавало в миропонимании язычников особый тип мышления – невозможный в обычной жизни.
Объяснение тут могло быть только одно, именно в этот период на самую тонкую грань общения с человеком выходили две самые важные категории жизнь и смерть.
В результате многовековой борьбы католическая церковь сумела лишь ограничить временные рамки карнавала, сведя его (как и масленицу в православии) к одной неделе.Именно с нее начинается воздержание от мясной пищи и подготовка к Великому посту. Достаточно интересная аскеза введенная ко всем православно живущим. Это, пожалуй, единственный вариант, когда не запрещается употребление рыбы, молока, яиц и даже животных жиров. Помимо прочего, принятие пищи допускается трижды в день и один раз в день без ограничений в количестве.
Христианская догматика проникла сюда, не просто продвигая свои нормы в веселие человеческое, но и внедрила в него важные символические структуры. Попробуем вникнуть поподробнее.
Достаточно избирательно и с самым что ни на есть уважением, подходит православный канон к выбору допустимой пищи: известные символы христианства рыба (ИХТИС – монограмма с древнегреческого Иисус Христос Божий Сын Спаситель, воспринимавшаяся в простонародии, словом, рыба), яйцо – один из важнейших символов Пасхи, грядущего празднества в честь воскресения Господня, умело сочетался с животными жирами и молоком.
Так же и к нам в период с 11 по 17 марта, опираясь на Юлианский календарь приходит Сырная седмица, завершаемая Сыропустной неделей (воскресеньем), которая более известна как Масленица с Прощёным воскресением на конце.
На окончание зимы обращалось внимание особое, именно тогда и сжигали чучело Масленицы – наверняка у нее было какое-то иное более звучное имя, кукла то не такая простая, как нам с первого взгляда может показаться. Дело вот в чем…
Выбор ее гендера, абсолютно не прост, она женщина, женщина свое отжившая, поэтому и обряжали ее в вещи ненужные, вещи плохие, их должны были предать огню, который ритуально уносил с собой все горести и неудачи темной, смертельно опасной зимы.
Но было бы все так просто, было бы менее интересно!
Прощеное воскресение – день, в который сжигают Масленицу, идет сразу после новой луны, а новолуние попадает на масленичную седмицу. Так же, как и Вознесение, Вербное Воскресение и Троица, опираются одной ногою в новолуние, Пасха же приходится на 3 лунную четверть.
Такое слежение за луной относит нас к исключительности восприятия луны как персонажа женского, так знаковый выбор гендера Масленой куклы становится нам понятен.
Для народов славянского круга время это прямо отождествлялось с новым годом, по тому и встречали его широко, щедро. Наименование праздника -«Масленница» появилось лишь в XVI веке, когда праздник включили в православный календарь, народное же название было куда мягче, образнее: «касаточка», «сахарные уста», «целовальница», «честная масленица», «весёлая», «пеpепелочка», «пеpебуха», «объедуха», «ясочка», «кривошейка».
Праздничный стол был насыщен яствами, однако именно блинам отдавался особый почет. Их пекли всю неделю, щедро сдабривая угощениями. Круглый блин отсылал наших предков, равно как и нас, к бесконечности, жизни (сделан из муки, воды и молока), но важнее всего что считался он исконно поминальной формой хлеба.
Издревле на Руси существовал обычай: первый блин всегда был за упокой, его, как правило, отдавали нищему для поминания всех усопших или клали на окно. В некоторых случаях клали на лицо покойному, а после панихиды дарили батюшке (священнику), с особыми почестями.
Масленица отражала ход движения времени, мифологического круговорота жизни в восприятии человека: земля рождаясь вновь после темной зимы, наливается новой жизнью. Равно как и человек внутри праздничного культа. Масленичные обряды освещали землю, давая ей помощи, по сути своей питая верой в новый полный урожаем год.
Поминальный же функционал масленицы так же не отходил от этой значимой парадигмы – продолжение рода и поминовение предков воспринимался как важнейшая культурная функция в ритуальной жизни древнеславянского общества.
Идея круговорота жизни, её отдачи и передачи детям была ключевой для языческого сознания. Жизнь сама по себе была основополагающей ценностью, а всё остальное было лишь средством её достижения.
Крестьяне верили, что их предки, которые душою находились в краю мёртвых, а телом – в земле, могли влиять на её плодородие. Крайне важным считалось почтить предков, справить над ними тризну, сочетая все поминальное действо, включая трапезу, траурный плач, жертвоприношения.
Таким образом по сути своей, с точки зрения древнеславянских народов, Масленица была особой системой, внутри которой весь мир понимался как бесконечный круг чередующий в себе холод и тепло, начало и конец годового цикла, увядание смерти и воскрешения жизни природы.
Владимир Гуськов
* Мнение редакции Фонда может не совпадать с мнением автора
ИСТОЧНИКИ:
Колязин В.Ф. От мистерии к карнавалу: Театральность немецкой религиозной
и площадной сцены раннего и позднего средневековья. — М.: Наука, 2002, с. 88-118
Оценил 1 человек
1 кармы