О РУССКОМ МАНИФЕСТЕ.

О теме необходимости принятия государственной идеологии заявляет иногда российская власть, как это было в Валдайской речи 2013 года Президента России В. В. Путина. Но дальше деклараций на государственном уровне дело не движется.

Очень много разговоров со стороны патриотической общественности об изложении Национальной Идеи, которая должна подвигнуть государство к вопросу о государственной идеологии, изменению редакции Конституции. Но и эти идеи витают десятилетиями в режиме благих пожеланий и намерений, не находя практического своего выхода. Это - ненормально. Имеются, конечно, отдельные разработки. Но одни из них не покрывают всей глубины русского наследия, другие - содержат недопустимые спорные идеи, не соответствующие чистоте русской мысли, изложенной Отцами Церкви, славянофилами, почвенниками, идеологами русского консерватизма. Третьи - излишне растянуты в своем объеме, иногда составляют целые тома. А ведь такой документ должен быть понятен любому мало-мальски ответственному человеку или, скажем, высокопоставленному чиновнику. В Русском Манифесте сведены к минимуму сегодняшние проблемы. Конечно, полностью их обойти не удалось. Думается, что не совсем правильно в Манифесте акцентироваться на оценке хоть и судьбоносных, но текущих политических и религиозных процессов. Например - ситуация на Украине, в частности - автокефалия. Или порочная либеральная политика внутри страны. Данные вопросы - предмет рассмотрения иных документов. Поэтому конкретные и детальные предложения по действиям общества и государства предлагается мною изложить в ином документе:

«Программа созидания великой России» (примерное название).

При этом главный документ - Русский Манифест - всё равно будет считаться основным и самодостаточным, действующим без привязки к программе и иным материалам. В Манифесте, думается, мы максимально должны говорить о сакральных, макроскопических и принципиальных вещах. Проблем, проистекающих из существующего положения дел в стране и мире - множество. Все их перечислить и включить в Манифест невозможно. Также невозможно учесть абсолютно любое мнение, любое замечание и предложение. Иначе получится не Манифест, а рафинированное, растянутое, противоречивое и «толерантное» изложение мыслей. Поэтому, излишняя компромиссность формулировок может привести к девальвации документа. А, с моей точки зрения, сила нашего документа зависит ещё и от стиля изложения Манифеста. Стиль именно Манифеста предполагает формулировки как констатацию. Фразы - как утверждение. Как - истины, которые мы не придумываем, а фиксируем, исходя из национальных интересов России, наследия нашей истории, русской мысли. Еще один, вероятно, главный принцип при разработке проекта - чистота Русской Идеи. Никаких «инноваций» и спорных теорий. Только - наследие традиционной консервативной мысли. Кроме общего смысла наследия русской мысли и наших великих предков (духовно-исторические истоки указаны в начале Манифеста) при разработке проекта манифеста учитывались отдельные положения некоторых современных документов:

- Программы русских консерваторов (Национально-консервативная партия России (2002-2007 годы)),

- Манифеста просвещенного консерватизма (Н. С. Михалков),

- проекта Кодекса Чести деятелей культуры союзного государства Беларуси и России (Н. П. Бурляев),

- суждений современных русских мыслителей из книги «Вера. Держава. Народ: русская мысль конца XX, начала XXI века» (Институт русской цивилизации),

- материалов МСОО «Всеславянский Союз» (О. А. Платонов),

- МОО «Русское Собрание»,

- материалов XХII Всемирного Русского Народного Собора, иных документов.

Нет сомнения, что «Русский Манифест» и «Программа созидания великой России» органами власти и государством в целом восприниматься сразу не будут. Но! Мы всегда сможем говорить о конкретных действиях верховной власти в русле соответствия или несоответствия Русскому Манифесту. В отдельных вопросах поддерживать действия власти, в других (не соответствующих исторической миссии России) - критиковать, предупреждать и так далее, ссылаясь на соборный документ. А, значит, подвигать конкретную политику государства в русле традиционных ценностей России. Такой подход, с моей точки зрения, полностью отвечает консервативным принципам и делу действенного взаимодействия с властью, в отличие от революционных и иных агрессивных методов.

Дело за малым - за стремлением принятия таких документов, а не ориентированием на бесконечные дискуссии по отдельным идеологическим вопросам, которые уже давно определены классической русской мыслью. Были предложения уйти от однозначности формулировок:

«Православие. Самодержавие. Народность. Москва - Третий Рим».

Мол, народ наш еще не готов, например, к восприятию монархии. Или, имперскими устремлениями, по мыслям отдельных респондентов, мы может напугать элиты Беларуси, Казахстана, иных государств, бывших республик СССР. Некоторые рецензенты советовали быть гибче и мягче в этих вопросах. Так в том-то и дело, считаю, что «гибкость» и недосказанность и являются первоосновой, что Россия до сих пор находится в неблагоприятном положении по вопросам внутренней и внешней политики. Как говорится в Манифесте об имперских устремлениях:

«От всемерной и всемирной констатации намерений России станет легче всем, враги России поумерят свой пыл, а сторонники Русского мира (за рубежом) - получат долгожданную моральную поддержку».

А по вопросу монархии, за последние годы граждане страны стали более серьезно относиться к самодержавной форме правления, мы можем смело об этом заявлять. Чем прямее мы заявим об истинных и неизменных во времени национальных интересах России - тем скорее сладится дело. Прошу Русский Манифест воспринимать и как проект единой платформы для объединения.

Андрей Сошенко.