Религия — «опиум для народа»?

«Почитай отца твоего и мать твою, не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не клевещи на ближнего твоего, не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего». Чуете, какая забористая дурь? Прочёл — и в отключке! Светлана Лисичкина поделилась с нами откровением другой девицы «Религия — опиум для народа»...

Ты видишь порочность и несправедливость окружающей жизни. Ты видишь вызывающую роскошь единиц и гнетущую нужду большинства, наглость и безнаказанность богатых, бесправие и унижение бедных. Ты видишь цинизм в отношениях между людьми — эти отношения насквозь пропитаны корыстью, алчностью и жестокостью. Ты видишь царящий в классовом обществе закон джунглей — или сожрёшь ты, или сожрут тебя! Нет пощады слабому! Каждый сам за себя!

Интересно, а Диоген, живший на берегу моря в бочке, тоже страдал завистью к роскошной жизни воров? Для того, чтобы богатство других тебя унижало, нужно отчаянно завидовать им, не думать ни о чём, кроме как о том, до чего же хорошо живут другие... Не иметь ни личной жизни, ни увлечений, ни настоящей страсти. Что это за жизнь! Что заставляет одних людей становиться тенью других?

А на чём делаются целые состояния? На всеобщем стремлении подражать жизни богатых. Забудьте о них, и богатство их испарится. Разве не этому учит нас религия? Она учит нас жить в гармонии с миром, в согласии с его и нашими собственными возможностями. В мире давно царила бы всеобщая благодать, если бы не жадное до всего нутро большинства.

Даже в условия максимальной защищённости, когда Вооружённые Силы Советского Союза своей мощью превосходили вооружённые силы всего остального Мира, вместе взятые, что делало нас слабыми, точило нас изнутри? Укоренившиеся в наших головах буржуазные ценности... Вы вспомните, как называлась общая комната в хрущёвке? Зал! Да в этом «зале» с низенького потолка, зачастую, свешивалась помпезная люстра из богемского хрусталя. И тут же стоял сервант с саксонским фарфором... Это в семьях простых инженеров и врачей! На эти деньги можно было купить прекрасную мастеровую скрипку, позволить себе целый рояль, заказать роскошный цельно-титановый кроссовый велосипед и много-много чего ещё! А люди, вместо этого, пыжились, изображая из себя «благородных». Тьфу! То, что Советский Союз распался, стало закономерным результатом отхода от идеалов христианства.

Ты видишь, что теперь, в капитализме, люди уже привыкли смотреть на себя как на товар. Человек выставляет себя на продажу — он торгует своими знаниями, способностями, умом, талантом — он продаёт их тому, кто готов за них заплатить. Продавать себя считается в порядке вещей, нормой жизни. Человек при этом даже не чувствует себя униженным.

При чём тут капитализм, не понимаю?! Если у человека есть талант, скажем, в музыке, и ничем другим, кроме музыки, он заниматься не желает, то как, скажите, он должен себе на жизнь зарабатывать, если не продавать свой труд музыканта? Какое в этом может быть унижение!

Может быть, он когда-то с негодованием читал о работорговле, о невольничьих рынках, о плетях, которые свистят над головами рабов, о клеймах, которыми их метят, как скотину, о кандалах и ошейниках. Представляя себе эти картины человеческого унижения, он содрогался и ужасался. Но при этом он совершенно обыденно идёт устраиваться на работу к капиталисту, не понимая, что выступает в роли такого же невольника, что он точно так же продается тому, кто готов его купить. Что цепью, которая его приковывает к капиталисту, являются средства производства, находящиеся у того в собственности. Плёткой, которая его гонит в рабство к капиталисту, — выступает голод, необходимость добывать пропитание. А ошейник, с помощью которого капиталист держит его за горло и заставляет его повиноваться, — угроза обречь на голодную смерть, лишить работы и куска хлеба. Над рынками невольников стояли рыдания и стоны. А современный раб, готовясь себя продать и отправляясь на встречу с будущим рабовладельцем, не плачет и не рвёт на себе волосы. Он покупает себе новый костюм и старательно составляет резюме.

Ну, и бред! Получается, что, если мой приятель попросил меня помочь ему в сборе ягод в его вишнёвом саду — за деньги, разумеется, поскольку работы с утра до вечера и на целую неделю, — то он уже мой хозяин, а я у него раб?! Да он, наверное, меня как раба ещё и выпороть за плохую работу может?..

А кому в наше время грозит голодная смерть от потери работы? Многие, наоборот, стремятся подольше «искать» новую работу, чтобы жить на пособие...

Женщины выставляют себя на продажу, стремясь найти выгодного покупателя, который больше заплатит за их красоту и привлекательность. Одни мечтают продать себя одному покупателю на долгое время — ищут богатого мужа. Другие готовы продавать себя многим на короткое время — становятся проститутками. Но покупателя ищут и те, и другие, и те, и другие — продажный товар.

Оказывается, девушка на выданье — это «продажный товар»! Нет, про «ваш товар — наш купец» я помню. Но при традиционном сватовстве это, скорее, шутливые речи. Никто всерьёз не считает невесту «товаром».

Ты видишь вокруг себя безнравственный, уродливый порядок жизни, подлый, безжалостный и зверски жестокий. И если ты живой человек, а не бездушное бревно, это порождает в тебе протест. В тебе растёт боль и гнев. Боль и гнев вызывают жажду борьбы. Ты хочешь бороться с тем, что уродует, давит, гнетёт и унижает человека. Значит, ты на пути к тому, чтобы решительно восстать против этого общества, объявить ему войну и начать сражаться за его уничтожение. Ты на пути к тому, чтобы стать революционером, убеждённым и открытым врагом буржуазного строя.

Ключевое слово здесь — «уничтожение». На Украине, вон, уничтожили, что могли... И что? Зажили счастливо? В любой революции всегда найдутся ушлые люди, которые воспользуются ею, чтобы стать новой знатью. И всё закрутится по-старому. Или кто-то думает, что в Советском Союзе, в «бесклассовом обществе» не было своей знати? А коммунисты, которые называли себя «слугами народа». Это ведь про них народ шутил: «В Советском Союзе, конечно, все равны, но коммунисты „равнее“ остальных».

И вот тут-то это самое классовое общество, против которого ты собираешься восстать, в целях самосохранения, преподносит тебе обезболивающе-успокоительно-одурманивающе-снотворное. Иначе, религию.

Опиум должен снять боль, успокоить, отвлечь и усыпить. Та же задача и у религии. Боль, гнев, негодование и протест, жажду действия и борьбы она должна заменить тупым безволием и равнодушным довольством, сильные и острые чувства превратить в состояние расслабленности и полудремоты. Такой — вялый и размытый, безвольный и покорный — ты не опасен буржуазному строю. Таким тебя хотят видеть современные хозяева жизни, которым служит религия.

И куда же деть все эти бунты, восстания, революции, о которых нам пишет история? Их, получается, не было?! Просто, не могло быть, если так, на самом деле, действует на человека религия!.. Или история врёт, или автор не понимает, что несёт. А войны и наши героические победы? Представляете себе, «расслабленые» наши солдатики, в «состоянии наркотической полудрёмы», с винтовками в слабеющих руках идут в штыковую?..

И религия начинает работать. Первым делом она берётся внушить тебе, что весь этот несправедливый порядок, насилие, грабёж, мерзости и подлости, всё, что вызывает в тебе гнев и протест, — что всё это имеет некий возвышенный и даже священный смысл.

Что, прямо так священники и говорят?! Мол, насилие, грабёж, мерзости и подлости — всё это имеет возвышенный и священный смысл, братья и сёстры!

Ты негодуешь из-за несправедливости, из-за того, что есть бедные и богатые, что у одних всё, а у других — ничего? Напрасно! Ведь это Бог разделил людей на богатых и бедных. А он знает, что делает.

О том, как это бывает в жизни, «у одних всё, у других ничего», рассказ Аркадия Аверченко:

«Ровно десять лет тому назад рабочий Пантелей Грымзин получил от своего подлого гнусного хозяина-кровопийцы подённую плату за 9 часов работы — всего два с полтиной!.. „Ну, что я с этой дрянью сделаю?.. — горько подумал Пантелей, разглядывая на ладони два серебряных рубля и полтину медью... — И жрать хочется, и выпить охота, и подмётки к сапогам нужно подбросить, старые — одна, вишь, дыра... Эх, ты жизнь наша распрокаторжная!“ Зашёл к знакомому сапожнику: тот содрал полтора рубля за пару подмёток.

— Есть ли на тебе крест-то? — саркастически осведомился Пантелей.

Крест, к удивлению ограбленного Пантелея, оказался на своём месте, под блузой, на волосатой груди сапожника. „Ну, вот остался у меня рупь-целковый, — со вздохом подумал Пантелей. — А что на него сделаешь? Эх!..“ Пошел и купил на целковый этот полфунта ветчины, коробочку шпрот, булку французскую, полбутылки водки, бутылку пива и десяток папирос, — так разошёлся, что от всех капиталов только четыре копейки и осталось. И когда уселся бедняга Пантелей за свой убогий ужин — так ему тяжко сделалось, так обидно, что чуть не заплакал.

— За что же, за что... — шептали его дрожащие губы. — Почему богачи и эксплуататоры пьют шампанское, ликёры, едят рябчиков и ананасы, а я, кроме простой очищенной, да консервов, да ветчины — света Божьего не вижу... О, если бы только мы, рабочий класс, завоевали себе свободу!.. То-то мы бы пожили по-человечески!..

Однажды, весной 1920 года рабочий Пантелей Грымзин получил свою поденную плату за вторник: всего 2700 рублей. «Что ж я с ними сделаю, — горько подумал Пантелей, шевеля на ладони разноцветные бумажки. — И подмётки к сапогам нужно подбросить, и жрать, и выпить чего-нибудь — смерть хочется!» Зашёл Пантелей к сапожнику, сторговался за две тысячи триста и вышел на улицу с четырьмя сиротливыми сторублёвками. Купил фунт полубелого хлеба, бутылку ситро, осталось 14 целковых... Приценился к десятку папирос, плюнул и отошёл. Дома нарезал хлеба, откупорил ситро, уселся за стол ужинать... и так горько ему сделалось, что чуть не заплакал.

— Почему же, — шептали его дрожащие губы, — почему богачам всё, а нам ничего... Почему богач ест нежную розовую ветчину, объедается шпротами и белыми булками, заливает себе горло настоящей водкой, пенистым пивом, курит папиросы, а я, как пёс какой, должен жевать черствый хлеб и тянуть тошнотворное пойло на сахарине!.. Почему одним всё, другим — ничего?..

Эх, Пантелей, Пантелей... Здорового ты дурака свалял, братец ты мой!..»

Даруя одним роскошь, а другим — нищету, справедливый и всеблагой Бог, конечно, имел свои премудрые соображения. Осудив бедных на беспросветную нужду и воловью работу на богачей — бог на самом деле хотел их спасти. Для них это прекрасная возможность показать своё смирение и заработать Царство Божие. И если бедные поступают по-христиански — если послушно тащат рабскую лямку, подставляют богатым правую щёку, когда богатые их хлещут по левой, и отдают исподнее, когда богатые с них снимают рубаху, — то они в награду за своё смирение получат вечное блаженство. Так стоит ли скорбеть об участи бедных? Наоборот — им можно позавидовать! Всего каких-нибудь шестьдесят-семьдесят лет перетерпеть нужду, муки и унижения — и потом блаженствуй себе целую вечность! Да они счастливцы, эти бедняки! А вот богатых можно пожалеть. Им спастись гораздо труднее!

А если я в Бога не верю? И не я один такой!.. Современному человеку верить в Бога мешает образование. И как охмурить такого сказками про Царство Божие?

Ты жаждешь справедливого возмездия, ты хочешь, чтобы каждому было воздано по заслугам, чтобы грабители, насильники и мучители получили своё? Так и будет, но только — на том свете. Там каждому воздастся за всё. Желать же воздаяния здесь, на земле, а пуще того — желать своей рукой совершить правосудие и наказать кровопийц — гордыня, противление воле божьей — смертный грех!

И вообще — что ты так хлопочешь о бренной земной жизни? Она — всего лишь миг. Думай о вечности! Пуще всего берегись вступать в политическую борьбу, которая смущает душу и мешает спасению. Молись, постись, целуй руки попам, носи им деньги — и сподобишься благодати, и будешь спасен на веки вечные, аминь!

Или кто-то, на самом деле верит в Рай и ради того, чтобы попасть в него, всю жизнь свою готов терпеть лишения и страдать?! Полноте! Даже тогда, когда многие в него верили, вряд ли для многих был он так уж соблазнителен. Вы только вдумайтесь, что это такое — целую вечность ничего не делать и только гулять по саду, вкушать райские плоды и чинно беседовать с друзьями! И чем это отличается от жизни растений? Да человек через пару месяцев такой «жизни» сам в Ад запросится!..

И вот — из человека, остро чувствующего порочность буржуазного общества и восстающего против уродливого порядка, из потенциального революционера — ты превращаешься в овцу. Несправедливость тебя уже не возмущает — ведь это воля божья. Борьба за освобождение угнетённых тебя больше не интересует — ведь это все суета бренной жизни.. То ли дело молитвы, крестоцелования, коленопреклонения, елеепомазания! Призывы к порабощённым вставать на защиту своего человеческого достоинства тебя уже коробят своей «дерзостью» — теперь тебе ближе другой призыв: «Рабы, повинуйтесь господам своим!» А тех, кто призывает рабов к восстанию, — ты осуждаешь, называешь смутьянами, которые подрывают устои общества, клянёшь и ненавидишь. Опиум сработал. Ты уже не опасен буржуазному строю. Одним борцом стало меньше, одним обывателем больше.

Теперь вы понимаете, почему американцы так остро переживают нашу зависимость от Церкви? Они не хотят видеть нас овцами! Не хотят, чтобы мы равдодушно взирали на то, как нас грабят транснациональные корпорации, как хамоватые американские господа наводят свои порядки в нашем доме... Именно, поэтому они борются с Русской Православной Церковью, делающей нас безучастными ко всему. И наши родноверы это понимают и изо всех сил помогают американцам бороться с нашей Церковью... Особенно, Света Лисичкина это понимает.

▪ Автор цитируемого текста — Оксана Снегирь, «Красная Звезда»