Фрагмент разобранного третьего Исаакиевского собора. Литография по рисунку Монферрана. 1845
Очень интересное исследование блогера tar_s
Прочитал у "valermon" интересную тему про Исаакиевский Собор, его строительство и колонны, сделанные отнюдь не по примитивным технологиям.
Раз КОЛОННЫ ИСААКИЕВСКОГО СОБОРА. ЧАСТЬ 1.
и два: КОЛОННЫ ИСААКИЕВСКОГО СОБОРА. ЧАСТЬ-2
Что мы видим на литографии? Разрушенное, а не разобранное величественное здание античного имперского стиля! С колоссальными стенами, заглубленное в грунт не меньше, чем Эрмитаж.
И, на минуточку, это ТРЕТИЙ храм! Единственная ассоциация, которая у меня в этой связи возникает, это аналогичная фигура речи, используемая для храма Соломона. Естественно, что такое наследие и фашисты будут категорически сохранять, отдав строгий приказ не стрелять и не бомбить храм. Учитывая их серьезный интерес к древним технологиям.
Здание разрушено, о чем это говорит? Какие такие события происходили со времен Петра I, который якобы и построил город с нуля, чтобы вот так здание пострадало? История нам ничего такого не сообщает. Стало быть, мы видим артефакт допотопных времен, над которым соорудили временную дощатую крышу, для защиты его остатков от небесной влаги.
В связи со всем этим мне вспомнилась "сказка" надворного советника М.Д. Чулкова, в которой он пишет странные вещи, с первых страниц заявляя, что на месте Питера был древний столичный город Винета (Венец). В котором стояли храмы Белобога и так далее, что само по себе удивительно, даже для сказки.
И еще одна вещь, которую я сейчас заметил. Описывая большой город на берегу Варяжского моря, автор сообщает нам, что он находится в полуденной стороне от Винеты. Полуденная, это ведь на юг? Но берега Варяжского моря находятся на западе! Сейчас, во всяком случае. А до катастрофы, смывшей Винету, бог весть...
И писал ли Чулков эту сказку, или взял ее из архивов в готовом виде, вот что мне подумалось...
Оригинал взят у tar_s в В Нравоблаговом граде Винете...
Михаил Дмитриевич Чулков, (1743—1793) — российский издатель, писатель, историк.
В 1770 году Чулков поступил на государственную службу, став коллежским регистратором в сенатской канцелярии. В 1771 году он перешёл в Герольдмейстерскую контору в чине регистратора. В 1772 году он поступил на службу коллежским регистратором в должность секретаря в Коммерц-коллегию, где прослужил до 1779 года. После чего его повысили. Он приступил к работе в Главном магистрате в чине коллежского асессора, где дослужился до чина надворного советника.
В 1770-е годы, во время службы в Коммерц-коллегии, Чулков сосредоточил своё внимание на историко-экономической тематике. В качестве секретаря Коммерц-коллегии он имел дело со многими материалами, в том числе с законодательными актами и договорами прежних лет, а также имел доступ в архив.
В 1783 году он выпустил «Словарь русских суеверий» (2-е издание вышло в 1786 году под названием «Абевега русских суеверий»), где описал обряды, бытовые обычаи, приметы, этикет и народные праздники. Чулков придерживался принципа равенства всех народов, верования и традиции которых заслуживают одинакового внимания и интереса.
В XIX веке произведения М. Чулкова не переиздавались, т.к. считались "безнравственными".
Русак
Повесть о Силославе
Во времена древних наших князей, до времён ещё великого Кия, на том месте, где ныне Санкт-Петербург, был великолепный, славный и многолюдный город именем Винета; в нём обитали славяне, храбрый и сильный народ. Государь сего города назывался Нравоблаг; он был храбрый полководец в своё время, ополчался противу Рима и Греции и покорял многие окрестные народы под свою область. Благоденствие и мудрые узаконения от времени до времени приводили владение его в цветущее состояние; счастие, разум и сила присвоили ему всё по его желанию, и он утешался и был доволен, смотря на изобилие и спокойство своего государства, ибо тишина и благоденствие народа составляли всё его благополучие.
Он уже приходил в глубокую старость и не имел по себе наследника; того ради жертвовал Дидилии (Дидилия- славенская богиня деторождения; оную просили о плодородии детей, имела во многих городах храмы., как богине деторождения, и просил от неё сына для наследования своего престола. Уведав сие, некоторая волшебница, которая имела великое несогласие с сильнейшим некоторым злым духом, вознамерилась мстить ему сим смертным, которого она положила произвесть сильным и храбрым. Прияв на себя вид пустынника, предстала Нравоблагу в то время, когда он домашним богам своим возливал на жертву молоко, и говорила следующее:
-Боги-властители над тобою, услышав твою молитву, посылают тебе сына, которого имя со славою возгремит во всей вселенной.
Потом подала ему два плода, коих красота и благовоние было неизъяснительно, с таким приказанием, чтоб государыня, его супруга, оные скушала, и, окончав сие, исчезла. Наполненный удивлением и радостию, государь благодарил богов и вскоре исполнил завещание волшебницы. Плоды были употреблены в пищу, и Звенислава (так называлась Нравоблагова супруга) признавалась, что во всю свою жизнь ничего сладостнее их не кушала. После сего зачала она и по окончании обыкновенного времени родила сына, достойного себя и дара богов.
Между тем весь город находился о бремени её в удивлении, ибо она уже была в довольных летах и так не надеялись от неё плода, а о предстании и обещании волшебницы не ведали.
Когда же Звенислава разрешилась от бремени, тогда князь, по созвании народа на свой двор, объявил ему через провозглашателя следующее:
-Князь Нравоблаг, завсегда считая счастие подданных своих выше своего благополучия, всечасное имел о благосостоянии их попечение. Напоследок при старости, не видя у себя преемника, а у народа покровителя и князя, просил всесильных богов наградить его сыном. Боги молитву его исполнили и послали к нему святого своего человека, который обнадёжил князя их милостию, в знак чего принёс из небесного сада два преузорочные плода, невиданные доселе, с таким предложением, чтоб княгиня Звенислава употребила их в пищу, что она и исполнила, и с самого того дня зачала сына, который ныне родился, с рождением коего князь Нравоблаг поздравляет теперь народ славянский.
Выслушав сие, народ воскликнул и восплескал во славу владетеля и наследника. И с самого того часа разлилась радость по всему городу. Государь же приказал во всех божницах приносить жертвы и народу праздновать целый месяц; а княжеский дворец во время сего празднования завсегда наполнен был народом. Во всём городе и окрестностях его ничего, кроме веселия и пирования, не слышно было.
Наконец, уступило веселие исполнению необходимых нужд. По пяти летах младенчества Силославова приняли о нём попечение мудрецы тогдашнего времени: всё было употреблено к украшению его разума. И по окончании семнадцатого года увидели в юном князе образ необъемлемой красоты и сведения.
Тогда Нравоблаг, видя желание своё в совершенном удовольствии, начал ему предлагать о браке, чтоб тем продлить своё наследие к спокойству государства, чего также желали и его подданные. Почтительный и послушный сын последовал без прекословия воле своего родителя и охотно на всё соглашался. Тогда Нравоблаг показал ему большую картину, на которой были малые изображения многих царевен и княжон других владений, ибо тогда было такое обыкновение и все молодые государи долженствовали выбирать себе супругу по сим изображениям.
Самый первый образ на картине был завешен. Силослав весьма долго на другие прочие смотрел и не объявлял своего мнения, потом просил отца своего, чтоб показать ему и тот, закрытый. Упорство его родителя вселило в него великое любопытство, и Нравоблаг непременно должен был на просьбу его согласиться. Как скоро открыл он образ, представляющий прекраснейшую девицу, тогда Силослав в радостном восторге объявил её своею супругою.
Такое восхищение встревожило его родителя: он, желая утаить приключение с сею княжною от своего сына, который, как он думал, не преминет за нею следовать и искать во всём свете, объявил ему, что она недавно скончалась. Сия государыня была дочь Станидарова, который обладал многонародным городом Сонмом. Силослав, имея некогда с нею свидание, влюбился в неё смертельно. Как скоро он сие услышал, смутился мыслию и сделался бессловесен, радость его обратилась в отчаяние, и, не отвечая своему родителю, следовал в свои чертоги. Неописанная красота Прелепы (так именовалась дочь Станидарова) поразила Силославово сердце. Он начал сетовать и старался быть всегда уединённым; размышления его произвели в нём такую горячность, что уже начал он презирать свою жизнь и старался искать смерти. Крепостан, любимец его, усмотря сокрушение своего государя и соболезнуя равно, предприял ему явить усердие и уведомить о похищении той государыни, которою страдает Силослав. Итак, предстал ему и говорил следующее:
-Великий государь! Сокрушение твоё и долг мой требуют, чтоб я облегчил твою печаль и открыл тебе тайну, которую сокрывает от тебя твой родитель. Прелепа есть дочь великого государя, который обладает многонародным Сонмом. Сей город, как тебе известно, стоит на берегу Варяжского моря к полуденной стороне от Винеты. Для превосходной её красоты, которая тебе давно уже известна, похищена она некоторым злым духом, который содержит её у себя в замке. По похищении сем сокрушённый её родитель призывал из дальних сторон искусных волхвов, которые делали великие заклинания на похитителя и принуждали его возвратить назад Прелепу. Иногда доходили они своим искусством до того, что дух устрашался их власти и, почитай, принужден был возвратить её к отцу её.
Три целые года беспокоился он такими заклинаниями и, наконец, вооружась всеми своими силами, превратил весь город и всё княжеское поколение в каменные истуканы, а волхвов всех погубил неизвестным образом. Государь сей любил изображение змиино, и так весь город испещрён, все его сосуды, и, словом, все вещи имели на себе начертание сего животного и плежущегося по земле. Вне города стена ограждена была великим змием, которого хвост укреплён был в его челюстях. Дух, обратив людей в камень, дал движение сим животным, которые теперь населяют весь город, и ни один человек не дерзает вступить в него, страшася ужасного умерщвления от тех гадов. Движение их, свист и смрад, происходящий от них за несколько вёрст, чувствуют проезжающие; а похищению Прелепы уже теперь пятый год, и я думаю, государь, что она ещё здравствует под властию того духа.
Силослав, услышав сие, как будто бы возбудился от сна и, наполнившись великою радостию, которая изображала на лице его надежду, обнял своего наперсника и уверял его вечною благодарностию. Потом объявил, что намерен путешествовать и искать её по всему свету. Крепостан советовал ему оставить сие предприятие и предлагал, что возвратить Прелепу невозможно, ибо где она обитает, того неизвестно, и каким образом её сыскать, и то неведомо. Однако советы его молодому и страстно влюбленному юноше ещё большее вселяли желание последовать своей страсти, а не отвращали от предприятия.
Итак, определено было Силославом странствовать по свету. Ни слёзы матери, ни угрозы отца, ни просьбы подданных не могли опровергнуть его желания. В сём случае сделался он преслушен своим родителям и позабыл, чем обязан своим подданным, из чего рассудить можно, сколько любовь имеет власти над нашим сердцем. Всякая минута казалась ему, что увлекает у него время для получения того, чего не было ему приятнее на свете. Хотя нимало не ведал он, где должно её искать, однако воображал всегда, что уже имеет её в своих руках; представлялись ему все утехи, которые он воображал иметь по получении Прелепы, и одно её имя придавало желанию его крылья. Он ни о чём больше не думал, как только отправиться в путь.
Между тем, как рассуждал он, по какой дороге начать путешествие, изготовлено было всё к его отъезду; только все сии приуготовления для него не годились. Он приказал привести множество коней и выбирал из оных одного, на котором бы мог отправиться в путь: клал на спину каждого коня руку, и который подгибался под оною, тот ему не годился. Наконец выбрал одного по желанию и, взяв принужденное благословение от своих родителей, оставил город, который провожал его слезами и отчаянным воплем. Крепостан следовал за ним с малою юношескою дружиною, которой Силослав приказал возвратиться в город.
Открытое поле, почувствовав в себе молодого, прекрасного и храброго рыцаря, любовалось на сие украшение смертных; встречающиеся с ним леса, казалось, как будто уклоняли свои ветви и тем оказывали ему должную честь; великолепный вид, блестящая одежда и бодрость его коня представляли действительно, что нет ему противника во всей вселенной. Крепостан удивлялся сам ему, видя его в богатырской одежде, ибо в первый ещё раз в оной его видел, а Силослав, наполнен будучи любовию, понуждал только своего коня к скорейшему бегу, не думая нимало, куда и для чего едет. Наконец, будучи немалое время в пути, прибыли они на прекрасные луга города Сонма.
Сей город стоял на плоском месте и имел вид шестиугольной фигуры, и каждый её угол оканчивался высокою башнею наподобие египетских пирамид; верхи оных башен покрыты были литою медью, которая вызолочена была аравийским золотом. Всякая башня имела одни ворота и опускной мост чрез ров, который окружал весь город. В середине города блистали превысокие и великолепные палаты; на узком оных верху сидел Атлант и держал на плечах небо в виде шара, который осыпан был рубинами и карбункулом, коих блеск представлял его зрителям другим солнцем. Это был дворец Станидаров.
Стены города закрывались тем змием, который окружал за рвом город, ибо он был преогромной величины и имел движение, испускал притом ужасный рёв. Свист и движение животных в городе наводили страх всем приближающимся к нему. Однако Силослав без робости глядел на сие ужасное чудовище и, объезжая кругом, искал способа, как бы быть ему внутри города. Потом увидел превеликий четвероугольный камень, на котором были высечены сии строки:
"Город сей тогда примет прежнее своё бытие, когда почувствует на себе земля такого сильного богатыря, который сей камень внесёт на раменах в середину города".
Силослав, прочитав сие, почувствовал побуждение, кое воздвигал в нём белый его дух (Белый дух: язычники верили, что с самого рождения приставляются к человеку два духа, один белый, а другой чёрный. Первый побуждает к доброму, а другой к злому.), и ударил копьём в камень, который рассыпался на мелкие части. Вдруг из-под оного предстала пред него обнажённая женщина; тело её было обожжено, волосы на голове сотлели, кровавые раны покрывали её лядвеи, лицо и губы от жару все истрескались, и текла из оных кровь; в руках имела она трость с волшебными на ней изображениями. Приближившись к Силославу, приказала ему сойти с коня; потом, взяв его за руку, повела в подземную пропасть, которой отверстие закрыто было оным камнем, а за ними последовал и Крепостан.
В прошлом году я писал про данную повесть, т.к. она меня поразила целым рядом фактов, в ней содержащихся.
От религиозных описаний и русских имен - которые должны были восприниматься массовым читателем как привычные, до атмосферы времени, когда писалась повесть.
PS: Каждый сам делает свои выводы. Но в то что Петр город строил - веры нет.
Оценил 61 человек
103 кармы