1 декабря 2025 года вступило в силу постановление Правительства РФ о повышении утилизационного сбора на автотранспортные средства. Официальная риторика — защита отечественного автопрома, стимулирование замещения и поддержка «технологического суверенитета». На деле же за громкими лозунгами скрывается элементарная фискальная нужда: бюджету не хватает денег.
И хотя мера обосновывается как системная, она повторяет все ошибки аналогичной политики в смежных секторах. Особенно показателен опыт сельскохозяйственного машиностроения, где утильсбор уже три года работает как инструмент не развития, а замедления.
Утильсбор на сельхозтехнику: пять лет без результата
С начала 2023 года ставки утилизационного сбора на самоходную сельхозтехнику были повышены в пять раз, а в отдельных категориях — до 10 млрд рублей за единицу (данные АСХОД). При этом, как констатирует председатель правления Ассоциации дилеров сельхозтехники «АСХОД» Александр Алтынов, мера не получила ни математического обоснования, ни экологической логики, ни связей с программами импортозамещения. Более того — никаких измеримых целей перед производителями поставлено не было, а механизмы контроля за использованием собранных средств отсутствуют.
По официальным данным Минсельхоза РФ, доля импорта в сегменте самоходной сельхозтехники остается стабильной на уровне 10–15% с 2020 года, несмотря на рост ставок. Причина проста: импорт покрывает ниши, где российской техники просто нет — в том числе премиальные тракторы, зерноуборочные комбайны с системами точного земледелия и специализированная техника для сложных климатических условий. Отечественные аналоги либо отсутствуют, либо уступают по надежности и производительности.
Тепличные условия ≠ технологический прорыв
Российские производители, в первую очередь «Ростсельмаш» и «Гомсельмаш» (Беларусь), действительно получили «тепличные условия»: ограничение конкуренции, гарантированный спрос через госпрограммы (в частности, госпрограмму №1432) и административную поддержку.
Однако это не привело к росту инноваций. За последние три года не появилось ни одной принципиально новой модели, а сроки вывода обещанных продуктов неоднократно сдвигались — по данным «Агроинвестора», на 2025 год перенесен запуск сразу шести новых линеек комбайнов и тракторов.
Более того, цены на отечественную технику продолжают расти, несмотря на обещания «заморозки». По данным Росстата, за 2024 год индекс цен на сельхозтехнику вырос на 18,3%, тогда как индекс потребительских цен — на 10,2%. При этом спрос падает: по итогам 11 месяцев 2025 года продажи сельхозтехники упали на 22% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года (источник: Аналитический центр «Агроэксперт»).
Результат — переполненные склады дилеров: по данным ассоциации «АСХОД», складские запасы превышают годовую норму в 2,4 раза. В ноябре 2025 года Правительство и Госдума вынуждены были обращаться к производителям с просьбой «продавать со скидками», что свидетельствует об абсолютном провале рыночного регулирования и переходе к административно-принудительной модели.
Бюджетный ловец вместо экологического инструмента
Утилизационный сбор изначально вводился как экологический инструмент — компенсация затрат на утилизацию транспорта. Однако ни один рубль из собранных средств не идет на создание инфраструктуры переработки.
В 2024 году объем утильсбора на сельхозтехнику составил около 25 млрд руб., но менее 1% этих средств было направлено на экологические проекты, остальное — в общий котел.
Теперь та же схема применяется к автотранспорту. Ставки с 1 декабря 2025 года повышены в среднем на 40–60%, особенно сильно — для коммерческого транспорта и автомобилей мощностью свыше 200 л.с. По оценкам Минфина, это должно дать дополнительные 110–130 млрд руб. в 2026 году.
При этом никаких программ импортозамещения в автопроме не объявлено, а обещанная «сборка в РФ» китайских брендов (Haval, Chery, Geely) фактически представляет собой CKD-сборку без локализации ключевых компонентов.
Логическое противоречие: меньше импорта — меньше денег
Главная концептуальная ошибка утильсбора — зависимость бюджета от импорта, который же якобы нужно «ограничить». Если импорт сократится, сборы рухнут. Это уже происходит: в 2025 году ожидаемый объем поступлений от утильсбора не достиг планового показателя на 37% (данные Федерального казначейства), поскольку падение спроса и уход западных брендов сократили базу обложения.
Таким образом, мера не решает ни одну из заявленных задач:
- Не защищает экологию (нет инфраструктуры утилизации);
- Не стимулирует производство (нет KPI и ответственности);
- Не снижает зависимость от импорта (доли стабильны);
- Не сдерживает цены (рост выше инфляции);
- Не наполняет бюджет стабильно (зависимость от внешних факторов).
Утилизационный сбор превратился в инструмент бюджетного суррогата — способ временно заткнуть дыры, не затрагивая структурных проблем. Он удобен для отчетности: можно «закрыть» показатель «поддержка отечественного производителя», не вкладываясь в НИОКР, образование, компонентную базу или логистику.
Но цена этой политики — деградация рыночных механизмов, демотивация аграриев и предпринимателей, а в конечном счете — подрыв технологического суверенитета, который призван защищать.
Как метко заметил один из собеседников в Барабинской степи: «Раньше мы платили за то, чтобы что-то построить. Теперь платим за то, чтобы никто ничего не сломал».
Пока утильсбор остаётся фискальной повинностью под прикрытием патриотизма, настоящего прорыва в машиностроении ждать не стоит. Особенно если «прорыв» измеряется не количеством новых решений, а объемом собранных миллиардов.
Оценили 11 человек
16 кармы