Утка ( рецепт)

Принесли расчленённую утку. Этого я не люблю. Я люблю, что бы тело, а не анатомические куски. Чтобы тело, чтобы ночь, я с телом в зубах пытаюсь перелезть через забор, царапаю ботами доски, ещё немного! ещё чуть! Тут уместны хозяйские собаки, пусть они будут злы.

Добытую так утку готовить приятно.

А куски утки готовить мне странно.

Но делать нечего. По дому бродят люди. Их надо изредка кормить.

В глубокой сковороде стал обжаривать утиные куски. Только куски стали шкворчать с неким сипением, я куски посолил, накрутил перцу, плеснул стопку коньяку. Огонь средний. Без ярости. Испарился коньяк. Вливаю стакан белого сухого вина (см. недооценённые белые вина Пьемонта — любимейший напиток дегустатора Федюнина). Утка безропотна. Она коньяк с вином приемлет. Этим похожа на чуть раскисшую даму- искусствоведа.

Сразу за белым вином вливаем апельсинового сока. Сколько вливать? Ну, стакан-полтора. Кто тут меня удержит? В винно-апельсиновый кипяток несколько листочков шалфея летят. Осень.

Огонь уменьшаем. Винно-апельсиновый угар для утки продолжается минут 20−25 (см. стакан или полтора). Через 20−25 минут поднимаем крышку и вливаем туда чашку бульона. В некоторых домах ещё можно украсть немного мясного бульона. Снова крышку на место. И ждем час.

Утка-то на сковороде совсем к тому времени обалдеет. Она ведь женщина. И её хочется понимания, любви, восторгов. Она же нестарая, старую не поймать. Вместо понимания, любви, восторгов, как это часто с женщинами, коньяк, вино, апельсиновый сок. Набор «чебоксарский сердцеед». Результат очевиден: после вина, коньяка и сока женщина соглашается и на мясной бульон. Что-то там бормочет, пробует улыбаться. Результат всегда один. Согласилась на бульон? Вот он!

Через час утку из сковороды вынимаем. Кладем куски на блюдо.

Огонь под варевом на сковороде не выключаем. Он и так маленький. Его не выключаем.

Апельсины, из которых выдавили сок, я предварительно ошкурил. Корки на пару минут в кипяток. Потом сразу же в сковороду, из которой вынули куски утки. Прямо туда эти корки, в лаву жирную. Смотрим. Грешники в чистилище. Чистилище — это когда огонь выжигает грехи. Многие представляют чистилище каким-то карантином, что-то вроде больнички. Нет! Католицизм полумер не любит. Жар печи.

Через три минуты вынимаем обессиленные корки из ада.

И вот уж теперь всем полученным в сковороде поливаем утиные куски. Они получаются убедительными. Ароматными ещё. Я считаю, что и вкусными до ужаса.

На правах патриарха, старшего и свирепого тайком сожрал ножку до подхода домочадцев. Успел и губы вытереть, и из-под крана попить. Фартук от лица! Дорогие, где же вы бродите? Радушие. Сила. Уверенность.

Когда все расселись за столом, внёс в зал портрет королевы Виктории, вздымая над головой. Портрет поставил рядом с уткой. По смыслу. Колониализм (апельсины), алкоголь, огонь, ярость и в центре жирная императрица. Похоже. Домочадцы очень ценят такой культурологический отсвет на своих плотоядных лицах. Мои дети любят, когда их папа просвещает. Тогда папа меньше ест и сильнее устает.

В некоторых домах делают к такой утке гарнир. Тешат беса и вроде как обманывают печень.

Не в мою смену.

Печень баловать нельзя. Детей баловать нельзя и печень нельзя нежить. Если сегодня едим жир, то едим жир.

© Джон Шемякин