Формат «C5+1», как механизм реализации «цветных революций»

Формат С5+1 представляет собой многосторонний форум - о нём сегодня очень мало написано. Начало его было заложено в ходе встречи в ноябре 2015 года в Самарканде министрами иностранных дел пяти стран Центральной Азии и США, с целью расширения внутрирегионального сотрудничества и отношений Центральной Азии с США по трем направлениям.

В рамках проекта сформированы рабочие подгруппы, которые создадут наилучшие условия для решения «параллельных» задач, связанных с получением доступа к широкому спектру информации о странах-партнерах, усилением влияние на политикоформирующие круги и созданием условий для дискредитации действующих форматов сотрудничества в Центральной Азии. В их числе:

1. экономическое партнёрство (ответственными определены Туркменистан и Киргизия);

2. вопросы экологии, окружающей среды и водопользования (ответственный – Казахстан);

3. вопросы безопасности (ответственные – Узбекистан и Таджикистан).

При этом в рамках последней подгруппы к числу приоритетных направлений сотрудничества США относят укрепление в Центральной Азии пограничной с Афганистаном безопасности, повышение эффективности борьбы с терроризмом, экстремизмом, наркотрафиком, усиление потенциала вооруженных сил республик региона, в том числе путем профессиональной подготовки «офицеров нового поколения».

Все это свидетельствует о том, что «С5+1» ничто иное как новый и нестандартный механизм для осуществления цветных революций в регионе Центральной Азии. Политтехнологи Госдепартамента США основательно подошли к его разработке, учли сдержанную ментальность, религиозную подверженность основной части населения и сделали ставку на работу с элитарными группами.

О том, что формат преследует совершенно иные, не заявленные официально, цели свидетельствует то, что он не учитывает интересы всех региональных стран в решении болезненных вопросов. Возвращаясь к вышеуказанным трём группам, появляются вполне логичные вопросы. Неужели Ташкенту менее интересна проблематика водопользования или развития торгово-экономических связей, или Ашхабад не беспокоит террористическая угроза, исходящая с территории Афганистана, зачем было делить на группы? Ответ прост, такая схема позволяет решать «параллельные» задачи «С5+1», связанные с получением доступа к широкому спектру информации о странах-партнерах, усилением влияние на политикоформирующие круги и созданием условий для дискредитации действующих форматов сотрудничества в Центральной Азии.

Таким образом, выясняется, что проект также направлен на формирование условий, препятствующих интеграции центральноазиатских государств в продвигаемые Москвой, Астаной (ЕАЭС, ОДКБ, СНГ) и Пекином (Экономический пояс Шелкового пути) объединения, а также взаимодействию в рамках Шанхайской организации сотрудничества. Основной задачей реализации программы «С5+1» является втягивание государств ЦАР в сотрудничество в сфере безопасности на фоне растущей террористической угрозы, исходящей с территории Исламской республики Афганистан.

В политических кругах США (Фонд Карнеги, Пентагоновский центр стратегических исследований) однозначно констатируют, что с приходом к власти в США республиканцев последовала корректировка внешнеполитического курса страны, в том числе на центральноазиатском направлении. Об этом свидетельствует системный подход Вашингтона в решении своих задач. Так, в дипломатическом корпусе США в странах ЦАР, включая американского посла в Узбекистане, открыто констатируется, что помимо формата «С5+1» в работе по продвижению демократических ценностей в регионе Западом будут активнее задействоваться возможности неправительственных организаций, таких как Британский Совет, USAID, GIZ и др.

Доводы в пользу того, что формат «С5+1» был создан прежней американской администрацией и новая команда Д.Трампа не воспользуется уже запущенным и достаточно продуманным механизмом для проведения «цветной революции» в ЦАР выглядят также безосновательными.

Соединённые Штаты никогда не входят в ту или иную страну, чтобы выйти из неё без извлечения выгоды, о чем свидетельствуют их действия в Ираке, Афганистане, а также ряде стран бывшего Советского Союза.