Уроки СВО: Т-90М «Прорыв» на Украине превратились в «бронеповозки для пушки»

Генерал армии Балуевский: Не только Россия, но и никто в мире не готовился к тем сражениям, что развернулись в зоне спецоперации

Нет сомнения, что одной из первейших задач недавно назначенного новым министром обороны РФ Андрея Белоусова станет организация масштабных поисков ответа на главный на сегодня для Вооруженных сил, да и страны в целом вопрос: что и почему у нас пока не получается в ходе боевых действий на Украине? И что и как надо срочно переделать, доделать или начать делать на пустом месте чтобы начало, наконец, получаться?

В этом смысле, как представляется, просто невозможно пропустить мимо ушей анализ происходящего на фронте, опубликованный в не слишком широко известном сетевом российском издании «Армейский стандарт».

В военных кругах автор этих теоретических размышлений авторитет — выше некуда. Бывший начальник Генерального штаба Вооруженных сил России (в 2004—2008 годах), потом — заместитель секретаря Совета безопасности нашей страны генерал армии Юрий Балуевский.

«СВО показала несостоятельность многих прогнозов развития военного дела и потребовала переоценки роли и места разных видов оружия», — считает Юрий Николаевич.

В частности, прямо на наших глазах высокомеханизированная и приспособленная, как казалось, к самого энергичному стратегическому маневру российская армия давно перешла к настоящей «окопной войне». И не первый месяц наступление на Украине ведет просто «черепашьими» темпами. Сильно напоминающими события Первой мировой где-нибудь под Верденом или на Марне.

Налицо, пишет генерал армии Балуевский, «ренессанс пехотного боя, к которому после Второй мировой войны армии ведущих стран мира не готовили ни своих солдат, ни своих офицеров». По мнению экс-начальника нашего Генштаба, «вырисовывается новый облик войны, который во многом противоречит прежним представлениям. Его основные признаки — высокая рассредоточенность и низкая плотность войск, резко возросшие возможности разведки и высокоточного поражения целей в реальном масштабе времени».

А все почему? Потому что небо над передовой на Украине нынче буквально гудит от разведывательных беспилотников. А барражирующие рядом с ними дроны-камикадзе сокращают время, отводимое на высокоточное поражение любой вражеской цели (и даже одиночного солдата), буквально до минут или даже секунд.

Более того. Появляется возможность с помощью беспилотной авиации наносить высокоточные удары практически на любую глубину. Вплоть до стратегической. В сотни или даже тысячи километров.

Все это, а также мощные системы управления боем в тактическом и оперативных звеньях, беспрерывно функционирующий в режиме «он-лайн» системы разведки, наблюдения, связи сделали невозможным скрытое и заблаговременное сосредоточение крупных ударных группировок для перехода во внезапное для противника решительное наступление на узком участке прорыва. Как это было, скажем, в годы Великой Отечественной войны.

«Любое сосредоточение войск становится немедленным объектом поражения», — констатирует генерал армии. Более невозможна скрытная концентрация сил, и внезапный маневр. Невозможно, как хотя бы пару десятилетий назад, скрытно накопить на узком участке фронта пару сотен танков и тысяч двадцать солдат для прорыва. Не удастся, как ни старайся, скрыть их передвижение, в прифронтовой полосе. Ни днем, ни ночью.

Что касается пилотируемой боевой авиации, то, по мнению Балуевского, в ходе нынешнего вооруженного конфликта она на всех направлениях вчистую проигрывает системе ПВО. Как результат — и наши, и украинские экипажи «не только лишилась способности массово действовать над территорией противника, но и над своей территорией вынуждены летать и базироваться с опаской».

Зато артиллерия в ходе СВО фронтовыми обстоятельствами снова вознесена на пьедестал «бога войны». Едва ли не определяющим фактором любого боя и даже операции становится количество выпущенных противоборствующими сторонами снарядов.

Наконец, стремительно и безоговорочно воздушное пространство завоевала беспилотная авиация. Небо заполонили тучи микроаппаратов — коптеров, FPV-дронов, охотящихся чуть ли не за каждым пехотинцем. Беспилотная революция обеспечила небывалую прозрачность поля боя и начала теснить артиллерию даже в контрбатарейной борьбе.

Вот как промежуточные тактические итоги сражения на Украине в целом видятся специализированному американскому сайту 19FortyFive: «Россия не смогла добиться стратегической или тактической внезапности в ходе первоначальной операции, поскольку ее силы были замечены сближающимися к границе с Украиной за несколько недель до 22 февраля (2022 года — «СП»). А в разгар контрнаступления Украины в 2023 году украинские войска продвигались в среднем всего на 90 метров в день.

Одна из критических проблем в обеих случаях заключалась в том, что атакующие быстро обнаружились множеством датчиков. В лучшем случае это означало для них потерю элемента внезапности. А в худшем — еще на этапе сосредоточения или выдвижения на участок атаки войска подвергались артиллерийским или авиаударам».

Мало того. Танки, как считалось еще недавно, — главная сила любого крупного наступления, на глазах утрачивают эту свою прежнюю роль. Теперь они, чаще всего, просто — бронированная «повозка для пушки», по образному выражению известного российского военного аналитика полковника в отставке Виктора Мураховского, в прошлом — командира танкового полка.

Танки теперь на Украине никто и не думает применять массировано. Хотя бы в составе батальона или полка. Просто сегодня любой танк в битве на территории этой давно разорванной на части бывшей советской республики превращен в еще одно обычное средство поддержки пехоты. Вроде обычной и менее защищенной броней самоходной артиллерийской установки. Поэтому и на поле боя на Украине танки редко появляются в численности более взвода.

И снова: а почему? Все потому, что обеими противоборствующими сторонами в зоне СВО давно обеспечена беспрецедентная «прозрачность» поля боя и высочайшая степень осведомленности о любых существенных изменениях на нем на противоположной стороне фронта. Именно поэтому наш натиск на позиции ВСУ повсеместно ведется отдельными боевыми машинами и мелкими (по 3−10 бойцов) штурмовыми группами. А происходящее по всей линии боевого соприкосновения с обеих сторон до боли напоминает старый армейский анекдот про «многосуточное ожесточенное сражение за избушку лесника».

Если попытаться обобщить все сказанное: каковыми, на мой взгляд, должны стать для Вооруженных сил РФ самые первые выводы в подобной ситуации?

Коли всё, чему до сих пор учат в наших училищах и академиях, это — вчерашний день, следует, наверное, поскорее провести ревизию военно-научных библиотеках. И безжалостно выкинуть из них все устаревшее. Вроде книг про разработанную еще в СССР теорию стратегических наступательных операций.

Для тех, кто не в курсе: это когда фронтам назначали полосы наступления шириной 200−300 км. В полосе каждого фронта намечался один или несколько участков прорыва общей протяженностью не более 50 км. На которых развертывались сильные ударные группировки наземных войск и авиации. Армиям первого эшелона нарезались полосы наступления шириной 40−50 км и более, участки прорыва шириной до 20 км и ставились боевые задачи на глубину до 200 км.

Так вот: боевые действия на Украине уже камня на камне не оставили от этой теории. На случай крупной войны для достижения решительных целей российской военной науке определенно предстоит поломать голову над чем-то совершенно иным. И более реалистичным сегодня.

Признание этого факта в свою очередь перед руководством Минобороны и Генштаба вот-вот поставит, видимо, и важный практический вопрос: для чего нам вообще теперь воссозданная совсем недавно (в 2016 году, сразу после возникновения острейшего кризиса на Украине) и единственная не только в Европе 1-я гвардейская танковая армия?

Ведь ради чего мы ее восемь лет назад сформировали и передали в боевой состав порядка 800 танковых и других боевых бронированных машин? Что такое вообще любая танковая армия? И каково ее боевое предназначение?

Исходя из нашего победного опыта Великой Отечественной войны, теоретически любая танковая армия представляет собой подвижную группу фронта, предназначенную, главным образом, для стремительного развития операции на большую глубину после того, как пехота взломает основную полосу вражеской обороны.

А дальше танки должны крушить тылы отступающего противника, гусеницами давить его резервы и сеять панику. В идеале — смыкать клещи окружений вокруг его еще не до конца разгромленных группировок.

Именно так мы побеждали в Великой Отечественной… Для того, чтобы этот смелый замысел в случае большой войны возможно было безотлагательно воплотить в жизнь, Генштаб ВС РФ и принялся формировать свой новый главный ударный кулак лучшими на западном театре военных действий дивизиями, бригадами и полками.

«Цель этих соединений в том, чтобы прорвать оборону сил НАТО, развернуться и разнести всё на своём пути. Эти соединения могут проводить полномасштабные сухопутные операции быстро и качественно. В них много лет назад вдохнули новую жизнь, их снарядили новой техникой, поэтому они максимально настроены на победу», — так за океаном прокомментировал эти срочные преобразования в российских Вооруженных силах известный военный аналитик Скотт Риттер, бывший инспектор ООН по вооружениям.

И действительно: на бумаге затея с 1-й ТА выглядела достаточно грозно. И, казалось, ничто не мешает этим могучим бронетанковым кулаком ударом откуда-нибудь из херсонских или запорожских степей почти мгновенно рассечь Украину надвое. Допустим, вдоль Днепра вплоть до Сум, Киева или Черкасс.

Если бы удалось такое осуществить, ВСУ давно сгинули бы в массе больших и малых оперативных окружений, в просторечье называемых «котлами». Но ведь нигде ничего подобного с противником не случилось!

Если о «котлах», то с некоторой натяжкой можно вспомнить единственный — в Мариуполе. Где весной 2022 года, по подсчетам МО РФ, в развалинах «Азовстали» нам удалось окружить до 8,5 тыс. украинских солдат и офицеров. Из которых впоследствии сдались в плен до 4,5 тыс.

Однако мариупольский «котел» вышел не совсем полноценным. Потому что угодившие в него части ВСУ в катакомбы «Азовстали» отошли намеренно, рассчитывая превратить территорию огромного комбината в первую украинскую «фортецю». А то, что этого у них не получилось, — другой разговор.

Но если за два с половиной года непрерывных сражений на Украине ни единого глубокого прорыва фронта нашему «ударному бронетанковому кулаку» добиться не удалось, возникает, на мой взгляд, вопрос: а не сваляли ли мы крупного дурака, восемь лет назад массу сил и средств потратив на формирование 1-й гвардейской танковой армии? Которая дерется, безусловно, геройски.

Но на поле битвы практически ничем не отличается от любой из обычных общевойсковых армий, точно так же сражающихся рядом с нею бок о бок?

А если так, то не следует ли признать, что с созданием «ударного кулака» у нас ничего не вышло. И выйти, как теперь выясняется, просто не могло?

Источник