Владислав Шурыгин. Сирийский кризис и Большая игра

Интересно проанализировать события в Сирии с точки зрения теории «Большой игры» — схватки геополитических проектов.

Очевидно, что с началом 2000-х Сирия всё больше тяготела к Ирану и после 2010 года именно иранский геополитический проект стал для неё определяющим. Причин тому много — одна из основных — клан Ассадов, после краха Ирака и казни иракского лидера Хуссейна, оставался последним «сполохом» БААС — арабского социализма 60-х и он всегда находился в крайне натянутых отношениях с влиятельными династическими соседями — ОАЭ, Саудовской Аравией, Катаром и в не менее натянутых с бывшей метрополией Турцией, не говоря уже о холодной войне с Израилем. К тому же Ассады принадлежали с крайне малому исламскому религиозному меньшинству — алавитам, которые арабскими династиями воспринимались как сектанты-раскольники. Оставшись в одиночестве, и, фактически, в изоляции, Ассад младший чрезвычайно нуждался в сильных союзниках.

При этом, Россия в начале 2000-х своей внятной политики в регионе ещё не имела, и рассчитывать на её поддержку было бессмысленно. Тогда-то и сложился союз с Ираном, который полностью разделял с Дамаском антиизраильскую позицию и активно строил мощную проиранскую организацию «Хизбалла» в соседнем с Сирией Ливане и потому нуждался в поддержке Дамаска. Союз с Ираном укрепил Ассада финансово, но, прежде всего, усилил его силовую составляющую. На территории Сирии появились иранские военные базы, подразделения КСИР, а сирийские спецслужбы были усилены иранскими аналогичными структурами. В разразившейся за тем гражданской войне именно они, а так же, переброшенные из Ливана, отряды «Хизбаллы» стали костяком сил поддерживавших официальный Дамаск.

Вскоре к этому альянсу присоединилась и Россия, которая вернулась к своим традиционным интересам в регионе, а так же вспомнила о своих военных базах, находившихся здесь. Всё это позволило нанести военное поражение джихадистскому интернационалу ИГИЛ (запрещён в России) пытавшемуся захватить Сирию и сделать Дамаск столицей своего квазигосударства. После четырёх лет кровопролитной войны Ассад победил, разгромив и вытеснив ИГИЛ и оппозицию на северные окраины Сирии. Но воспользоваться плодами этой победы Ассад не смог. Соседи (ОАЭ, Иордания, Катар, Саудовская Аравия и Турция), поддержавшие в ходе гражданской войны сунитскую оппозицию, устроили бойкот Дамаску. США и Европа, занимая жёсткую анииранскую позицию, объявили Ассада диктатором и ввели против него санкции. В итоге Сирия оказалась в жёсткой изоляции. При этом, часть страны, причём, самая ресурсная — нефтеносная, оставалась под контролем американцев, которую взяли под контроль курды.

Иран как мог поддерживал своего союзника, но масштабы Сирии и степень разрушения инфраструктуры и хозяйства после войны были слишком огромными, чтобы эта поддержка компенсировала издержки изоляции и санкций. Страна, так и не восстановившись после войны, медленно деградировала и погружалась в нищету. И это стало серьёзным ударом для большого иранского геополитического проекта. Если на уровне формирования своих шиитских «прокси» в регионе Иран преуспел, то вот со строительством своего опорного плацдарма в арабском регионе явно не сложилось. Сирия проседала всё сильнее и сильнее. И здесь на политической сцене снова обозначились другие геополитические проекты. Это пантюркистский турецкий – восстановления неоосманской империи Эрдогана и традиционалистский арабский, за которым стояли династии Саудовской Аравии, Катара и ОАЭ. Эрдоган ставил своей задачей затянуть Сирию в орбиту своего влияния и контроля, арабы – вытеснить из Сирии Иран и тем самым пригасить поддержку и влияние шиитских «прокси» в регионе.

На фоне, проседающего и теряющего внутреннюю поддержку, иранского проекта, альтернативные начали быстро набирать влияние, не в последнюю очередь, благодаря включению мощной пропагандисткой машины турецких и арабских глобальных СМИ, демонстрировавших экономические и социальные «успехи» неподконтрольных Дамаску провинций на фоне огромных проблем остальной Сирии.

Что первым сделали боевики после взятия Алеппо? Они подвезли мазут на местные электростанции и дали электричество, восстановили водоснабжение, которые уже много месяцев давались в город по часам, а заодно пообещали всем служащим и бюджетникам выплачивать повышенные зарплаты. И это сработало! Жители города встретили боевиков как освободителей. За тем тоже самое было проделано с Хамой и другими городами. И никто уже не обратил внимание, что через пару дней ситуация с элетроснабжением вернулась к «дореволюционной» ситуации. Главное было сделано! Процесс демонтажа «ассадовской» Сирии принял необратимые формы, противопоставить которому официальный Дамаск ничего не мог. Судьба Ассада была решена.

Сегодня можно констатировать, что «иранский» период Сирии завершён. Наиболее явным «выгодоприобретателем» является Турция, которая стоит за «походом на Дамаск». Но так же очевидно, что, удушив Дамаск, «проглотить» Сирию турецкий удав не сможет. Экономика Турции находится в таком плачевном состоянии, что ни при каких самых энергичных усилиях она Сирию не потянет. И тут Анкара просто повторит судьбу Тегерана. В одиночку это неподъёмный груз! Турции нужны союзник и спонсоры – те самые арабские династии, у которых есть деньги. Но для этого придётся не просто делиться с ними сирийским пирогом, а отдать его большую часть, удовлетворившись северными провинциями, проведя линию разграничения, к примеру, по Алеппо.

Арабские «ко-спонсоры», безусловно, имеют свои планы на Сирию. Это и прокладка через её территорию нефте и газопроводов в Европу, взятие под контроль её основных портов и многое другое. Но для всего этого необходимо, как минимум, согласие сторон и установление в стране твёрдой и контролируемой власти. А вот тут есть много вопросов. И это не только поиск компромиссов между турками и арабами по разделу зон влияния. «Джихадистское» прошлое военных лидеров, захвативших Сирию, это весьма взрывоопасная смесь. И одно дело, когда они сидели в турецкой военной казарме в Идлибе и совсем другое, когда в ихх руках оказалась одна из самых больших стран Ближнего Востока. Фактически, мы имеем дело с обычным «ребрейдингом» АльКайды. К тому же, внутренние противоречия Сирии никуда не делись. Превратившись в считанные дни в бесправное меньшинство шииты, алавиты едва ли смирятся с тем, что их сделают париями и ответственными за весь период правления Асадов. Не ясна и позиция сирийских христиан, которые так же являются меньшинством, но при этом составляют большую часть жителей прибрежной Латакии.

Ещё более организованы курды, которые за годы американского протектората над сирийским Курдистаном окрепли и сформировались в независимую парагосударственность. Они никогда добровольно не согласятся на подчинение туркам или нынешней власти в Дамаске.

Даже такой «верхушечный» анализ показывает насколько ситуация является взрывоопасной.

И теперь время поговорить о позиции России и о том проекте, который она реализовывала здесь.

Надо сказать, что «включившись» в сирийскую историю Россия очень скоро восстановила своё влияние в арабском мире, утраченное в 90-е годы после распада СССР. Этому, прежде всего, способствовали её военные победы над армией ИГИЛ (запрещён в России) и независимая позиция, когда Москва, несмотря на взаимодействие на поле боя с Ираном, не пошла полное с ним здесь слияние, а сохранила автономию и контакты со всеми участниками сирийского «концерта».

Но при этом Иран весьма ревниво относился к этому усилению России и всячески её ограничивал, практически полностью закрыв доступ в Сирию российскому бизнесу, блокируя любые наши попытки как-то влиять на сирийское руководство и российские внешнеполитические инициативы, связанные с Сирией.

В итоге, сегодня всё влияние России в Сирии ограничивается присутствием на двух военных базах в Латакии и дипломатическими структурами. Поэтому, при обвале Ассадов мы являемся наименее потерявшей стороной.

И ключевой для нас вопрос это дальнейшая судьба наших баз. Есть все признаки того, что вопрос этот, как минимум, оговорён нами со сторонами участниками «ребрендинга» Сирии. Но это уже покажет время…

Источник