Крутой Урал или Металлургия как преодоление обыденности

После года потрясений, которые еще не закончились, мощные трансформации затронули не только сферы геополитики и политики, экономики и финансов, и мн.др., но главное - затронули сознание людей. Происходит переосмысление не только истории, но и – контуров будущего. И здесь, как отмечалось мною ранее в статьях (в т.ч. под ником Дмитрий Рябинин), фундаментальное значение приобретает роль и статус Человека труда - Рабочего в новой, наступающей эпохе неоиндустриализма.

1. «Мы - с Урала!»

Да, да…именно так - «крутой». Во всех смыслах, явленных и не очень. К последним относится неупотребляемое давно слово крутец, коим в России до XVII века именовали металл.

Как и многие сферы деятельности и понятия, связанные с ними, произошли от забытых ныне наук, называемых сегодня традиционными или священными, так и металлургия, являющаяся основой уральской промышленности, имеет свои сакральные корни. А они таковы, что превосходят обычный рациональный порядок. Со стороны внешней, металлургия связана непосредственно с добычей и обработкой металла (от лат.: metallum; от др.греч.: metallon - шахта, рудник; и ergon, др.греч. – работа), с другой – внутренней, выражает идею работы по перековке, переплавке качеств человека. Отсюда - прямая связь алхимии и шахты, откуда добывается сырье, руда – необработанная, т.е. «черная земля» (аль-кеми – араб.: «черная земля» - первая стадия алхимического посвящения или nigredo – «работа в черном»).

Таким образом, алхимическая работа (ургия), представляется с одной (внешней) стороны, процессом трансмутации металлов, но с другой (внутренней) - трансформацией неофита в Человека; или, согласно Фридриху Ницше – процессом «преодоления человека».

Поэтому, подспудно (не осознавая всей глубинной сути), уральцы упорно тяготеют к геральдике с изображением атанора – алхимической печи. Как известно, происходит сие понятие от смешения арабского attannur – «печь» и древнегреческого thanatos – «смерть», но с частицей отрицания «a» - т.е. «бессмертие». Фольклористы же укажут на то, что и в древнерусской мифологии печь также является сакральным предметом, в частности символизируя одновременно и смерть, и рождающее лоно. Вот и герб Екатеринбурга - «Столицы Урала» украшает атанор, либо, в трактовке геральдистов – металлургическая печь.

Традиции же выплавки металла, от меди до железа известны на Урале не одно тысячелетие. И вот после всего этого, экс-глава Екатеринбурга А.М. Чернецкий посмел настаивать на образе «столицы Урала» как торговом центре. Как минимум, нелогично. Как максимум, подозрительно. Помнится, некогда главный художник Екатеринбурга С.А. Луканин требовал от проектировщиков входных групп и фасадов «камня и металла», и «никаких деревяшек», что вполне оправдано с позиции визуальной айдентики столицы Урала. А если и попадает на герб Ирбита, например, кадуцей - жезл Меркурия (Гермеса) как заявленный символ торговли (Ирбитской ярмарки), то винить в этом конкретном случае следует князя К.О. Щербатова. Ведь на самом деле, торговля – одна из последних в ряду атрибуций способностей Гермеса Трисмегиста. Главное, для чего нужен был древнему богу кадуцей – так это открывать врата между мирами, а не «банчить» пряниками на ярмарке.

Но и это лишь вершина айсберга. Как существует жизненная потребность жителей южных регионов торговаться, и где базар является, чуть ли ни базовым социальным институтом, так и тяга уральцев к железу, к ковке, к технике, к изобретению есть основа их внутренней сути. Добавим сюда способность к творчеству во всех сферах – от оружия до музыки. И вот еще один камень в огород популярного экс-мэра: позиционирование Екатеринбурга как торгового города занижает его бытийную планку. Поясню. Еще в конце 1990-х известный в Екатеринбурге арт-деятель и креативщик Андрей Козлов написал несколько работ по осмыслению сакрально-географических построений и ведической метафизики в преломлении к Уралу как пространственному и культуральному феномену («Геополитические силовые линии и Урал» и «Ведическая геополитика»). Последнее, по мнению А. Козлова, базируется на «Ведах» (санскр. Véda – «знание», «учение»; ст.рус. ведать – знать; Веди – 3-я буква русского алфавита) – собрании самых древних священных писаний индоариев, и, по сути, выражает структуру священной географии Евразии в древнем мире. Так, стороны Света имеют свою семантику: Север – йога (медитация, концентрация, воля), Юг – сиддхи (мистические способности, фетишизм, магия), Восток – бхакти (любовь, эмоции, служение), Запад – гьяна (знание, прагматика, логика).

Семантика пространства проявляется, в том числе при наложении на географическую карту шкалы «трёх гун» (саттва – благость, раджас – страсть, тамас – невежество) – модусов бытия, которая делит его на области и сектора, находящиеся под влиянием той или иной гуны или их сочетаний. То же касается сторон Света: Север и Восток – саттва, Юг и Запад – тамас, середина – раджас.

Ведические тексты также дают классификацию стихий по шкале панча-бхута (пяти элементов): земля-вода-огонь-воздух-эфир. В современной геополитике распределение геополитических полюсов – Море (атлантизм) и Суша (континентализм) в полной мере отвечает концепции ведической геополитики, согласно которой первому соответствует ареал цивилизации с выраженным акцентом элемента «Вода», а второму – ареал цивилизации с акцентом элемента «Огонь» ил «Плодородная Суша» (чем не предвосхищение «Номоса огня» Карла Шмитта!?).

Так вот, применительно к Уралу (к Среднему Уралу, приоритетно) наложенные на карту модусы бытия дают следующую картину: саттва-раджас. Расшифруем: мудрость (знание) и сила (мощь). Гуна тамас, определяющая в том числе и «инстинкт торговли», если и имеет влияние, то лишь на Зауралье, и то пересекаясь опять же с главной гуной благости – саттвой.

Если всю эту конструкцию прочесть с позиций сакральной социологии, как место «мудрецов и воинов» (браминов и кшатриев), то получим вполне понятную уральцам характеристику: центр науки (духовного стержня) и силы государства (военной мощи).

Те же модусы бытия определяют в обществе варны (касты), соответствующие этим характеристикам: жрецы и цари (т.е. ученые и воины). А это первая и вторая варны. Торговцы же, поднявшиеся на энергиях не-созидания, но обмена – третья варна (вайшья), т.е. уровень пониже.

Однако здесь есть и некое оправдание попытки позиционировать Екатеринбург как торговый город.

Эфир, будучи самым тонким элементом, способен подпитывать любые «идеологические вибрации», а они могут проистекать, например, из центров глобализации и/или цивилизации торговцев, что сегодня как раз и актуально, особенно в свете событий 2014-2015 гг. Именно столица Среднего Урала вызывает активный интерес геополитического противника, и встречно – имеет базу для подобного интереса, в виде персон как главы города, так и ряда политических и бизнес-фигур, научных кадров и преподавателей УРФУ, «пропитанных либерально-торговыми вибрациями эфира».

Но даже и в этом случае либерально-торговые тенденции вынуждены увязываться с онтологической сутью уральцев, так сказать «брендироваться» со ссылкой на высшую гуну – саттва. На внешний, видимый уровень, это может всплыть, как, например, слоган «Глобальный разум», с которым Екатеринбург в 2012 г. пытался выйти на ЭКСПО-2020, или, уж если торговать, так серьезно, - танками, например.

Кроме того, имеется целый пласт обоснований уникальности Урала как особой пространственной и мета пространственной реальности (в трудах Гастона Жоржеля и Александра Дугина, благодаря которому мы и узнали об исследованиях французского традиционалиста-историка), а также и самих уральцев, которые по большому счету подспудно претендуют на субэтнический статус, во всяком случае, зауральская популяция.

Синтезируя глоссарий ранних германских геополитиков и русских евразийцев, можно сказать так: уральское месторазвитие (Urals Raum) не просто иерархически, как множество мелких других Raum, интегрируется в «Месторазвитие Россия», но занимает ключевую позицию в данном - российском Grossraum. Одной из основных причин такой данности является уникальное физико-географическое положение и сочетание разнообразных ландшафтных областей, не зря полное наименование Урала звучит как Новоземельско-Уральская равнинно-горная страна! А уникальное сочетание разнообразных ландшафтов и экониш – есть, если не определяющий фактор, то хотя бы благоприятствующий, по мнению Льва Гумилева, для этногенеза. Так, великий евразиец отмечал, что «монотонный ландшафтный ареал стабилизирует обитающие в нем этносы, разнородный – стимулирует изменения, ведущие к появлению новых этнических образований».

Прав был и другой великий, практик-метафизик И.В. Сталин, который в своей работе «Вопросы ленинизма» прямо писал: «Географическая среда, бесспорно, является одним из постоянных и необходимых условий развития общества». Выражаясь языком современной социобиологии и популяционной экологии: территория, ландшафт, рельеф, климат являются базовыми предпосылками для формирования специфичной, адаптивной к своему биогеоценозу культуры любой человеческой популяции. Адаптивность эта проявляется как в обрядовой, культовой форме, так и в особенностях бытовой, производственной, художественной, политической деятельности.

Здесь уместно заявить о некоторых, не особо афишируемых фактах.

Во-первых, есть некие «странности» в самой геологии и геоморфологии Уральских гор, которые, как известно, тянутся в меридиональном направление вдоль 60 гр. в.д. на более чем 2600 км. Однако, меридиональный хребет вторичен (на самом деле хребтов, идущих параллельно, два-три, а местами четыре и более). До герцинской складчатости здесь была горная страна широтной направленности (кстати, Локаманья Бал Г. Тилак в своей работе «Арктическая родина в Ведах» отмечал, что Веды говорят о широтных горах на Севере), которая, по сути, «ушла» при смятии краев двух тектонических платформ под меридиональный пояс современного Урала.

Есть и совсем необычные данные, полученные в начале 2000-х гг. учеными Уральской медицинской академии (г. Екатеринбург) и их германскими коллегами в сфере геомедицины, которые подтверждают выкладки Л.Н. Гумилеваа, В.И. Вернадского, Л.С. Берга и других великих ученых. Изучение влияния геоэкологических факторов на биосоциальную эволюцию человека вылилось в 2002 году в публикацию Бессоновой Т.П., Винтер Э.Ф., Крепс В.И., Ляймер Э.В., Старцева В.В., Талалаевой Г.В., Уткина В.И., Штейн К.Ю. и Штейн Ю.К. под интригующим названием «Горнолесные цивилизации как источники формирования миграционного духа (пассионарности) развивающихся этносов». Именно уральская популяция (особенно – зауральская её часть) в силу специфики ландшафта стала колоритным предметом этих исследований

Выводы их работ сводятся к следующему: жизнестойкость (адаптивность) биосистем во многом зависит от геохимических и, в целом – геоэкологических факторов. Медицинская география выделяет даже отдельный класс заболеваний, обусловленный спецификой элементного состава геохимических провинций (т.н. элементозы). Роль этих факторов определяется ни больше, ни меньше, как пусковая в возникновении новых форм в биосоциальной эволюции человека.

То есть, речь идет об элементозной ментальности людей, и которая связана с содержанием в земной коре тех или иных химических элементов, точнее, с повышенным или пониженным содержанием каких-либо элементов в разных местностях и регионах. Те или иные химические элементы, подобно гомеопатическим препаратам влияют на физиологию, психологию и поведенческие реакции населения конкретного места. Части же уральской популяции различаются по своим биофизическим параметрам, что связано с различиями геосферы Урала: западная и восточная геозоны не равнозначны по геоморфности, кристаллографическим и геохимическим характеристикам. Особо выделяется восточная (зауральская) часть популяции – потомки переваливших за «Камень» пассионариев, освоившие территории, расположенные на фундаменте осадочных океанических пород, испытывавших затем процессы тектонического скручивания.

Осмелюсь сделать вывод, что особенности этнопсихотипа уральца определяются не в последнюю очередь специфичной геотектоникой, геохимией и биофизикой, свойственной границе на месте контакта деформированной окраины Русской платформы и Ханты-Мансийской впадины, – неоднократно отмечал я в работах 2002-2005 гг. 

Итак, надеюсь, с Уралом, как интеллектуально-индустриальным кластером Евразии, обусловленным сакрально-географическими, метафизическими параметрами и даже геохимическими и геологическими факторами, вроде немного разобрались. Идем дальше.

2. Уральский рабочий как преобразователь материи

Может возникнуть и закономерный вопрос у тех, кто «не с нами»: «коль скоро вы считает что «мы с Урала» само по себе уже «круто», а Екатеринбург - «столица умов», то как быть с рабочим классом, который непосредственно тянет лямку индустриализации, - ведь он-то явно не саттвичен? а проект «Славим человека труда» вашего уральского полпреда, вероятнее всего, лишь пиар-кампания, не более того…».

Не будем спешить с выводами. Чтобы пойти дальше, обратимся к доводам разных умных людей. Вот, например, Сергей Хапров, автор журнала «Искра инноваций»  (2012, #22) определял (в 2012-м) место России, с позиции техно- и технолого-экономической, как нахождение её в четвертом техноукладе что не есть хорошо, т.к. прогрессивный западный мир уже живет в пятом. Поэтому и растут всевозможные перекосы в экономике, производстве, в социальной среде в целом. Понятно, что это не одна-единственная причина наших бед, но достаточно значимая, чтоб ее игнорировать.

На внешнем, видимом уровне картина выглядит как отставание России от ведущих стран Запада и «озападненного» Востока.

На уровне внутреннем - как несправедливое, с точки зрения человека, производящего материальные блага, распределение вознаграждения за проделанную работу. То есть: рабочий, стоящий с станка, «упорствует» в своем мнении, что он должен получать больше, нежели парни в пиджаках и очках… Вот и батя мой, отдавший более 30 лет родному Фанерному комбинату в Тавде (и еще по столько же его братья и другие родственники) не понимает, почему «крендель», заключающий сделки по продаже фанеры, ДВП или комплекта мебели, получает зарплату выше, и ездит не на мотоцикле «ИЖ-Юпитер», а на «Тойоте» («мазде», «мерсе» etc) как минимум… Собственно, и я сам, в его глазах, не совсем «легитимен». Брендолог-политолог какой-то… Не понятно. Озадачившись этой темой, я озадачил и Google вопросом «почему рабочие на заводах получают меньше, чем офисные работники?». Сходу, Google выдал много чего, и лучшим с точки зрения оператора сайта был признан ответ анонима:

«Так сложилась конъюнктура на рынке труда)). Ну ладно, порассуждаем об этом чуть подробнее:

1. рабочим стать не сложно, т.е. не нужно никакое высшее образование, нужно среднее или даже школа устроит. Именно поэтому рабочим может быть чуть ли не каждый, а, следовательно, предложение низкоквалифицированной рабочей силы высоко.

2. огромное кол-во иммигрантов приезжающих из развивающихся стран (Кавказ, Средняя Азия) готовы работать за низкую плату, т.к. зачастую они работают нелегально и за них не платятся налоги и т.д. и т.п. В их странах уровень з/п на столько низкий, что они готовы работать даже за низкую (а по их меркам среднюю) з/п здесь, тем самым подрывая рынок и снижая заработную плату россиянам (если я бизнесмен и могу нанять нелегала за 20 тыс руб., зачем я буду нанимать русского за 30 тыс. руб.? Таким образом з/п для россиян также падает и устанавливается на среднем уровне (скажем 25 тыс.)

3. другой фактор - низкий спрос на низко квалифицированную рабочую силу. Ведь у нас сейчас мало что производят и работники почти не нужны.

По поводу офисных сотрудников:

1. ровно противоположно первому пункту. Качественный сотрудник очень квалифицирован и потратил деньги на свое образование ну и еще время потратил.

2. нет офисных иммигрантов, скорее наоборот самые умные офисные сотрудники уезжают на запад, что сокращает рабочую силу.

3. в крупных городах России оч. много офисной работы, следовательно, высокий спрос на таких сотрудников.

Ну, еще есть специфические факторы о которых надо подумать».

Вот и подумаем, поищем те самые «специфические факторы». Вместе с Хапровым и без него. Идеолог «Искры Инноваций» и «Цифрового коммунизма» считает (и правомерно), что специалист из реалий техноуклада, стоящего выше, получает (как востребованный) больше, нежели тот, кто трудится в реальности нижестоящего техноуклада. Примерно так.

Короче. Рабочий, как главный субъект третьего техноуклада – «эпохи электроэнергии» и частично четвертого уклада – в «эпоху углеводородов» (частично, т.к. стал набирать силу образ ИТР), в нынешнюю эпоху микропроцессоров и тонкой химии отдал эстафетную палочку «рабочему в белом воротничке» - с в/о, без в/п и т.п.

Однако Хапров раскрывает здесь лишь грань истины, акцентируя технологическую прогрессистскую составляющую смены экономических формаций. Но прогресс и техника – это еще не история и не эволюция. Скорее, даже наоборот. Похоже, что прогрессирование технопротезов для комфортного бытия человека скрывает его инволюцию как существа духовного. Вероятно, отсюда и констатация «Конца истории» Френсисом Фукуямой.

Но это не означает, что нет другой правды.

Она есть, и она такова, что на самом продукте производства «живет» целая колония специалистов, чьи профессии именуется не иначе как на английском языке (ибо в русском они все обозначаются двумя-тремя словами, нередко с инвективной составляющей). Безусловно, они нужны. Нужно налаживать связи, оформлять бумаги, продвигать/пиарить торговую марку/бренд и прочие необходимые на рынке действия. Правда, есть тут проявляющаяся зависимость: чем меньше становится производство, тем больше растет штат «продвигателей». В связи с этим феноменом даже термин ввели – «иллюзорная экономика». И вот, кстати, в условиях этой самой иллюзорной экономики Рабочий, производящий материальные блага и видит несправедливость в распределении прибыли от их продажи, т.к. продавцов больше, чем производителей. А перевернутые пирамиды, кто бы сомневался, долго не стоят, падают.

Далее. Странным, казалось бы образом, торговля приносит больше, нежели производство. Особенно в условиях не-инновационной экономики, как в России, где углеводороды продают своим же гражданам по ценам выше, чем в странах – экспортерах.

А с учетом того, что сегодня можно торговать, не выходя из дома – был бы брошен кабель до компа, то и совсем «труба дело» - новую генерацию учащихся ПТУ не вырастить. А надо.

Но, скажет оппонент: торговцы процветали и те далекие времена, когда пыхтели еще паровые машины, и до них – когда колесо и вода были движущей силой прогресса. Угу. Верно. Только вот вырисовывается еще один «специфический фактор».

Третье сословие (вайшья, санскр.), коим являются торговцы (выросшие из ремесленников или крестьян), было сословием податным, т.е. оплачивало первые два сословия и платило государству. Кроме того, именно ему – торговому слою мы обязаны расцветом искусства. Потому как состоятельные торговцы содержали людей искусства, выступали меценатами, собирали коллекции, строили музеи. Не в пример нынешним. Почему? Да потому что природа не терпит накопления и концентрации богатств в одних руках, т.к. богатство – есть материальное воплощение сублимированной, и, отметим - бесплатной солнечной энергии, будь то свет и тепло, или нефть вкупе с углем и газом… Отсюда и вроде как «ненужные траты», благотворительность, «деньги на храм» и прочие альтруистические акты (см.: Жорж Батай, который сформулировал необходимость бесполезных потерь избыточной энергии, не способной служить системе).

Опять же – экономические вопросы исходили из контекста нравственности, а не наоборот. В основе этого альтруизма кроется подспудно осознаваемое носителями торговой жилки понимание того факта, что в основе торговли лежит лукавство, некая доля обмана, «фокуса», когда вроде бы из ничего появляется нечто материальное (деньги, вещи). Но этого «ничего» нет, а есть вполне конкретное нечто, из чего некто создал это материальное. Был кусок руды, камень, а стал меч вострый, подкова или сковорода. И создал это всё Мастер. Рабочий. Труженик.

Вот и вернулись к нашему герою. И коль скоро мы коснулись темы сословий, то в случае с Рабочим не все так ясно, как кажется. С одной стороны, он, как и пахарь-аграрий и ремесленник, может быть носителем ценностей третьей варны (сословия) – вайшья, но есть еще один «специфический фактор». Он состоит в том, что первые в истории человечества рабочие (в классическом для нас образе) связаны с появлением и становлением металлургии, ранние формы которой возникли около 9 тыс. лет назад, и представляли собой холодную ковку самородных металлов (медь). В конце III тысячелетия до н. э., когда была открыта возможность получения металлов из руды, появилась бронза (сплав меди с оловом, свинцом, кремнием). Отсюда и название той эпохи.

Так вот, социальный, а точнее сакрально-социальный статус металлурга, кузнеца стал соотноситься с магическими способностями, а это качество присуще было представителям первой варны – брахманам (жрецам). Даже в самом слове «металлургия» - второй корень «ургия», происходящий от др.греч. «эргон» есть Действо, магическое превращение, трансформация. Поэтому вплоть до середины XX века (!) кузницы в сельской местности ставились вдалеке от села, а самих кузнецов нередко считали «сотрудничавшими» с «нечистой силой» - в народном понимании христианского дуализма. Кто подзабыл или в школе не изучал – см.: Николай Васильевич Гоголь «Ночь перед Рождеством». Даже города называли в честь божественных кузнецов. Известный всем Киев (еще около 60-ти топонимов Киев находится от Моравии до Прибалтики) происходит от имени Кий, который в славянской мифической генеалогии наряду с братьями Щеком, Хоривом и сестрой Лыбедью, были детьми Ория (Иафета /Яфета). Кий или кийка – молот, дубина, жезл. Поэтому кузнец/коваль/ковач/ - суть металлург, совершенно особый тип ремесленника, имеющий отношение к волшебному искусству трансформации материалов.

То же касается и мастера-техника, кем бы он ни был. Ключевое слово здесь – техника. Общепринято считать, что сие древнегреческое понятие обозначает искусство, умение. В целом верно. И почетно. Однако более точное воспроизведение смысла «технэ» таково: извлечение, высвобождение из материала его скрытой силы, энергии. Вот снова «магическая» операция.

Если покопаться в мифологии индоевропейских народов, то героическая функция Кузнеца-Металлурга плотно связан с «нижним миром», что логично, т.к. руда («кровь земли») добывается из недр, а его орудие – молот нередко связан магическими связями с подземными духами. На Урале, кстати, этих духов или сущностей шахтеры и рудокопы называли стуканцами, чьи функции были сродни европейским кобольдам и гоблинам. Кузнец/Коваль/Ковач являлся и культурным героем. Он, во-первых, локализован в четко фиксированном месте (в пещере, под землей, на горе, за хутором….), что олицетворяет собой переход от кочевого образа жизни к оседлому. Во-вторых, он – целитель. Так, бог кузнечного дела Тлепшт – в мифологии и нартском эпосе адыгов, излечивает нарту (богатырю) бедро или череп, причем заменяет их на стальные (чем не прообраз киборга?). В православной традиции Святые благоверные князья Борис и Глеб в народной версии выступают и как кузнецы, и как целители, а также способные освобождать заключенных из темницы и от оков. Культурологическая функция божественных кузнецов не исчерпывается и этим. Гефест у греков создал женщину – Пандору (ту самую, которая оставила нам сосуд с несчастьями), также поступил и финский Ильмаринен (давший имя знаменитому финскому кораблю-броненосцу), создав женщину из золота. Нередко кузнец в сказках кует волку горло, а осетинский (аланский) божественный кузнец Курдалагон дарит богатырям самоиграющую свирель и размер стихосложения – дактиль и т.д. Глобальная роль первокузнеца отражена в сказках и эпосах разных народов и как создателя плуга и обуздания Змея…. Кстати, есть и живописный аналог Курдалагона - полотно «Седой Урал кует победу», написанное художником и испытателем танков на «Уралвагонзаводе» И.И. Воскобойниковым (полотно сегодня хранится в Музее истории города Нижний Тагил). И в Екатеринбурге в памятнике «Седой Урал» воспроизведен этот образ архетипического кузнеца.

Не удивительно, что в советскую эпоху в СССР, как, впрочем, и во времена национал-социализма в Германии, главным героем плакатов, кино, живописи и скульптуры стал образ кузнеца, сталевара, металлурга. Именно Рабочий, по сути – носитель мистического реализма, идеологии «волшебной материи» (согласно идеям Александра Дугина) воплощал железную поступь индустриализации, вел народы в светлое будущее, подтверждая это свое намерение каждодневным тяжелым трудом.

Но после известного исторического события, случившегося в 1991 году, образ рабочего исчез с экранов, страниц, полотен. Его заменили комики, поп-звезды, гламурные андрогины, девианты, качки, бандиты, путаны и прочие представители тех социальных слоев, которые в традиционном обществе назывались шудра (слуги) и чандала (внекастовые ублюдки, дословно с санскрита: «собакоеды»). Истины ради, на «прогрессивном» Западе тоже произошла смена героя, и в ту же сторону. «Хороший» ковбой (читай: пастух) уступил место гомоковбоям, нелюдям химерной генетики (паукам, человеко-мышам, людям-Х, и прочим «людям без пупка»). Причины этой инверсии известны любому знатоку Примордиальной Традиции, но это тема отдельная.

Поэтому в современной российской общественной и экономической жизни, не говоря уже о политике, Рабочего нет. Зато в политике есть те, кого я упомянул чуть ранее, а также и представители иных других групп общества и профессий, включая самые экстравагантные.

Но признаемся: не замечая тех, кто непосредственно производит материальный продукт, отказывая им находиться в реальности социального бытия, не погружаем ли мы себя в еще одну иллюзию? Как бы не оказаться перед фактом, что всё закончилось и продавать больше нечего? Ведь, по сути, и так уже два поколения почти доедают то, что было создано нашими дедами и отцами, а нового-то что создали? Вот-вот, приходится напрягать память. Конечно, есть успехи и инновации на любом крупном предприятии, есть попытки руководства заводов готовить своих рабочих, завлекать молодежь в призаводские ПТУ, но пока нет отлаженной системы на федеральном уровне, говорить о возвращении на новом витке технологий высокого статуса Рабочего рано.

И Урал здесь имеет все основания для рывка «назад в будущее», в новую индустриализацию: есть соответствующая история, природные условия и ресурсы, кадры, предприятия, есть ростки понимания элитой существующих проблем.

Ведь где еще в стране, а может и в мире, существовала (и продолжает существовать на некоем уровне), уникальная цивилизация, получившая в трудах этнографа и литературоведа, профессора Пермского университета П.С. Богословского (1927 г.) название горнозаводской? Он, кстати, не только сформулировал концепцию Уральской горнозаводской цивилизации со специфическими факторами культурно-социального порядка, но и обосновал «право Урала и Прикамья на особое внимание со стороны историка культуры».

Где еще, каждодневно горный мастер спускался в нижние миры шахт и каждодневно возвращался обратно, принося с собой не только объемы нарубленной руды, но и образы иномирья…где еще каждодневно горнозаводской рабочий лелеял «золотой зародыш», забрасывая тонны руды в «атанор вечной жизни»? Где еще караваны судов, груженные чугуном и сталью, неслись по водной артерии Чусовой, унося металл либо в пучину у скал-бойцов, либо в далекий Петербург и далее, вплоть до Лондона?

Для справки: из пятисот городов-заводов России, построенных и действовавших в XVIII – первой половине XIX в., 260 было введено в строй на Урале.

В конце концов, даже Екатеринбург, центр Среднего Урала, был заложен не только как завод-крепость, но и (по замыслу саксонских масонов), как прообраз града Небесного на земле, в котором, как предрекается, произойдет и Финал этого мира, и начнется мир новый. Много ли таких городов в стране? Вот то-то и оно.

Дело, кажется, за малым - нужна политическая воля. И, похоже, она начинает кристаллизоваться, в том числе вокруг группы пассионарных уральцев, создавших в 2013-м «Тагильский клуб». Сегодня же, в апреле 2015-го, спустя два года после написания первой версии статьи, Урал вновь заявляет себя как готовый к нео-индустриализму (не пост-), к апгрейду как статуса рабочего/человека труда, так и его функционалу.

Отмечу также, что упомянутый ранее тезис Вождя народов был теоретически оформлен в геополитических разработках Вениамина Семенова-Тян-Шанского (1870-1942), сына известного путешественника и географа Петра Семенова-Тян-Шанского. Профессор страноведения географического факультета Ленинградского государственного университета в 1920-30 гг., он фактически был один из немногих, кто развивал геополитический подход в Советской России и использовал, как и Фридрих Ратцель, термин «антропогеография». Так вот, Урал в работах Вениамина Петровича был заявлен ни больше - ни меньше, как «колонизационная база будущего». И, похоже, что это будущее уже наступает, но пока как вызов, как протуберанец протомыслеформ, брошенный нам навстречу…..И, кому как не нам, его ухватить, и выковать из горячей заготовки новый мир. Ну, а шлаки и присадки сами отпадут…