«Великий перелом» крестьянского хребта

Многие действия советской власти, кажущиеся бессмысленными, приобретают смысл в том случае, если главной её целью признать превращение народа в бессловесный скот. Например, раскулачивание и коллективизация, и спровоцированный действиями советской власти голод 1932-33 гг. Эти действия не имели никакого экономического смысла.

Раскулачивание («ликвидация кулачества как класса») – это начальный этап коллективизации в 1919-30 гг. Кулак (он же – мироед) – это сельский ростовщик. Эта, безусловно, вредная часть сельского населения исчезла, исключая лишь самые отдалённые «медвежьи углы», ещё до Первой Мировой войны. Кулаки лишились клиентов в связи с появлением Крестьянского банка и кооперативов. После 1917 г. этим термином большевики стали называть всех крепких сельских хозяев, и сделали ставку на бедняков. В 1920-е годы среди крестьян, получивших в результате революции землю, произошло новое социальное расслоение: примерно 15% крестьян стали относительно зажиточными, а около 30% вконец обеднели. При равных стартовых условиях (земля была разделена по количеству едоков) это было вызвано личными качествами крестьян – их трудолюбием и умом. Трудно усомниться в том, что сельская беднота конца 1920-х – в значительной части лодыри и пьяницы. И именно на них сделала ставку советская власть. На них власть опиралась проводя раскулачивание и коллективизацию: в результате и то, и другое превратилось в банальное ограбление бедными крестьянами своих более зажиточных соседей – разумеется, под руководством городских партийцев.

«Многие из городских чужаков … были исполнены воинственного стремления к переменам и презрения к темноте и отсталости крестьянской массы. Они видели свою миссию в социалистическом переустройстве деревни и осуществляли ее в самых крайних формах, в результате чего создание колхозов зачастую сопровождалось насильственным закрытием сельских церквей и публичным уничтожением икон. Но насилие при проведении коллективизации отнюдь не ограничивалось подобными символическими действами, и его не следует списывать на инициативу исполнителей на местах. Сама стратегия коллективизации, разработанная верховной властью, уже включала в себя насильственные меры, а именно экспроприацию и высылку сотен тысяч кулацких семей. Политика массового раскулачивания была провозглашена одновременно с началом кампании коллективизации зимой 1929-1930 гг. Хотя вступление в колхоз объявлялось делом добровольным, с самого начала стало ясно, что смутьяны, не желающие туда вступать, попадут под весьма растяжимую категорию кулаков и окажутся в списках на раскулачивание и высылку» (Ш.Фицпатрик «Сталинские крестьяне», стр. 10, М., РОССПЭН, 2001).

Не надо быть учёным-аграрием и вообще экономистом, чтобы понять: уничтожение крепких крестьянских хозяйств и закрепощение крестьян в колхозах и совхозах не может привести к росту производства сельхозпродукции. Стране нужно больше хлеба? Перестаньте давить крестьян продналогом, наладьте производство самой простой сельхозтехники и удобрений (благо промышленных мощностей и производственного опыта для этого хватало) - и продавайте их крестьянам. Восстановите разрушенную кооперацию и систему аграрного образования. То есть бухаринский лозунг «Обогащайтесь!» вовсе не говорил о любви его автора к крестьянам (Н.Бухарин был злобным, циничным и безнравственным человеком), он просто свидетельствовал о его психическом здоровье. А насильственная коллективизация с тотальным ограблением крестьян показывает, что её авторы были маньяками. Ведь здравый смысл говорит о том, что ограбь крестьян – и на следующий год получить зерно у них будет невозможно, а значит, неизбежен голод и отсутствие хлеба на экспорт. И вообще: как можно отбирать хлеб, если в стране нет ни транспорта для его вывоза, ни хранилищ? Из-за этого отнятый у крестьян хлеб даже в теории не мог накормить город или экспортироваться, он был обречен сгнить! Это же арифметика для первого класса, но И.Сталин действовал по другой логике. Логике безумия.

Строительство нескольких гигантских тракторных заводов и отправка в село десятков тысяч машин – это издевательство над здравым смыслом. В 1930-е годы проблема тотальной механизации перед русской деревней не стояла. Без аграрных курсов, жизнеспособной – не колхозной! – кооперации любые начинания на селе смысла не имели. В результате действий «красных» в деревне вновь возобладала соха, и настоятельной необходимостью был тогда переход не к трактору, а к современному конному плугу, сеялкам, веялкам и боронам.

Трактора были необходимы только в черноземных районах – на Кубани, Дону, в Заволжье, на Украине, в Степном Алтае и Минусинской котловине. Для их производства было достаточно обеспечить заказами уже имевшиеся тракторные мощности – на Харьковском паровозостроительном и Путиловском заводах, в Коломне, Балаково и Запорожье, а не городить новые предприятия в Сталинграде и Челябинске. Зачем они нужны, если на селе нет ни дорог, ни ремонтной базы, нет производства удобрений, а будущие трактористы не имеют опыта обращения с техникой? Да и качество тракторов было таким низким, что их производительность в 1930-е годы была не выше, чем конной сельхозтехники. Запчастей и ГСМ трактора потребляют много, а лошади, как известно, кушают овес и сено, которые дёшевы и всегда под рукой. Тракторизация села была призвана не только сделать крестьян зависимыми от машинно-тракторных станций (МТС), которые были государственными, но и выбивать из колхозов дополнительные деньги – услуги МТС стоили дорого.

Индустриализация сельского хозяйства, помимо голода и разорения села, сделала сельхозработы невероятно дорогими и заведомо нерентабельными – вот и весь результат сталинской аграрной политики.

Вместо этого в 1928 г. Сталин провозгласил курс на раскулачивание и массовую коллективизацию. Что вообще характерно для советской власти – начав коллективизацию, ни верховная власть, ни сам Сталин не представляли себе, какими должны быть колхозы и как коллективизировать крестьянство. «Представления о коллективизации у Сталина оставались весьма смутными. Неясно было, идет ли речь о добровольной или принудительной коллективизации и какую форму коллективного хозяйства имеет в виду Сталин: коммуну, где обобществлялось решительно все; артель, где обобществлялись средства производства; или ТОЗ, где в совместном владении находились только земля и основной сельскохозяйственный инвентарь. Больше всего сбивало с толку то, что хотя, судя по некоторым сталинским замечаниям, колхоз должен был в корне отличаться от уже существовавших в Советском Союзе коллективных хозяйств, но Сталин, по-видимому, и сам не знал, в чем должно заключаться это отличие… Четких инструкций по проведению коллективизации не было. Распоряжение правительства провести в некоторых областях «сплошную коллективизацию» показывает лишь назревшую неотложность задачи, однако никто не объяснил, какую форму коллективного хозяйства желает создать советская власть, не говоря уже о том, как этого достичь…

То, что центр не дал надлежащих инструкций по проведению коллективизации и раскулачивания, нельзя рассматривать как обычный просчет. Скорее, это представляется определенной стратегией, главной целью которой было заставить местные кадры стремиться сделать максимум возможного и тем самым достичь быстрых результатов, а заодно и узнать пределы этого максимума. Руководители на местах, из кожи вон лезшие, чтобы коллективизировать сельское хозяйство в своем районе, могли не знать, что в сущности означает коллективизация, но они отлично знали, что при ее проведении «лучше перегнуть, чем недогнуть» (как для их собственной карьеры, так и для дела). Знали они и то, что, соблюдая букву закона, революционных социальных перемен не достигнешь» (Ш.Фицпатрик «Сталинские крестьяне», М., РОССПЭН, 2001, стр. 51).

Коммунистические байки о том, что государству, мол, было нужно много хлеба, чтобы его экспортировать, а на вырученную валюту нанимать иностранных инженеров и закупать промышленное оборудование, опровергаются в первую очередь словами самого И.Сталина: в октябре 1931 г. на заседании Политбюро он сказал: непонятно, зачем СССР вообще экспортирует пшеницу, если она на мировых рынках ничего не стоит (с 1927 г. цена на зерно на мировом рынке упала вчетверо – с 401 до 104 рублей).

Это называется – опомнился: 24 августа 1930 г. он писал Молотову: «Надо бы поднять (теперь же) норму ежедневного вывоза до 3-4 мил[лионов] пудов минимум. Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных (Автозавод, Челябзавод и пр.) заводов. Найдутся мудрецы, которые предложат подождать с вывозом, пока цены на хлеб на междун[ародном] рынке не подымутся до «высшей точки». Таких мудрецов немало в Наркомторге. Этих мудрецов надо гнать в шею, ибо они тянут нас в капкан. Чтобы ждать, надо иметь валютн[ые] резервы. А у нас их нет. Чтобы ждать, надо иметь обеспеченные позиции на междун[ародном] хлебн[ом] рынке. А у нас нет уже там давно никаких позиций, — мы их только завоевываем теперь, пользуясь специфически благоприятными для нас условиями, создавшимися в данный момент. Словом, НУЖНО БЕШЕНО ФОРСИРОВАТЬ ВЫВОЗ ХЛЕБА» (Документы российских архивов о голоде 1932—1933 гг. в СССР // «Отечественные архивы» № 2 (2009 г.).

Что ж, о собственных ошибках, даже стоивших стране миллионы жизней, «великий вождь» умел быстро забывать…

«Зерно не занимало слишком большого места в советском экспорте. Максимальные доли зерна в сельскохозяйственном экспорте были зафиксированы в 1924, 1930, 1931 и 1937 гг. Но даже максимальные значения доли были меньше 50%. Не следует забывать, что другим важными статьями аграрного экспорта были мясо, масло, яйца, жмых, живой скот. В отдельные годы вывоз масла, например, превышал вывоз зерновых. А в общем экспорте СССР максимальная доля зерновых была достигнута в 1927 году, но и она была менее четверти. В отдельные годы доля зерна составляла менее 10% всего советского экспорта. <…>

Итак, можно констатировать, что социальные издержки зернового экспорта СССР были серьезными, а вот роль его в обеспечении социалистической индустриализации валютой была достаточно скромной» (В.Катасонов «Загадки и мифы советской индустриализации – 4», Русская народная линия, 14.02.2014).

Прекратился ли отбор хлеба после октябрьского пленума 1931 г., когда Сталин лично усомнился в необходимости экспорта? Отнюдь нет. Хлеб у крестьян отбирали и в 1931, и в 1932, и в самом страшном 1933 г. Хранить его было негде, перевозить не на чем – огромные горы зерна гнили на открытых площадках, охраняемых отрядами милиции и чекистов, и всё это на глазах у крестьян, умиравших от голода. Что, функционеры, организовавшие отъём хлеба у крестьян, не знали, что хранить его негде и вывозить не на чем? Прекрасно знали. Значит, целью был именно голод, а не получение валюты. «Голод – самое унизительное чувство, которое может испытывать человек», - говорил один очень умный человек. Человек, подвергшийся пыткой голодом, теряет человеческий облик. Его психика, если и не оказывается разрушенной навсегда, то по крайней мере нарушается очень сильно. Наверное, так и превращали в Мордоре эльфов в орков.

К концу 1920-х годов в СССР выросло первое поколение комсомольцев. Эта молодёжь, взращённая на большевистских ценностях, была крайне агрессивной, нравственно развращённой, не признающей национальных традиций, презирающей базовые ценности своей страны, сильно пьющей и ленивой. К тому же она чувствовала себя «опоздавшей» и завидовала старшему поколению, «геройствовавшему» на фронтах Гражданской войны и в застенках ЧК. Комсомольцы тоже хотели участвовать в «великом деле», и им такую возможность предоставили: десятки тысяч городских и сельских комсомольцев, проводивших раскулачивание и коллективизацию, получили от властей оружие. И они вовсю пользовались им, терроризируя крестьян, громя церкви и измываясь над верующими. Ш.Фицпатрик справедливо именует активистов-коллективизаторов «обычными сорвиголовами «комсомольско-хулиганского» типа, обуреваемыми жаждой действия (обычно заключавшегося в том, чтобы пить и громить церкви)».

Старый бурят рассказывал, как проводилась коллективизация в его родном селе Хатархадай Усть-Ордынского Бурятского автономного округа (в 1930 г. – Бурят-Монгольская АССР): пьяные местные лодыри и пришельцы из Иркутска с наганами шлялись по селу, надев на себя «реквизированные» у местных крестьян шубы (иногда по нескольку штук сразу), шапки и унты, отбирали деньги, имущество, уводили скот, приставали к женщинам. Сопротивлявшихся жестоко избивали, некоторых – арестовывали.

«Вместо того чтобы вести точную и детальную инвентаризацию в интересах колхоза и для пополнения его фондов, бригады по раскулачиванию часто действовали под девизом: «Всё наше, всё съедим и выпьем». Об этом свидетельствует выдержка из доклада ОГПУ Смоленской области: «Раскулачивающие снимали с зажиточных крестьян их зимнюю одежду, теплые поддевки, отбирая в первую очередь обувь. Кулаки оставались в кальсонах, даже без старых галош, отбирали женскую одежду, пятидесятикопеечный чай, последнюю кочергу или кувшин... Бригады конфисковывали всё, включая маленькие подушечки, которые подкладывают под головы детей, горячую кашу в котелке, вплоть до икон, которые они, предварительно разбив, выбрасывали». Собственность раскулаченных они или просто присваивали, или продавали ее на торгах членам бригады по раскулачиванию по смешным ценам: избу за 60 копеек, корову за 15 копеек, что было в сотни раз ниже их реальной стоимости. Иными словами, бригада имела неограниченные возможности для разграбления, раскулачивание часто служило предлогом для сведения личных счётов» («Чёрная книга коммунизма», Глава 7. Насильственная коллективизация и раскулачивание).

«Бывали случаи изнасилований и другие акты немотивированного насилия. В Башкирии одна волостная партийная ячейка решила следовать «линии Троцкого» (sic!) и ликвидировать местных кулаков в течение пяти дней, «...для чего была организована ударная группа, именовавшаяся «красными фашистами»... Эти «красные фашисты» на самом деле превращались в уголовников, допускали бесчинства, пьянство, присваивали вещи раскулаченных и т.д.» (Ш.Фицпатрик «Сталинские крестьяне», стр. 69, М., РОССПЭН, 2001).

О результатах коллективизации – страшном голоде 1933 г. и общем упадке сельского хозяйства, от которого оно так никогда и не оправилось, написано много. Гораздо меньше известно о социальных последствиях этого явления, которые выражались прежде всего в небывалом упадке нравственности на селе. Сама коллективизация – это сплошные издевательства, мучения и главное – унижение крестьян. Когда у человека – на глазах жены, детей, односельчан - уводят лошадь, корову, отбирают инвентарь, а он вынужден всё это молча терпеть, когда он видит, как подвергаются издевательствам его ни в чём не повинные соседи, душа его наполняется нечистотами, он никогда уже не станет смелым и гордым. А унижали и пытали людей повсеместно и целенаправленно. «Коллективизаторы придумывали самые разнообразные унижения, например, заставляли крестьян раздеваться и пить воду из ведра, словно лошади. Поразительно, какую важную роль, судя по слухам, в этих издевательствах играли волосы. Один уполномоченный из района, как говорили, выдирал у крестьян клочья волос из бород, насмешливо восклицая: «Вот утильсырье - это заграничный товар». Во время этой коллективизационной вакханалии произошёл и ещё более нелепый эпизод: убедив крестьян проголосовать за колхоз, группа коммунистов обрезала волосы у 180 женщин, объясняя это тем, «что волосы женщины носят зря, волосы можно продать, купить трактор, и тогда будем пахать на тракторе» (Ш.Фицпатрик «Сталинские крестьяне», стр. 69, М., РОССПЭН, 2001). Уместно привести также выдержку из известного письма М.Шолохова И.Сталину о «перегибах» при коллективизации и хлебозаготовках на Дону:

«Сажание «в холодную»... Колхозника раздевают и босого сажают в амбар или сарай. Время действия – январь, февраль. Часто в амбары сажали целыми бригадами.

В Вашаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили, и снова начинали...

В Наполовском колхозе «уполномоченный» РК кандидат в члены бюро РК Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку... а потом «прохладиться» выводили на мороз и запирали в амбар...

В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы...».

Новое порабощение российских крестьян (недаром колхозники переводили аббревиатуру ВКП как «второе крепостное право») было гораздо более тяжёлым, чем до 1861 г. Помещик всё-таки нёс ответственность за своих крепостных, в частности, за голод на своей земле он отвечал перед государственной властью. А сельский мир, в отличие от колхоза, нёс чётко выраженную социальную функцию: он был обязан заботиться о стариках, больных и сиротах. Колхозы же в первые годы существования вообще не несли никаких социальных обязательств перед своими членами, исполняя лишь фискальные (налоги в 1929-34 гг. выросли на 500%) и полицейские функции. Закрепощение по-сталински ярче всего выразилось в запрещении колхозникам владеть лошадьми - вступая в колхозы, они должны были отдавать лошадей туда. Безлошадный колхозник оказывался совершенно беспомощным и несамостоятельным, в то время как трактора даже перед самой Великой Отечественной войной не смогли заменить лошадей. Лошадь оставалась и основным инструментом обработки земли, и главным транспортным средством.

Колхозы – это страшная коррупция, для которой в доколхозной деревне места почти не было. А как коррупция развращает и взяточника, и взяткодателя, хорошо известно. В колхозе же приходилось давать взятки буквально за всё – за выплату денег, выдачу продовольствия по трудодням (колхоз мог годами вообще не оплачивать трудодни), за пользование лошадью, за право на отходничество.

Колхозы – это массовые доносы всех на всех, бесконечная межличностная и межгрупповая вражда, это постоянное сведение счётов. В течение 1930-х годов различные советские инстанции были буквально завалены миллионами (!) доносов и жалоб крестьян друг на друга – это в первую очередь обвинения соседей как «кулаков», на втором месте обвинения в воровстве (часто справедливые, так как не воровать в колхозах в принципе невозможно). Сколько сотен тысяч человек, включая подростков и матерей-одиночек, отправились в ГУЛАГ или встали к стенке по страшной статье 7-8 («О трёх колосках») по доносам соседей – никто никогда не узнает. Колхозы ещё и поощряли «классовую вражду» между молодым и пожилым поколениями, что часто приводило к трагедиям. Одна из них – страшная история Павлика Морозова, якобы «героя-пионера» (о существовании пионеров он не имел ни малейшего понятия), донёсшего на отца-«кулака» (который был не кулак, а председатель сельсовета) лучше всего характеризует тот ужасающий климат всеобщего разложения, вражды и аморализма, который царил в колхозах.

Колхозы – это воспитание равнодушия к страданиям людей и культивирование жестокости. После раскулачивания, голода и массового бегства крестьян в города в сёлах и деревнях было много сирот – «…детей, лишившихся одного или обоих родителей и брошенных на произвол судьбы. Их так же называли беспризорными, как и тех, гораздо более известных, бездомных детей 20-х гг., которые сбивались в банды в городах и бродяжничали на железных дорогах. Но это было второе поколение беспризорных - детища коллективизации, миграции, раскулачивания и голода.

Особую категорию в начале 30-х гг. составляли сироты из семей кулаков, оставленные сосланными или бежавшими родителями. Для деревни они представляли огромную проблему, не только в материальном, но и в моральном отношении.

«Бывает так: у малыша арестованы родители, ходит он по улице и плачет, все жалеют его - и женщины, и мужчины, но усыновить, взять в дом не решаются. «Сын кулака все же, да ещё активиста, как бы чего не вышло», - писала Н.Крупская, вдова Ленина, в 1929 г. занимавшая высокий пост в системе народного образования. В течение всех 1930-х гг. сёла и города были заполнены сотнями тысяч беспризорников – «кулацких» детей, обречённых советской власти на голод и муки, от которых со страхом и презрением отворачивались крестьяне и горожане, избежавшие участи «лишенцев». В 1935 г. был закон о бездомных детях, возлагающий ответственность за назначение опеки над сиротами и размещение их на председателей сельсоветов. Закон наконец-то даже установил частичное возмещение государством денег, потраченных на содержание сирот (30% суммы), но нищие колхозы игнорировали эти обязанности.

Колхозы – это полный упадок традиционной морали и нравственности. Загнанные в колхозы крестьяне, испытавшие голод, впавшие в крайнюю нищету, озлобились. Вместо солидарности и сплочённости в советской деревне сталинского времени процветали пьянство, разврат, насилие, воровство, доносы и ссоры. Когда жизнь беспросветна и никакой надежды на её улучшение нет, когда невозможно всё бросить и куда-нибудь уйти, моральное падение, озверение и одичание неизбежны.

Миллионы мужчин бежали в города, бросая на произвол судьбы своих жён, детей и престарелых родителей, что полностью противоречит традиционной крестьянской морали. Соответственно, миллионы сельских «соломенных вдов», брошенных мужьями, часто подвергавшиеся домогательствам со стороны колхозного и советского начальства, да и просто зависимые от соседей-мужчин, вели далеко не безупречный образ жизни и подавали соответствующий пример детям.

Колхозы, в отличие от традиционной деревни, превратились в рассадник преступности. Сотни тысяч раскулаченных создали банды, деятельность которых хотя и была политически мотивирована (месть коммунистам и колхозным активистам) была всё-таки преступной: бандиты грабили, убивали и насиловали. После массовых беспорядков и восстаний 1929-34 гг. мелкие банды продолжали существовать по всей стране, и до Великой Отечественной войны справиться с ними так и не удалось. Банды целенаправленно нападали на колхозы, а с появлением на селе стахановского движения (1935 г.) стахановцы стали излюбленным объектом нападений – избиений и даже убийств – со стороны бандитов, хулиганов и простых колхозников. В 1936-40 гг. таких нападений фиксировалось от 400 до 700 случаев ежегодно.

Кроме того, в условиях голода и нищеты люди постоянно обкрадывали друг друга, что неудивительно на фоне общего упадка морали. Воровство вообще стало неотъемлемой частью советской жизни: при Сталине – потому, что это часто был единственный способ выжить, в более «жирные» хрущёвские и брежневские времена оно стало привычкой, не вызывавшей общественного осуждения. При этом воровали не только у колхозов или у государства (это вообще считалось чуть ли не доблестью), но и друг у друга – потому, что это намного менее опасно. За воровство пресловутых трёх колосков можно было получить 10 лет лагерей и даже пойти под расстрел, за кражу у соседа – разве что получить по уху, или в крайнем случае отправиться в тюрьму на полгода - год.

Колхозы, наконец, - это всеобщее враньё, очковтирательство, это липовые отчёты и дутые показатели. Поскольку экономика села, качество производимой продукции и производительность труда расти просто не могли, а начальство требовало только успехов, враньё стало залогом выживания колхозного начальства. И чем дальше, тем больше реальная деятельность на советском селе заменялась выдумками об «успехах» и «достижениях». К очковтирательству постепенно привыкало не только руководство, но и широкие массы крестьянства – люди понимали, что оно, наряду с воровством, позволяет им выживать.

Крестьян нельзя судить и осуждать за тот ужас, в который погрузилась советская деревня. Советская власть вела с ней жестокую, многолетнюю войну, и, располагая несравненно большими ресурсами, одержала победу. Крестьянство потерпело поражение. Горе побеждённым!..

И ещё один крайне любопытный факт: документы о коллективизации и раскулачивании сохранились крайне плохо – хуже, чем документы гражданской войны. Списки раскулаченных и высланных, списки активистов коллективизации существуют в крайне недостаточном количестве для того, чтобы вычислить количество тех и других. Они в ряде случаев явно не составлялись, часто якобы терялись, сгорали при пожарах или случайно уничтожались.

Почему? Да очень просто: творцы коллективизации и раскулачивания во многих случаях прекрасно понимали, что их деятельность преступна, и боялись, что рано или поздно им придётся нести ответственность за грабежи, насилия и сведение личных счётов под предлогом «классовой борьбы».

Коллективизация сыграла самую важную роль в расчеловечивании советского народа, так как она затронула всю огромную массу крестьянства -2/3 населения страны. Хребет крестьянства был сломан навсегда, его быт и менталитет были безнадёжно изувечены.

https://zen.yandex.ru/id/5c2bb...