Все попытки реформировать социалистический строй в СССР путём внедрения рыночных механизмов и ограниченного разрешения частной инициативы были неудачными. Самая масштабная и хорошо известная попытка такого рода – это НЭП (1921-30 гг.). Но были и другие: т.н. Косыгинская реформа середины 1960-х, и, наконец – пресловутая горбачевская «перестройка». Почему все они привели не к экономическому прорыву, а к полному провалу, остаётся непонятым.
И. Н. ХУДЕНКО
НЭП, доказавший свою экономическую эффективность, был свернут по чисто политическим причинам. Однако в 1950 г. в Югославии начали вводить систему, чрезвычайно близкую к НЭПовской, и она продемонстрировала свою эффективность. А после Познаньского и Венгерского восстаний 1956 г. подобные модели начали осуществляться в Венгрии и Польше – и тоже показали положительные результаты. (Тут стоит оговориться: рыночный, НЭПовский, «самоуправленческий», «гуляшный» (венгерский) дэнсяпиновский версии социализма не являются панацеей. Они все равно уступают нормальным рыночным моделям экономики, но они же многократно превосходят советскую плановую модель по всем параметрам. Внедрение нового НЭПа в долгосрочной перспективе все равно не спасло бы советскую власть, но значительно улучшило бы все социальные и экономические показатели в СССР и надолго отсрочило бы крушение системы).
Неудивительно, что в начале 1960-х гг. в СССР появились люди, в том числе и «наверху», отлично понимавшие необходимость реформ, хорошо знавшие принципы НЭПа и имевшие перед глазами успешный югославский опыт. Первоосновой реформ, по их мнению, должен был стать переход предприятий и организаций на хозрасчёт – именно он в годы НЭПа обеспечил быстрый рост экономики и сделал госпредприятия жизнеспособными.
Интересно, что советские учебники и справочники, клеймившие капитализм и рыночную экономику, всегда крайне положительно описывали хозрасчёт – т.е. работу предприятий по рыночным принципам. Так почему же он так и не стал основным принципом работы советской экономики?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, стоит присмотреться к результатам одной из попыток ввести хозрасчет на практике. В начале 1960-х экономисту Ивану Худенко дали в управление захудалый многоотраслевой совхоз «Илийский» Алма-Атинской области. Здесь он внедрил т.н. «безнарядно-звеньевую систему организации и оплаты труда». Худенко перевёл совхоз на полный хозрасчёт: оплачивались только достигнутые результаты, а не затраченные усилия. На месте 3 комплексных отделений и 9 полеводческих бригад с общей (то есть «ничьей») техникой, было создано 17 звеньев по 4-5 человек с закреплённой за ними техникой. Каждое звено имело чётко определённые функции и фонд затрат на их исполнение. Прежде на токах работало по 500–600 человек, а после реорганизации их обслуживало всего 12 человек! Число управленцев в совхозе было сокращено со 132 до 2 человек (остались управляющий, он же главный агроном, и экономист-бухгалтер).
Работа по новой системе началась 1 марта 1963 г. За первый сезон работы производство зерна в совхозе выросло в 2,9 раза, прибыль на одного работающего - в 7 раз, а себестоимость центнера зерна упала с 5-7 рублей до 63 копеек. Производительность работника в механизированных звеньях за год увеличилась почти в 20 (!) раз. Начальник звена получал 350 рублей в месяц, механизаторы - 330 рублей (в других совхозах 100 рублей считались хорошим заработком).
Показатели производства зерна механизированными звеньями в 1963 г. по сравнению с 1962 г.:
Валовой сбор зерновых в тоннах - 9204, в сравнении - 3150 в 1962 г.
Количество среднегодовых работников - 29 человек, в сравнении - 202 в 1962.
Произведено зерна на одного рабочего - 317,3 т., в сравнении - 15,6 в 1962 г.
Фонд заработной платы (тыс. руб.) - 59, в сравнении - это 181 в 1962 г
Об эксперименте Худенко был снят документальный фильм «Человек на земле». Его смотрело всё высшее советское начальство, и в конце 1964 г. только-только ставший первым секретарём ЦК КПСС Л.Брежнев поставил точку в обсуждении казахстанской новации: «Это дело преждевременное».
Вдумаемся в смысл произошедшего: советская элита отвергла метод Худенко, который, во-первых, абсолютно не противоречил ни марксизму, ни социалистической идеологии, а во-вторых мог в течение нескольких лет превратить СССР из безнадёжного импортера продовольствия в крупнейшего мирового производителя и экспортёра сельхозпродукции!
Худенко в 1969 г. добился проведения нового эксперимента. В полупустыне был создан совхоз «Акчи» под названием «Опытное хозяйство по производству витаминной травяной муки» (добавка такой муки, содержащей много белка и витаминов, в рацион коров поднимает удои на 30-40%). «Акчи» так же, как загубленный «Илийский», был выстроен из звеньев - механизаторских, строительного, управленческого.
Так же совхоз работал на хозрасчёте, и вопросы решались гласно на совете хозяйства, которому подчинялся его директор. Управленцев было всего двое - директор М. Ли и сам Худенко в должности экономиста-бухгалтера.
О новой инициативе неутомимого реформатора «наверху» знали прекрасно: эксперимент проводился по постановлению Совмина Казахской ССР, а его условия были согласованы с союзными ведомствами - Комитетом по труду, ЦСУ СССР, Минфином и Госбанком СССР.
Производительность труда в «Акчи» была в 6 раз выше средней по республике, зарплата - выше в 2-3 раза. Необычно высоким было и качество продукции совхоза. Деятельность Худенко вызывала энтузиазм у самых разных людей: архитектор В.Филатов построил для крестьян комфортабельные дома, на работу к нему переходили люди из других хозяйств.
О работе «Акчи» писала местная и центральная пресса, а статью из «Литературной газеты» про эксперимент перепечатал орган югославских коммунистов «Борба» под заголовком «Тайна экономического чуда в казахстанском совхозе» (Что неудивительно: Худенко внедрил в Казахстане аналог югославской экономической системы в миниатюре).
«Свидетели событий в «Акчи» указывают на «истинную» причину закрытия второго эксперимента Худенко. Друг Брежнева, министр сельского хозяйства казахской ССР Михаил Рогинец, посетив «Акчи» с недружественным визитом, увидел построенные звеном Филатова коттеджи с электроплитами и принялся орать: «Во дворцах жить захотели! Не по чину берете!» В ответ услышал, что в стране строится коммунизм, при котором все будут работать по способностям, а получать по потребностям, и резко возразил: «Но потребности будут разные. У меня – одни, а у вас – другие». Другой высокий чин из казахского минсельхоза добавил: «У вас тракторист получает 360 рэ, это больше, чем у завотделом в нашем министерстве! Где же здесь справедливость? <…>
И, кстати, маленькая деталь акчинской истории: после разгрома худенковского хозяйства в освободившиеся дома выселенных совхозников въехало райкомовское начальство» (И.Карацюба «Битва за урожай», Forbes-online, 14.01.2015).
«Вот оно что! Когда народ живет в нищете - это по-советски, это по-партийному, а если он вдруг в приличном костюме начал ходить, повадился ездить на театральные премьеры, отдыхать на курортах, то это явные признаки разложения. Вам смешно, а это было на самом деле так. Торжествовала такая вот идеология скромности и аскетизма. Себя-то руководители не забывали: закрытые распределители функционировали исправно. И они не читали Столыпина, который однажды сказал: «Нищета - худший вид рабства» (Николай Андреев «Трагические судьбы», интернет-версия).
В 1970 г. эксперимент был закрыт. Вот как запомнил это бывший сотрудник Худенко Филатов: «Всё было похоже на разбойное нападение. В середине дня наряд конной милиции окружил наш завод по производству травяной муки. Людей в буквальном смысле слова стаскивали с тракторов, отгоняли от работавших на заводе агрегатов. Со стороны могло показаться, что идет облава на крупных преступников». Совхоз закрыли в разгар сезона, не заплатив рабочим денег и не вернув сделанных ими капиталовложений.
И Худенко совершил ошибку: желая выплатить своим бывшим работникам хоть какие-то деньги, он выписал платёжный документ от имени уже упразднённого хозяйства. В итоге он попал в тюрьму по обвинению в попытке хищения госсобственности, где вскоре умер…
Трагедия Худенко показала, что советская верхушка категорически не желает никаких реформ. Главы совхозов и колхозов открыто взывали к казахстанскому и союзному руководству: Худенко хочет оставить нас без работы. Конечно, если вспомнить, что в «Илийском» пришлось искать новую работу 132 начальникам. Однако стоит задаться вопросом: а нужно ли такое руководство, неспособное нормально организовать работу? Да, советское начальство боялось, как бы рост производительности труда не привёл к необходимости сокращения «дутых» рабочих мест, то есть к безработице. А после смерти Сталина именно так, созданием ненужных рабочих мест, безработицу и ликвидировали. Но ведь новации в стиле Худенко давали возможность создавать массу новых производств, а значит, рабочих мест. Но мыслить и тем более действовать в таких категориях начальство не умело. Его реакции были чисто ситуативными: вот сейчас придётся столько-то человек сокращать – и на столько-то уменьшатся дотации. Именно так рассуждал глава Казахстана Д.Кунаев, поначалу восхищавшийся И.Худенко, а в конце концов объявивший, что тот «нарушает социальный мир».
Больше всего советское начальство угнетал тот факт, что в системе Худенко не оставалась места для воровства и приписок, не было возможности бездельничать и бесконтрольно тратить деньги. Поэтому он и погиб за решёткой.
И в своей горькой судьбе Худенко был не одинок: расправлялись со всеми, кто – исключительно в жёстких рамках советской правовой системы – имел неосторожность проводить реформы. Были уничтожены председатель подмосковного колхоза имени Кирова И.Снимщиков (поставил на ноги умирающее хозяйство, увеличив количество его работников с 80 до 1500 человек и ежегодную прибыль в 12 млн. рублей), В.Белоконь, чей колхоз «Сербы» расцвел на поставках яблок и груш из-под Одессы в Забайкалье, владимирский председатель А.Горшков, кубанский комбайнёр В. Первицкий и многие другие (И.Карацюба «Битва за урожай», Forbes-online, 14.01.2015.).
Советская система не только блокировала все попытки экономических реформ. Она еще беспощадно выкидывала из жизни самих реформаторов, и всех, кто пытался им помочь. «Иван Худенко умер в тюрьме. Ивана Снимщикова амнистировали, но он не оправился от унижения и через недолгое время умер. Но мартиролог ими не ограничивается. Через год после смерти Худенко умирает Владимир Кокашинский, корреспондент «Литературной газеты», который писал о нем. Умирает заместитель министра сельского хозяйства Казахстана Елиманов - он поддерживал Худенко. Умер Виктор Васильев, работник Совета министров Казахстана - он много помогал Худенко. Застрелился Иван Густов, заместитель председателя комитета партконтроля. Он … обещал Худенко поддержку. В ходе следствия умирают два заместителя Ивана Снимщикова» (Николай Андреев «Трагические судьбы», интернет-версия).
Советская система отторгала все попытки реформ потому, что они покушались на шкурные интересы ее функционеров – причем сверху донизу, от министров до председателей колхозов. И этим сама подписала себе смертный приговор.
Оценили 6 человек
13 кармы