Из беседы с полковником З., напечатанной в газете «Кавказское слово»:
«Близ большого, массивного, вероятно, векового уже моста через Евфрат, который мы собирались переезжать… встретился нам сгорбленный, совсем седой старик-армянин, одетый в какие-то жалкие цветные лохмотья, если только можно сказать, что он был одет…
Мне хотелось узнать, куда делось все население С., большого и когда-то, видимо, зажиточного селения, так как, проезжая, я не встретил там ни души. Даже обычных собак — и тех не было.
«Куда бежали жители?» — спросил мой орденоносец.
«Вот куда, — ответил старик, — туда», — и дрожащей рукой показал вниз на реку… «Только тогда другая вода была, — добавил он, помолчав, — много воды было. Глубокий Евфрат тогда был, и бурный был. Разливался… Все туда ушли. Я один остался. Не было меня в селе; по делу в соседнем селе был…»
И я узнал жуткую быль о том, как занявшие селение турки окружили его, согнали все, решительно все мужское население, до маленьких мальчиков включительно, на мост, на самую середину, а затем ударами прикладов и штыков начали сбрасывать этих несчастных в полноводный Евфрат. При этом по обеим сторонам моста выставили дозорных, чтобы не допускать сброшенных на берег. Тех, которые упорствовали, без всяких разговоров расстреливали, как диких зверей.
«А что сталось с женщинами, с детьми?» — спросил я.
«С женщинами, с детьми?» — опять переспросил старик. — Как нам знать. Мы не знаем. Может быть, дальше угнали, может быть, их также где-нибудь погубили».
Таким образом, тогда о женщинах и детях в С. я так ничего и не узнал. Узнал я о их судьбе четыре месяца спустя, в августе. И вот как: в С. попал в это время я уже не случайно. Было приказано произвести в этом селении некоторые инженерные работы. Мы и приступили к ним. В числе других работ нам надо было укрепить и приспособить для разных целей несколько сараев.
Только что мои солдаты приступили, как их сразу поразило, что пол в сарае необычно рыхл, точно вспахан, между тем обыкновенно в таких сараях, как тот, о котором я говорю, пол бывает прекрасно утрамбован и тверд, как глиняный. Решили мы, что в сарае почему-то настлан наносный земляной слой. Стали рыть… и один череп, затем другой… Я приказал, когда мне обо всем этом доложили, рыть возможно осторожней, и через день-два мы весь наносный слой сняли. То, что мы увидели, было так ужасно, что ко всему привыкшие солдаты — и те с долгую минуту стояли молча.
Мы увидели, что по обеим стенам в длину близко, близко один к другому лежат человеческие скелеты, прикрытые полуистлевшей, но все же достаточно сохранившейся одеждой, настолько сохранившейся, чтобы производить жуткое впечатление одетых в цветные платья скелетов в разных позах, от покойных, как бы спящих, до судорожно изломанных от страданий.
Как оказалось, эти ужасные оскаленные черепа и скелеты были все женские и детские. При этом, если судить по цветам одежды, по цвету и длине кос, а главным образом по прекрасным жемчужным здоровым зубам, жертвами турок стали или совсем молодые женщины, или девочки-подростки, или дети. Большинство черепов было в платках, повязанных, как повязывают обыкновенно армянки. Вы представляете себе голый череп, улыбающийся всем оскалом зубов и в платке.
Но особенно тяжелое впечатление на всех произвел один скелет молодой матери, в костяных руках которой, прижавшись к грудной клетке, покоилось дитя 4–5 месяцев. Я эту несчастную сфотографировал отдельно.
К сожалению, после, когда мы хоронили все эти жертвы, маленький скелетик не удержался в объятиях матери и рассыпался на множество истлевших костяных обломков, а маленький череп, так тот обратился совсем в прах. Перед этой жертвой я с моими солдатами долго стоял в тяжелом молчании.
Большинство черепов и вообще костяков никаким оружием тронуто не было, но некоторые черепа мы нашли разрубленными острым холодным оружием, вероятно, тесаками, которые у турок действительно очень остры.
Когда все скелеты, которых оказалось 112, были откопаны, мы похоронили их в одной общей могиле, обложив ее внутри травой и дерном, а снаружи насыпав большой холм, во главе которого водрузили большой деревянный крест с доской и надписью: «Покоится 112 скелетов армянских женщин и детей — жертв деяния турецкой армии, полуобгорелых, задавленных крышей подожженного сарая, что вправо от креста. Отрыты при производстве инженерных работ в селении С. и погребены заботами командира кавказского саперного батальона полковника 3… и младшего офицера того же батальона прапорщика Р-а».
Источник: Геноцид армян в Османской империи. Сборник документов и материалов. 2-е, доп. изд. /Составители: М. Г. Нерсисян, Р. Г. Саакян. — Ереван: Айастан, 1982
Оценили 7 человек
9 кармы