В эпоху политкорректности этой заразой болеет весь мир, потому что политкорректность – это эвфемизм любой буржуазной идеологии, от левой до правой, задача которого – затемнять смыслы и скрывать невыгодные правящему слою истины. Замена небуржуазного (марксистского, полумарксистского и национально-освободительного) политического языка на буржуазный (либеральный) и есть центральная задача времени победившего капитализма.
Именно выполнением этой задачи следует считать размывание учебного курса школьной истории с изъятием оттуда всех опасных для буржуазии сюжетов национально-освободительной и классовой борьбы русского, российского и советского периодов. Обилие антисоветчины в фильмах про войну – из этой же серии. Буржуазия как огня боится любых патриотических сюжетов, справедливо видя в них основу для антибуржуазной консолидации (сворачивание проекта Новороссия из этой серии), потому что она космополитическая по сути и компрадорская по природе.
Одним из эвфемизмов буржуазии является стыдливый термин «глобализм, глобализация». Есть попытки отделить этот термин от кооперации и интеграции. Это попытки в правильном направлении, однако их стоит доводить до логического завершения, называя вещи своими именами. Глобализация в современном мире – это его американизация, и ничего более сверх того.
Глобализация как тотальная американизация всех сфер бытия человечества, от быта до политики, есть средство культурной экспансии США, обеспечивающей им духовную гегемонию с перспективой монополии. Глобальный мир – это панамериканский мир, а не многополярный, как нам пытаются внушить некоторые пропагандисты под видом экспертов.
Многополярность – это не глобализация. И кооперация не глобализация. Глобализация – это всемирная власть американского финансового капитала. А всё, что сверх того, то от лукавого.
Этой всемирной власти американского правящего класса способствуют цифровые технологии, овладение которыми для обеспечения переброски капиталов и манипулирования массами требует духовной американизации экспертно-политического сообщества – программистов и политиков. Ещё Бжезинский отмечал, что во всём мире политики подражают поведению американских президентов. Даже в самобытной Японии этот тренд стал господствующим. Индия, Южная Корея и Китай также попали под это влияние.
Однако по мере вызревания буржуазных противоречий во всемирном масштабе защищающая свой ареал кормления местная (национальная и осознавшая опасность компрадорства) буржуазия (новые феодалы с компьютерами на англоязычных программах и выученными в США детьми и помощниками) вынуждена начать отстройку от слишком наглого и алчного мирового гегемона.
И в рамках этой борьбы за выживание местная буржуазия обращается к поиску консолидирующего патриотического мифа. Однако так препарированного, чтобы оттуда были удалены все антибуржуазные паттерны, и при этом была сохранена идея мобилизации на защиту государства и готовность жертвовать жизнью ради этой защиты.
В таких паттернах на задний план задвигаются все социалистические (классовые) смысловые парадигмы и выпячиваются национальные и корпоративистские (солидаристские). Именно потому любая идеология госкапитализма потенциально дрейфует в фашизм и наблюдает за предотвращением такой трансформации.
Всё это делает буржуазный патриотизм паллиативом и неизбежно сводит его к либерализму и популистским манипуляциям для толпы. Идейной же основы на своём философском системном базисе там нет, и потому интеллектуальное крыло остаётся криптолиберальным или криптомарксистским. Постоянные попытки вышибить растущую популярность Сталина и Дзержинского Александром Невским есть не только признак паники буржуазных элит России, но и признак неэффективности таких паллиативов как инструментов идейного господства.
Уязвимость современного концепта госкапитализма, балансирующего между социализмом, либерализмом и фашизмом, созданного в рамках ранних и глубинных пластов либерального политического языка, осознаётся его адептами. Столыпин на духовный символ ну никак не тянет при всех попытках раскрутить этот образ массированным пиаром. Даже консерватизмом это назвать нельзя, так как консервируется не уходящая, а давно ушедшая эпоха.
То есть это абсурд, и даже в рамках политического языка консерваторов это регресс (либеральная идея прогресса там зашита в базу). И тут на помощь приходит концепция глобализма без его классово-национальной (культурной) расшифровки.
Однако логика борьбы с глобализмом постоянно упирается в его американоцентричный статус. Уберите США – и глобализм рухнет. Все империи стремились к неограниченному господству, но глобализм возник именно как форма американского мирового господства, и никакие версии Шваба с подельниками этого не отменят. Всё делается именно в интересах американского капитала, каким бы он ни был транснациональным.
Американскость в данном случае это не юрисдикция, а образ мышления. Глобализм – это именно американский продукт, он защищается американской силой, наполнен американским содержанием и служит американским целям. И всякий, кто противостоит глобализму, противостоит не Китаю, не ЕС, а США. И это медицинский факт, оспорить который невозможно.
Решение проблемы борьбы с американским глобализмом непременно приводит часть интеллектуалов (в составе правящего класса и за его пределами) к оправданию сталинизма и взятию на вооружение его концептов – просто в силу единственности этого опыта. Сталинизм – это марксизм по форме, но антиамериканизм по содержанию. Любая борьба с американизмом решает те проблемы, которые вынужден был решать (и успешно решил) Сталин.
Прежде всего, это проблема укрепления суверенитета станы и борьбы с пятой колонной в условиях жёсткого конфликта с объединённым Западом. В состоянии войны эту колонну оставлять у себя в тылу смертельно опасно. Это проблема защиты национальной культуры и экономики не от внешних рынков, а от деструктивных влияний Запада.
Это проблема формирования правящего класса на основе опоры на поддержку масс и с отсечением малейшего внешнего влияния. И это проблема создания основ такой управляемости экономикой, в которой получается совершить резкий количественный и, главное, качественный рывок, позволяющий построить могучую армию и мощные спецслужбы.
Политический антикризисный режим Сталина отличался простотой и эффективностью, как винтовка Мосина. Он работал там, где не работали никакие другие системы. Да, элиты пищали, но терпели, так как Сталин их объективно спасал. Нынешние элиты, дозревшие до понимания опасности дальнейшей американизации страны, симпатизируют Сталину, но пока не решились на его реабилитацию, так как тема репрессий для них остаётся опасной – слишком много грехов у правящей элиты, а даже мягкие репрессии страшны возможностью расширения своей воронки.
Пока элиты колеблются, массы всячески выражают симпатию Сталину. И чем больше в России антиамериканизма, тем популярнее Сталин. Российские элиты оказались буквально зажаты в тисках между США и Сталиным. И чем сильнее давят США, тем больше дрейф населения и части элит не к Столыпину, а к Сталину.
Противостояние Столыпина и Сталина контрпродуктивно, так как Столыпин неудачник, спровоцировавший в России революцию и распад, а Сталин – герой, эту революцию задушивший и направивший её энергию в русло не разрушения, а созидания. Никакие поделки буржуазного масскульта и агитпропа это перебороть не смогут. Сталин создал сакральность государства, а Столыпин её разрушил. Столыпинский миф обречён на вечное поражение мифу сталинскому.
Именно у Сталина мы всё больше и больше находим точные и актуальные формулы, показывающие суть наших нынешних проблем. Профанные массы могут этого не знать, но интеллектуалы знают, они это распространяют, думают над этим и уклониться от понимания не могут. Либеральный режим рушится так же, как рушился режим коммунистический – от периферии к смысловому ядру. Эрозия ядра уже началась, и этот процесс необратим.
Чем больше докажут неэффективность методы госкапитализма, тем больше будет запрос на Сталина. В широком смысле этого слова, а не в смысле антизападничества и репрессий к пятой колонне. Сталин – это проект не просто антиамериканского глобализма, а глобализма советского. В центре которого Россия. Отвергать сейчас эти идеи и искать спасения у Столыпина для российской элиты смерти подобно.
Движение по пути к Сталину неминуемо приводит к тем проблемам, которые Сталин не успел решить и в которые упёрся перед своей смертью. Это реформа общества и экономики в сторону ухода от мобилизационной модели и поиск внутренних источников технологического развития на суверенной основе. По сути, это не просто актуально сейчас, – это суть поисков нынешних национальных российских элит.
Сражаясь с американским глобализмом, Сталин становится знаменем этой борьбы. И чем больше элита этому сопротивляется, тем более беспомощной выглядит. Сталинский опыт востребован, уникален, и его время ещё наступит. Будут копировать не детали, а принципы.
Для этого даже не нужно непременно упоминать имя Сталина. Достаточно просто решать те же задачи. Китай сейчас идёт этим путём. Создавая политический блок с Китаем против США, мы будет вынуждены в какой-то степени тоже это делать.
Оценили 14 человек
23 кармы