ФИРСОВО — БАРНАУЛЬСКИЕ МИКЕНЫ НАД ОБЬЮ

Привычная эпопея и тут же разом броская проза минувших дней — массовый выезд горожан за город для посадки и копки в поле картошки.

Для сегодняшней памяти это, пожалуй, уже забавный и полузабытый эпизод. А тогда это была более чем яркая составляющая нашей, нет, не скудной на радости жизни.

Помнится по этому поводу, заразившись от Херлуфа Битструпа, который был тогда у нас в стране чуть ли не национальным героем, я сделал изорепортаж о подобной поездке за город для «Вечернего Барнаула».

Во время этих вылазок за город, а к ним еще плюсовались и поездки на прополку ее, пришлось ее сажать во многих местах, там, где организациям, в которых ты работал, или работал кто-то из членов твоей семьи, давали участки земли под ее посадку.

Все уже места и не припомню. Где мы ее тогда только не сажали.

Назову только несколько из них, наиболее памятных.

Скажем, мы сажали картошку на месте, где был аэродром ДОСАФ, и где рядом с нашими загонками прыгали парашютисты, там, где теперь безбрежно и широко расплескался город морем новых кварталов с высотками.

Пару лет мы сажали картошку за Фирсово, еще в ту пору, когда и в помине не было разговору о строительстве моста в этом месте через Обь.

Вот о той поездке мой небольшой рассказ.

Место там было живописное, на мысу, выдававшемуся в сторону Барнаула над протоками Оби. Стена соснового бора вставала над ними, в перелеске рядом — поле, определенное под посадку картошки, рядом с полосой бора — дорога.

1983 год.

Картошка посажена, и те кто ее посадил, уже кучкуются около автобуса, в ожидании, когда остальные окончат работу, раскинув на траве снедь, что бы перекусить тут же на природе.

А я в это время, по своей неистребимой любопытности, тем более что я до этого в этих местах никогда не бывал, стал обследовать окрестности, прилегавшие к нашей картофельной делянке, располагавшейся ту неподалеку от дороги.

Неподалеку от нашей остановки мое внимание сразу же привлекла внимание песчаная, метра два на три, лишенная травянистого покрытия песчаная пролысина.

Что по давней практике моей служило верное приметой на наличие здесь можно обнаружить следы пребывания когда-то древнего человека.

Привычно, иду по прогалине, и носком сапога раскидываю туда-сюда в стороны песок. Место более чем знаковое, знаю по опыту прошлых лет — здесь, случится удача, можно найти обломки древней керамики.

И мои ожидания не обманули меня. Стоило мне отбросить носком сапога туда-сюда в сторону пару раз песок, и вот удача! — как мне тотчас же попалось несколько обломков керамики.

Я взял их в руки: в рамках моих познаний, они говорили мне о том, что это эпоха поздней бронзы и раннего железа.

Я прошел по песчаной проплешине еще пару раз туда-сюда, в надежде отыскать здесь еще что либо. Ну не костяк. И даже не целый горшок. Но хотя бы какой либо захудалый наконечник стрелы, деталь от конской сбруи, что нечасто, но приходилось мне встречать в других подобных местах.

Находок было, правда, не так много, с десяток сравнительно небольших осколков керамики, преимущественно обломки верхней части глиняных сосудов, на которых, однако, просматривался характерный и знакомый мне по другим местам подобных находок орнамент.

Повторяю, это было более чем не густо, но это уверенно и твердо говорило о том, что на этом месте находилась стоянка древних людей.

И я, снедаемый любопытством, в самое ближайшее время отправился со своими находками в университет, неоднократно слыша о том, что в нем находится сильная археологическая школа. Тем более что о находках в районе Фирсова я до этого ничего не слыхал. Явился на кафедру археологии, где меня провели к тогдашнему руководителю ее, симпатичному и обаятельному, я до сих пор помню широкую и неброскую на его лице улыбку, Юрию Федоровичу Кирюшину, ставшему впоследствии ректором университета.

— Что у вас? — спросил он меня

— Да вот… — выложил я ему на стол свой нехитрый улов. — Навар не велик, но вдруг это вас заинтересует.

— А где это вы нашли?

— Около Фирсово. — И даже, хоть по природе и не хвастун, попробовал перед ним похвастаться немного своей продвинутостью в этом вопросе. — Насколько мне представляется — это поздняя бронза, раннее железо…

— А почему так считаете?

Пришлось сделать небольшой экскурс в сторону моего увлечения археологией и историей и рассказать о тех местах, где я до этого раньше бывал.

— А не можете мне нарисовать план того, где вы это все нашли.

И пододвинул мне лист бумаги с ручкой.

Это мне, человеку всю жизнь рисовавшему, было сделать делом более чем пустяковым.

— Да, там пока мы, — еще раз рассмотрев мои находки, отвечал он мне, — ничего еще не находили. Спасибо. Мы туда непременно кого-либо пошлем.

С Юрия Федоровичем больше мы никогда не встречались. И история эта забылась.

Хоть по различным делам, пусть и не часто, я университете, по каким-то уже иным делам, я бывал не раз.

И вот в краевой газете «Алтайская правда» читаю обстоятельный материал о том, что на территории Фирсово, того самого Фирсово и окружающих ее полянах рядом с краевым центром и его новостройками на правом берегу открыт крупный исторический археологический объект, часто именуемый теперь, и не без основания, в научных кругах Сибири, «барнаульскими Микенами».

Статья более чем симпатичного мне человека Сергея Манскова, человека в краевом центре в творческой среде хорошо известно, а мне интересного еще тем, что он в «Литературной газете на Алтае» (на Алтае его усилиями было выпущено несколько номеров этого выпуска), поместил мой большой и знаковый рассказ. И были у меня тогда планы и еще с ним посотрудничать. Но век у таких выпусков сегодня чаще всего до обидного, не долог. А еще он бы очарован поэзией Николая Крюкова, мамонтовского поэта, поэта удивительно прозорливого и красивого, чье имя носит Мамонтовская центральная районная библиотека (на мой взгляд поэта российского масштаба), но даже в творческих кругах края малоизвестного. Книгу которого я ему подарил, а он потом в выпуске «Литературной газеты» поместил большую подборку его стихов с более чем ярким и полном неизбывного волнения, которое может быть только при большом открытии, предисловием.

Кстати мамонтовский район на таланты богат.

Согласно заметке этот археологический объект был открыт в 1983 году.

Не берусь судить стопроцентно о доле моей причастности к этому громкому и знаковому открытию, но допускаю мысль, что это сделали те люди, которые выполнили поручение Юрия Федоровича обследовать там этот район на предмет археологической значимости его после того памятного разговора с ним.

Думаю об этом и меня не то, что распирает какая-то там вселенская гордость при этом. Нет. Но тем не мене, все равно приятно сознавать, что я там, по тем местам, еще до открытия этого крупного и знакового исторического памятника ходил майским днем такого далекого теперь 1983 года.

Привожу наиболее значимые выдержки их этой статьи в газете от 6 ноября 2020 года (№208):

«АРИИ ИЗ ФИРСОВО»

Памятник «Фирсово-14» открыт В.Б. Бородаевым и А.Л. Кунгуровым в 1983 году. Расположен в окрестностях села Фирсово Первомайского района на правом коренном берегу реки Оби. Грунтовый могильник занимает оконечность мыса, вдающегося в обскую пойму

У большинства жителей краевой столицы название «Фирсово» связано с новыми современными домами в богатом коттеджном поселке. Но эта территория городских предместий несколько тысячелетий была местом существования разных этносов и культур, о чем говорят исследования археологов, которые уже почти 40 лет изучают это пространство.

Археология — одно из приоритетных направлений научно-образовательного центра «Алтай», объединившего ученых всех вузов региона. О «барнаульских Микенах» беседуем с заведующим Барнаульской лабораторией археологии и этнографии Южной Сибири Института археологии и этнографии СО РАН и Алтайского госуниверситета Дмитрием Папиным.

— С чего начались исследования?

— Первые научные изыскания здесь начал известный алтайский археолог Александр Борисович Шамшин в 1983 году. В XXI веке исследования возобновились с использованием новых методов, позволяющих осуществлять генетический анализ, реконструировать климат и систему питания, изучать глобальные миграционные потоки. Сейчас археологический памятник «Фирсово-14» — это пять тысяч квадратных метров, на которых обнаружено 400 захоронений от конца каменного века и до раннего средневековья.

— Мы с завидной регулярностью наблюдаем, как меняется ландшафт, Обь меняет русло. Три тысячи лет назад что было иным?

— Правобережье Оби, конечно, приходило-уходило, но в целом рельеф сформировался в конце ледниковой эпохи и оставался таким же вплоть до нашего времени, а вот климат в зависимости от эпохи был разным. В андроновскую он был суше. Интересно, что сегодня, раскапывая памятники этой культуры, мы иногда не можем дойти до дна раскопа — нам мешают грунтовые воды, которые за прошедшее время существенно поднялись. О растительном мире можно говорить по споро-пыльцевому анализу, и он был схож с сегодняшним. Изотопная геохимия, выполненная по образцам костей скелета, позволяет говорить о том, что пищевой рацион алтайских андроновцев был богат исключительно белковой пищей, то есть их диета была построена на продуктах скотоводства - молока, молочных продуктов, мяса. Зерновые культуры появляются только в конце андроновско- го времени - а земледелие это уже совершенно другой цивилизационный уклад.

— Большая часть могил «Фирсово-14» принадлежит андроновсной культуре, распространенной по большей части Сибири в XVIII - XIV венах до нашей эры. Кто они, андроновцы?

— Это большая группа родственных культур степной полосы бронзового века Евразии, которая пришла в лесостепной Алтай с территории Южного Приуралья и Центрального Казахстана во II тысячелетии до нашей эры. От местного населения они отличались высоким уровнем бронзовой металлургии, сложной социальной структурой общества, развитым скотоводством, основанным на разведении овец, быков, лошадей. Современные антропологические исследования позволяют говорить, что это были темноволосые смуглокожие европеоиды, по мнению многих ученых, именно андроновцы связаны с древними ариями, которые основали древнеиндийскую цивилизацию с ведической культурой. Есть мнения, что некоторая часть индийских и иранских эпосов («Махабхарата», «Веды», «Авеста») произошла из андроновских гимнов. Интересно, что пришедшие на Алтай скотоводы не были разведчиками или группой воинов, ушедших в набег, — в отличие от большинства переселенцев они пришли на территорию правобережья Оби готовой этнической группировкой (мужчины, женщины, дети).

— Кто их здесь ж дал?

— Здесь жили представители елунинской культуры раннего бронзового века, связанные происхождением с аборигенным населением Западной Сибири с эпохи неолита. Генетические исследования говорят о том, что скрещивание местного населения с переселенцами-скотоводами происходило редко, по сути, андроновцы вытеснили аборигенов.

— В Африке в это время уже стоят египетские пирамиды. В Европе зарождается великая греческая цивилизация. Уже и Троянская война случится через два-три века. Есть основания говорить о таком же сложном жизненном укладе на нашей территории?

— Параллели с Грецией вполне уместны. Греческие колесницы были основной боевой единицей Троянской войны, но впервые они появились в среде ранних андроновцев Южного Урала, на рубеже III и II тысячелетия до нашей эры. На наших памятниках не было обнаружено следов колесниц, но мы можем смело говорить об их использовании андроновцами Алтая, так как их синхронное существование подтверждают раскопки на сопредельных территориях Казахстана и петроглифические изображения Горного Алтая, Тывы и Монголии. Именно колесницы позволяли преодолевать большие расстояния и перевалы.

Средиземноморцы строили города, а андроновцы создавали деревянные жилища общим объемом до 200 квадратных метров, где под одной крышей находились и люди, и скот. Они не стали классическими кочевниками-номадами, а вели оседлое скотоводческое хозяйство. До сих пор мы не можем ответить на вопрос, как заготавливался корм в зимний период. У соседей в Горном Алтае летом травы было меньше, но зато зимой скот тебеневал — добывал траву из-под тонкого слоя снега. У нас по берегам Оби осадки были значительными — сугробы не раскопаешь.

— Искусные металлурги, создающие бронзовое оружие, оставили после себя предметы искусства?

— Раскопки «Фирсово-14» дают удивительные находки. Мир украшений связан в большей степени с женским миром: шейные украшения, украшения головного убора, кольца, серьги, бронзовая основа которых покрыта тончайшей золотой фольгой. К предметам искусства можно отнести и керамику. Сложный ковровый орнамент делил плоскодонный сосуд на три уровня, что позволяет предположить трехчастную структуру архаического мира. Сеточки сменяются горизонтальными линиями, с ними чередуется сложный геометрический орнамент в виде ломаной линии. Возникает солярный символ перевернутой свастики. Наличие плоского дна говорит о возможности ставить сосуды на специальные приспособления (столы, полки, мебель). Предшественники изготавливали керамику с яйцевидным дном и просто вкапывали в почву.

— Основным материалом для исследования, как правило, являются погребения. На вашем памятнике андроновских могил более 200. Накую информацию дают захоронения?

— В погребении чаще всего мы встречаем одиночное или парное захоронение (мужчины и женщины) — два скелета, лежащих в позе адорации (поклонения) на боку с согнутыми коленями и руками у черепа. Могилы ориентированы на запад или юго-запад, что, вероятно, связано с божеством смерти, находящимся по направлению к закату. В голове устанавливается керамический сосуд. А дальше уже фактор археологической удачи. Иногда вещи, сопровождающие умершего, дают возможность серьезных открытий.

— Дмитрий Валентинович, вы всю жизнь занимаетесь археологией. Каждый год вскрываете чужие могилы, тревожите души умерших. Не страшно?

— Души умерших давно отошли в иной мир. Нам остались предметы материальной культуры. Никаких сомнений по этому поводу нет. Все ведь ради науки. Жители коттеджных поселков в районе Фирсово не ощущают же присутствия духов этого огромного некрополя, а ведь многие дома стоят практически на могилах.

— Можно ли считать андроновцев предками нынешних барнаульцев? Жители Фирсовой Слободы генетически принадлежат к древним обитателям этой территории?

— Группа, которой принадлежали эти люди бронзового века, в древности была распространена в Центральном Казахстане, сейчас присутствует у современного населения в Центральной и Восточной Европе, Средней и Южной Азии и отдельных групп населения Индии. До 47% жителей России являются носителями этой так называемой гаплогруппы (гаплогруппа — группа генетически схожих гаплотипов, имеющая повторы в хромосоме и общего предка. Его мутация унаследована всеми потомками), но в столицу Алтая она пришла вместе с переселенцами, которые шли к нам из европейских регионов.

Владимир Бровкин

Интервьюировал Сергей Мансков