Кто в Америке хозяин

«От самых наивных людей нашего времени – российских либералов – можно услышать, что надо же, в США не побоялись заблокировать в соцсетях самого могущественного чиновника – целого президента; вот и нам бы в России такое. Но дело в том, что в западном мире — и, особенно, в англосаксонском мире — строителем государства является корпоративный капитал, ведущий свое происхождение от (рабо)торгово-пиратских сообществ Нового времени. Это люди и кланы, которых никто не выбирал. Они и являются источником власти, тотальной и диктаторской. Корпоративный капитал строит и базовую часть государственного аппарата (глубинное государство), и надстроечную его часть, для формирования которой используются выборные спектакли. Для успеха этих мероприятий иногда достаточно контроля над основными информационными источниками и вливания денег в политическую рекламу, а иногда – как на последних американских выборах — нужны совершенно наглые манипуляции вроде досрочного стомиллионного «голосования по почте».» Александр Тюрин.

«Еще одно наивное представление, разделяемое, увы, не только либералами, что капитал, разделенный на отдельных капиталистов, якобы находится в постоянной конкуренции друг с другом; и ради того, чтобы заработать грошик, готов продать веревку, на которой его повесят. Но корпоративный капитал и начинался-то с дружных сообществ, где дельцы Лондонского Сити, корона, аристократы и парни с грязными пальцами, у которых под ногтями запеклась чужая кровь, прекрасно договаривались о крупных долгосрочных инвестиционных мероприятиях. Вроде рейда «Золотой лани» Френсиса Дрейка, будущего сэра, чья добыча стала основой для стабильного золотого фунта на последующие триста лет, или создания Ост-Индской или Вест-Индской компаний, позволявших разграблять целые континенты. Целью капитала является вовсе не свободная конкуренция, снижающая норму прибыли, а монополия или олигополия, позволяющая контролировать ресурсы и рынки, рабочую силу и потребителей на большей части планеты. Осуществляемая, естественно, не с помощью свободной конкуренции, а с помощью совместной диктатуры и государственного аппарата насилия. В свое время 1% населения в той же Англии заставил работать на себя минимум 90% населения (огораживания, сгон с земли общинников и мелких собственников, кровавое законодательство против экспроприированных, кнут и виселица), а потом и добрую половину земного шара (колонии и полуколонии), превращая полезных туземцев в тягловый скот, а бесполезных туземцев, истребляя как вредных животных. Так что нынешняя ситуация, когда высокотехнологичные информационные компании консолидированно вымарывают из информационной среды Донни Трампа и десятки тысяч его сторонников, интересна только тем, а в чем истинная цель такой акции?

Ну да, нынешнее время – это конец длинного цикла накопления капитала и период смены технологических укладов. Трамп пытался вернуть часть глобализованного финансового капитала в сферу домашнего промышленного производства, и таким путем решить вопрос избытка капитала. В некоторых секторах это определенно приведет к снижению нормы прибыли. А в некоторых — как, например, в истории с принуждением тайваньской фирмы-монополиста TSMC переместить в США производство передовых 5-нм чипов – приведет, как раз, к получению на территории США инновационной ренты. Так что основная проблема не в этом.

Антитрамповская истерия, как и любая масштабная истерия в англосаксонских странах на протяжении всей их истории – это начало войны. Так начинались у них все крупные войны. Как вспоминал В. Кобден, одним из немногих сторонников мирного урегулирования англо-русского конфликта перед началом Крымской войны, выступать тогда перед публикой на митинге было все равно, что перед «сворой бешеных псов». Истерия канализируется на внешнего врага и мы видим, как в последние 7 лет в западной информационной среде вполне успешно демонизируется и закошмаривается Россия. Истерия направляется и на внутреннего врага, который якобы является агентом внешнего врага. Трамп не кто иной, как агент Путина. Его сторонники – агенты Путина или люди, сбитые с истинного пути агентами Путина. Трамп разрушает светлый образ «американской демократии» ради злых русских. Мадам Пелоси в своем последнем обличении Трампа в одном абзаце шесть раз упомянула Путина.

Да, у России есть «Кинжалы», «Авангарды» и «Цирконы», но англосаксонская элита не собирается вести ядерную войну (как и в период Холодной войны). Она всегда демонстрировала замечательное жизнелюбие и погибать не намерена. Эта война будет вестись, в первую очередь, информационно-диверсионными средствами, с привлечением финансовых инструментов, с вовлечением пятой колонны в самой России – трусливого и компрадорского либерального клана в среде российского высшего чиновничества и крупного бизнеса. И закончится она только тогда, когда в России к власти придут сотрудники западных антироссийских структур вроде берлинского пациента и начнется распад российской государственности. Или же, когда Россия покажет, что способна мобилизовываться, как в финансово-экономической сфере, так и в сфере информационно-идеологической, и англосаксонские элиты поймут, что этот орешек им не по зубам и от их атак российский враг становится только сильнее.»

«Технокопы» против Трампа: как IT-компании стали крупными политическими игроками. Иван Бегтин, журнал Forbes

«Среди новых терминов 2021 года уже можно отметить tech cops («технокопы») и digital pariahs («цифровые парии»). Первые — это крупнейшие технологические монополии, выступающие в роли цензоров не только своих экосистем, но и всех экосистем, которые от них зависят. Вторые — это любые несогласные с их политикой, не укладывающиеся в рамки общепринятого и легализованного общественного мнения.

Сейчас все обсуждают заблокированного практически во всех соцсетях Дональда Трампа и превращение в цифрового парию соцсети Parler, куда переходили многие сторонники уходящего президента США. Подобные истории, пусть и не такого масштаба, уже случались, и дальше их будет только больше. Есть как минимум три подхода к оценке происходящего, каждый из которых может быть верным. Новая цифровая цензура

Сетевая цензура — это не новое явление. Она существовала и существует много лет и в разных странах. Авторитарные правительства блокируют нежелательный им контент, а в развитых странах цензуру оправдывают необходимостью защиты авторских прав, борьбой с религиозным экстремизмом и терроризмом, мошенниками и хакерами и множеством других причин. Однако долгое время аполитичность была неотъемлемой характеристикой сферы IT. Социальные сети хотя и использовались для пропаганды тех или иных политических взглядов (а в демократических странах и непосредственно в ходе политической борьбы), но до последнего времени они не выступали в роли жестких политических цензоров.

Блокировку аккаунтов Трампа и отключение социальной сети Parler от цифровой инфраструктуры можно назвать цифровой цензурой. Отключив мобильные приложения Parler от экосистем Google и Apple, изгнав Parler с хостинга Amazon, разделегировав домен сети, компании, владеющие сетевой и информационной инфраструктурой, выступили в роли технологической полиции. Отчасти это происходит под давлением общественного мнения, но в то же время выглядит как демонстрация власти и как месть Дональду Трампу за начатые при нем антимонопольные расследования против крупнейших цифровых корпораций. Так же как и политики-популисты, цифровые корпорации черпают свою силу в общественном мнении и демонстрируют свое превосходство над традиционными институтами власти.

Однако цензура остается цензурой, как бы красиво она ни была подана. На это обращают внимание правозащитные организации США, такие как Electronic Frontier Foundation (Фонд электронных рубежей). Проблема с цензурой в коммерческих компаниях в том, что она безальтернативна, нет апелляционных судов, процедур обжалования и иных способов решения споров, кроме как закрепленных в пользовательском соглашении. По сути пользователь (он же гражданин и избиратель) остается один на один с силами, которым он не может противостоять.

Но есть и другой взгляд на происходящее.

Новое цифровое содружество

Если в таких странах, как Россия и Китай, регулирование интернета — прерогатива государства, то в США мы видим более сложный процесс саморегулирования и самоорганизации больших технологических компаний. И так же как граждане имеют право защищать свои права или ценности всеми законными способами, так и технологические компании могут защищать свои принципы так же законными способами, предусмотренными изначально в условиях использования их платформ.

Стоит обратить внимание на то, что против Дональда Трампа и Parler объединились конкурирующие между собой компании. Объединились в короткие сроки и с одинаковой идеологической основой — нет призывам к насилию на их платформах.

В ситуациях, когда государство и иные институты общества заведомо не способны к быстрой и критически важной реакции, возникают новые социальные институты, одним из которых является и это содружество технологических компаний. Вошедшие в него игроки, безусловно, заинтересованы в сохранении своей прибыли, места на рынке и возможности продолжать извлекать выгоду от каждого участника экосистемы — пользователя или поставщика услуг. Именно этот интерес, а не политические цели в процессе борьбы за власть, делает их честнее «классической политики».

Вполне возможно, что именно сейчас мы наблюдаем окончательное формирование нового общественного института мирового уровня, обеспечивающего защиту ценностей не просто по законам страны происхождения компании, но в соответствии с принципами, распространяемыми на весь мир.

Наконец, можно посмотреть на ситуацию и глазами прагматика.

Защита коммерческих интересов

За время президентства Дональда Трампа крупные технологические компании столкнулись с беспрецедентным антимонопольным давлением на них со стороны законодателей, Белого дома и иных государственных органов. При этом и выручка Apple, Google (Alphabet), Amazon, Facebook за эти годы выросла в разы. Например, выручка Apple за 12 месяцев на 26 сентября 2020 года составила более $274 млрд, что больше доходов бюджета Мексики за 2020 год ($254 млрд). Доходы и капитализация, сопоставимые с бюджетами крупных стран, делают эти компании не только крупнейшими лоббистами в США, но и влиятельными международными игроками, защищающими свои интересы и активы.

Для акционеров таких компаний критически важно сохранять их операционную структуру, инфраструктуру, рост доходности акций и выплаты дивидендов. С этой точки зрения блокировку Дональда Трампа и социальной сети Parler можно объяснить ставкой на победителя, нового президента США Джо Байдена, как гаранта сохранения их интересов как минимум на ближайшие несколько лет. По сути, это масштабная лоббистская операция, которая должна дать техкомпаниям передышку, за время которой они могут так нарастить свое влияние, что давление государства на них просто потеряет всякий смысл. ***

Лично я считаю, что любая цензура имеет долгосрочные негативные последствия для общества. Превращая в маргиналов большие группы граждан, цензоры не заставят их переменить свое мнение, зато могут ожесточить. В этой ситуации роль компаний из числа Big Tech трудно переоценить, ведь они стали очень сильными политическими игроками. Поэтому, чтобы ими ни двигало — желание продвигать в обществе те или иные ценности или просто собственные коммерческие интересы, — технологическим гигантам стоит задуматься о политических последствиях своих действий.

Валентин Катасонов. Кто в Америке хозяин

У всех на слуху имена гигантов американской IT-индустрии: Microsoft, Apple, Amazon, Facebook, Google, Alphabet. Они являются гигантами Силиконовой долины (Silicon Valley), штаб-квартиры этих корпораций размещаются в штате Калифорния, на берегу залива Сан-Франциско. Их ещё называют «большой пятёркой» американского IT-бизнеса (Google в 2015 году был реорганизован и вошёл в качестве дочерней компании в международный холдинг Alphabet, поэтому Google и Alphabet – фактически одна корпорация).

Эти компании занимают верхние строчки рейтингов мирового бизнеса. Несмотря на вирусно-экономический кризис, рыночная капитализация Microsoft, Apple и Amazon продолжает держаться на уровне выше 1 триллиона долларов у каждой компании. У нескольких других американских IT-гигантов – в диапазоне от полутриллиона до триллиона долларов. Для сравнения: у крупнейшего банка Уолл-стрит JPMorgan Chase рыночная капитализация не дотягивает до 300 млрд. долл., капитализация крупнейшей нефтяной компании США Exxon Mobil Corporation составляет 186 млрд. долл.

«Большая пятёрка» IT-компаний оказывает сильное влияние на всю американскую экономику. От финансовых показателей и биржевых котировок корпораций Силиконовой долины зависят общие биржевые индексы Америки, которые в свою очередь ощутимо влияют на ожидания участников рынка и принимаемые ими решения.

Однако разговор сейчас пойдёт о воздействии IT-компаний не на экономическую жизнь, а на общественное мнение и политику. А оно несравненно сильнее, чем даже воздействие на экономику. Формально компании «большой пятёрки» и примыкающие к ним другие гиганты Силиконовой долины занимаются решением научно-технических проблем в сфере информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) и практическим внедрением этих технологий в жизнь. Они разрабатывают программное обеспечение (software), компьютерную технику (hardware), обеспечивающие интернет-коммуникации, средства мобильной связи и т. п. Однако они уже давно вышли за рамки этого привычного набора разработок, перенеся центр внимания на эффективное использование ИКТ сначала в США, а затем и за их пределами. Это включает создание социальных сетей, поисковых систем, хранилищ больших массивов информации (big data), различных сервисов для пользователей Интернета и социальных сетей (видео, игры, реклама, интернет торговля и др.) и т. д.

Далее IT-компании Силиконовой долины, получив прямой доступ к миллионам и даже миллиардам людей, начинают сами заниматься бизнесом: рекламой, продажей имеющейся у них информации, её сбором по специальным заказам. А заказы на сбор и запросы на уже собранную информацию стали поступать не только от бизнес-структур, но и от правоохранительных органов и спецслужб США. И здесь бизнес в его привычном понимании кончается. Втянувшись в эту деятельность, IT-гиганты Силиконовой долины пошли ещё дальше. Они стали обслуживать не только американские (а отчасти и иностранные) спецслужбы, но и политиков. Особый интерес политиков к IT-гигантам появился тогда, когда те фактически поставили под свой полный контроль Интернет и социальные сети во всём мире (за исключением стран, которые ограничили такой контроль). Возможности у политиков, сумевших поставить IT-гиганты себе на службу, поистине безграничны: воздействуя на пользователей Интернета и социальных сетей, можно провоцировать «цветные революции», добиваться нужных результатов на выборах, организовывать массовые беспорядки, дискредитировать неугодных политиков и общественных деятелей.

Руководители IT-гигантов постоянно твердят, что они вне политики. Что лишь в крайних случаях они блокируют информацию, появляющуюся в Интернете и социальных сетях. На самом деле эти заверения в политической бесстрастности лживы. IT-гиганты имеют самые тесные связи с Демократической партией США. А демократы не скрывают, чего они добиваются: дальнейшей либерализации американского общества (включая полную свободу сексуальных извращений и проч.), ухода государства из экономики, снятия всех ограничений на иммиграцию, продолжения мультикультурного проекта, насаждения способов цифровой идентификации людей.

Я отнюдь не идеализирую президента США Дональда Трампа. Однако по многим пунктам его позиция была противоположна позиции ультралибералов. И чтобы ослабить уходящего президента, исключить возможность его победы на выборах в ноябре, противники Трампа используют все средства. Важнейшую роль в этом играют компании IT-индустрии Силиконовой долины, также работающие на глубинное государство.

Силиконовая долина сегодня – не только и не столько географическое понятие, сколько американская индустрия информационно-компьютерных технологий. Здесь в разные времена были учреждены штаб-квартиры таких IT-компаний, как Oracle, Hewlett-Packard, Xerox, Yahoo!, Intel, eBay, Cisco, Adobe, AMD (Advanced Micro Devices, Inc.) и других.

Не приходится говорить о том, что IT-гиганты Силиконовой долины держат в своих руках тысячи компаний, производящих разные электронные устройства и средства связи по всему миру. Они стали монополистами в поставках программного обеспечения (ПО) и операционных систем для смартфонов, планшетов, игровых приставок, ноутбуков, электронных книг и т.п. Так, корпорации Apple и Google поставляют iOS, Android и некоторые другие операционные системы для американских и зарубежных компаний, производящих 99% всех смартфонов в мире. Аналитическая компания Pew Research Center опубликовала статистику популярности смартфонов в мире. Благодаря этому стало известно, что 59% опрошенных взрослых в мире пользуются смартфонами. Это примерно 4,3 млрд людей (31% пользуется простыми мобильными телефонами, у 8% нет ни того ни другого). Получается, что большая часть взрослого населения планеты сегодня зависит от мобильных телефонов, которые нельзя произвести без участия гигантов Силиконовой долины – Apple и Google.

Я уже писал, что «большая пятёрка» Силиконовой долины и ещё несколько крупных по любым меркам IT-компаний определяют в значительной степени состояние всей американской экономики. Они давно уже главным направлением своего бизнеса сделали использование новых информационно-коммуникационных технологий для продвижения «правильной» информации и уничтожения «неправильной», для привлечения в социальные сети сотен миллионов людей во всех уголках планеты. Эти американские IT-компании являются самыми активными строителями «дивного нового мира» – нового мирового порядка, в котором будут уничтожены государства, завершена деиндустриализация и резко сокращена численность населения планеты, остатки которого будут помещены в электронный концлагерь.

Силиконовая долина действует по команде глубинного государства, или Большого Брата, пользуясь терминологией романа Джорджа Оруэлла «1984». Два основных инструмента Большого Брата – взаимодействующие между собой американские спецслужбы и IT-компании.

Бросается в глаза, что все компании, входящие в «большую пятёрку», молодые. Самой старшей из них, Microsoft, в текущем году исполняется 45 лет, а самой молодой – Facebook – всего 16 лет. Как стартапам удалось совершить такой стремительный взлёт и занять в рейтингах мирового бизнеса все верхние строчки? Ответ очень прост: 1 процент успеха принадлежит Цукербергу, Брину, Джобсу и другим энтузиастам стартапов Силиконовой долины, а 99 процентов – невидимым покровителям этих энтузиастов, которые одновременно выступают спонсорами, наставниками и заказчиками компаний Силиконовой долины. Это АНБ, ЦРУ, ФБР и другие американские спецслужбы. Кроме того (но в меньшей степени), некоторые подразделения Пентагона и ряд крупных институциональных инвесторов. По большому счёту названные структуры представляют глубинное государство, действующее в недрах официальной Америки и преследующее цель полного захвата власти в США и во всём мире.

О том, как американские спецслужбы выводили на мировую орбиту гениев информационных технологий и как они сегодня используют компании Силиконовой долины в своих целях, можно рассказывать долго. В качестве примера приведу интересное расследование «Как ЦРУ создало Гугл. Внутри секретной сети, стоящей за массовым наблюдением, бесконечной войной, и Скайнет» (How the CIA made Google. Inside the secret network behind mass surveillance, endless war, and Skynet), которое увидело свет в январе 2015 года. Расследование было проведено в рамках проекта Insurge Intelligence, объединяющего энтузиастов расследований наиболее тайных вопросов современной политики. Автор – Нафиз Ахмед (Nafeez Ahmed), британский журналист. Он доказывает, что Google является проектом ЦРУ и других ведомств американского разведсообщества. Причастен был к созданию Google и Пентагон. Вскоре Google стал важным инструментом американских спецслужб в решении задачи обеспечения мирового господства путём контроля над информацией. Google, по данным Ахмеда, лишь один из стартапов такого рода, инициированных ЦРУ и АНБ.

О связях «большой пятёрки» с американскими спецслужбами было немало сказано и Эдвардом Сноуденом. В своей новой книге «Постоянная запись» (Permanent Record) Сноуден высказывает мысль, что сегодня наибольшую опасность для граждан представляет уже не столько АНБ, сколько такие корпорации, как Facebook и Google, установившие слежение чуть ли не в режиме online за каждым человеком.

«Большая пятёрка» осуществляет монопольный контроль над информацией в США, фактически противопоставляя себя государству. Антимонопольные службы и правоохранительные ведомства США потакали созданию информационной супермонополии. Видимо, не без вмешательства президента Трампа конгресс США (подкомитет по антимонопольному регулированию) провёл 29 июля слушания по вопросу нарушения антимонопольного законодательства американскими IT-компаниями. На слушания были приглашены главы Apple, Facebook, Google и Amazon, которые дали показания в конгрессе. Тима Кука, Марка Цукерберга Сундара Пичаи и Джеффа Безоса подозревают в зачистке рынка от конкурентов. На слушаниях выплыли некоторые пикантные детали, свидетельствующие о том, что зачистка проводилась под прикрытием очень влиятельных покровителей.

Тот же Facebook растёт как на дрожжах, приобретая без разбору все конкурентоспособные стартапы и все сервисы, которые Марк Цукерберг считает угрозой для своей корпорации. Например, Instagram и WhatsApp. И возникает вопрос: откуда у Цукерберга и других «креативных ребят» из Силиконовой долины деньги, которые они не считают? Из каких источников осуществляется денежная накачка IT-гигантов?

Здесь мы переходим к вопросу о спонсорах Силиконовой долины, которых в отчётности компаний именуют «институциональными инвесторами». Знакомство с финансовой отчётностью «большой пятёрки» показывает, что в каждой из компаний – одни и те же институциональные инвесторы. Это действительно супермонополия. Вот, например, финансовый холдинг Vanguard Group, Inc. Его доля участия в акционерном капитале «большой пятёрки» следующая (%): Amazon – 5,27; Microsoft – 6,80; Apple – 6,43; Facebook – 7,85; Alphabet – 15,48.

А вот инвестиционные фонды финансового холдинга Black Rock (%): Amazon – 3,29; Microsoft – 4,17; Apple – 5,14; Facebook – 6,62; Alphabet – 20,93. Не буду дальше утомлять читателя цифрами. Отмечу, что во всех пяти корпорациях присутствуют такие инвестиционные фонды и финансовые холдинги, как Fidelity Investments (FMR LLC), State Street, Price (T.Rowe) Associates Inc., Capital Research Global Investors, Capital International Investors, Capital World Investors. Активы этих гигантов измеряются сотнями миллиардов и триллионами долларов. Плюс к этому в их трастовом управлении находятся ещё активы во многие триллионы долларов. Эти холдинги присутствуют в капитале всех банков Уолл-стрит и в совокупности имеют контрольные пакеты акций. Их можно считать главными акционерами Федеральной резервной системы США. Они и контролируют печатный станок ФРС. Это ответ на вопрос, почему IT-гиганты Силиконовой долины никогда не испытывают проблем с деньгами.

В предыдущей статье о «большой пятёрке» американских IT-компаний (Microsoft, Apple, Amazon, Facebook, Alphabet) я отметил, что во всех этих гигантах американского бизнеса (я назвал его бизнесом Силиконовой долины) присутствуют одни и те же акционеры. Это такие институциональные инвесторы, как Vanguard Group, Inc., Black Rock, Fidelity Investments (FMR LLC), State Street, Price (T.Rowe) Associates Inc., Capital Research Global Investors, Capital International Investors, Capital World Investors и некоторые другие. Всего не более 10-12 инвесторов. Если суммировать их пакеты акций в каждой из компаний «большой пятёрки», то получается процентов 20-25. А кое-где и больше. Например, в Alphabet, по моим оценкам, только на двух институциональных инвесторов (Black Rock и Vanguard Group) приходится 36,4% акционерного капитала. Такой доли вполне достаточно, чтобы держать под эффективным контролем названные корпорации Силиконовой долины.

Среди перечисленных институциональных инвесторов (10-12) особенно выделаются четыре: Vanguard Group, Inc., Black Rock, Fidelity Investments (FMR LLC), State Street. Эти гигантские инвестиционные фонды и финансовые холдинги («большая четвёрка») присутствуют в акционерных капиталах многих стратегически важнейших компаний и банков.

Так, в Bank of America доли участия «большой четвёрки» на конец 2014 года были следующими (%): Vanguard Group, Inc. – 5,13; State Street – 4,55; Fidelity – 3,67; Black Rock – 2,63. В JP Morgan (%): Vanguard Group, Inc. – 5,46; State Street – 4,61; Fidelity – 2,85; Black Rock – 2,64. Примерно такая же картина в банках City Group, Wells Fargo, Goldman Sachs, Morgan Stanley. Присутствие «четвёрки» в капиталах банков Уолл-стрит на самом деле выше, если посчитать «дочек» и «внучек» указанных институциональных инвесторов и учесть перекрестное участие банков Уолл-стрит в капиталах. Значительное распыление акционерного капитала среди мелких акционеров обеспечивает эффективный контроль при совокупной доле в капитале в 15-25%.

В своей книге «Финансовый капитал XXI века: вершина мировой пирамиды» я писал, что банки Уолл-стрит контролируются указанными четырьмя институциональными инвесторами. Они и являются теми, кого я называю хозяевами денег – главными акционерами Федеральной резервной системы США.

Если о банках Уолл-стрит многое известно, они на виду, то финансовые холдинги «большой четвёрки» находятся в тени. Судя по всему, они предпочитают мирное сосуществование на основе каких-то договорённостей типа картельного соглашения. Взаимные трения ослабляются за счёт активной экспансии на разных рынках и в разных отраслях. Американская IT-индустрия – стратегическое направление экспансии «большой четвёрки» с конца ХХ века. IT-индустрия нужна тем, кто стоит за «большой четвёркой» и стремится утвердить свою власть над миром.

Гиганты «большой четвёрки» обычно ранжируются по такому показателю, как величина активов, находящихся в управлении инвестиционного фонда; эти активы измеряются триллионами долларов. Собственные (балансовые) активы фондов в разы, в десятки раз меньше, чем те, которые переданы клиентами фондам в управление.

В 2015 году активы под управлением составляли (трлн. долл.): Black Rock – 4,65; Vanguard – 3,40; State Street – 2,25; Fidelity – 2,04. Первое место в мире по показателю величины активов, находящихся под управлением, занимал Black Rock.

В то время (2015) общая величина активов, находившихся под управлением всех инвестиционных фондов в мире, оценивалась в 76,7 трлн. долл. Получается, что доля Black Rock в общемировом показателе составляла около 6%, а доля всех четырех фондов – более 16%. В январе 2020 года показатель величины активов под управлением у этих фондов достиг (трлн. долл.): Black Rock – 7,91; Vanguard – 6,41; State Street – 3,10; Fidelity – 2,40. Совокупная величина активов под управлением у четырёх фондов за период 2015-2020 гг. увеличилась с 12,34 до 19,82 трлн. долл., т. е. в 1,6 раза.

Собственный капитал фондов не столь громаден. Так, у Black Rock собственный капитал в начале сего года составил 41 млрд. долл., а балансовые активы – 311 млрд. долл. Общий объём активов в управлении фонда превысил собственный капитал Black Rock в 193 раза! Вот такой невероятный финансовый рычаг! У других фондов «большой четвёрки» примерно такие же пропорции.

Бумаги Black Rock и State Street торгуются на фондовом рынке. Капитализация Black Rock в конце I квартала сего года составила 177 млрд. долл., а State Street – 25,3 млрд. долл. Примечательно, что State Street не считается инвестиционным фондом, а имеет статус банка и является членом ФРС США. State Street известен ещё тем, что это гигантское депозитарное учреждение (учёт прав на ценные бумаги и хранение бумаг на специальных счетах). В конце прошлого года размер депозитарных активов State Street составил 34,36 трлн. долл. По этому показателю State Street занимает второе место после специализирующегося на депозитарных услугах The Bank of New York Mellon.

Что касается Vanguard и Fidelity, то это закрытые фонды. Акций на свободный рынок они не выпускают; показатель рыночной капитализации для них не рассчитывается.

Самым старым из «большой четвёрки» институтом является State Street – он был учрежден в 1792 году, пройдя за два с лишним столетия множество реорганизаций. Фонд Fidelity был учреждён в 1946 году, Vanguard – в 1975 году, а Black Rock – совсем недавно, в 1988 году. За какие-то два десятилетия Black Rock стал крупнейшим инвестиционным фондом в мире по объёмам активов, находящихся под управлением.

Все четыре фонда имеют очень разветвлённые структуры, состоящие из отделений, филиалов, дочерних и внучатых компаний, разбросанных по десяткам стран. Так, Black Rock имеет 22 инвестиционных центра, 70 офисов в 30 странах и клиентов в 100 странах. У Black Rock имеется одиннадцать дочерних структур. При этом у двух «дочек» активы под управлением превышают 1 триллион долларов: BlackRock Institutional Trust Company, N.A. (1,85 трлн. долл.) и BlackRock Fund Advisors (1,10 трлн. долл.). У Black Rock около 10 млн индивидуальных клиентов и 5000 институциональных клиентов.

Vanguard Group также организована как финансовый холдинг: под материнской компанией находится около трёх десятков инвестиционных фондов и компаний. Вот наиболее крупные: Vanguard Total Stock Market Index Fund; Vanguard 500 Index Fund Investor Share; Vanguard Total International Stock Index Fund; Vanguard Total Bond Market Index Fund. Имеются дочерние структуры в других странах: Vanguard Investments UK, Limited (Великобритания); Vanguard Investments Australia Limited (Австралия); Vanguard Investments Canada Inc. (Канада); Vanguard Investments Switzerland GmbH (Швейцария).

Примерно так же устроены State Street и Fidelity. У State Street насчитывается около пятидесяти дочерних структур, причём более половины действуют за пределами США – в Великобритании, Ирландии, Канаде, Австралии, странах континентальной Европы, Японии, Гонконге, Сингапуре. У Fidelity под управлением компании находится 484 взаимных фондов: фондов акций – 369; фондов облигаций – 58; фондов высоких доходов (High Income Funds) – 23; фондов денежного рынка – 34. У Fidelity более 20 млн индивидуальных клиентов и 3500 институциональных клиентов. Самый крупный клиент – Affiliated & External Mutual Fund (Sub-Advised Funds), активы которого оцениваются в полтора триллиона долларов.

А теперь об инвестиционных приоритетах «большой четвёрки» в разрезе отраслей и секторов экономики. На первом месте у них – инвестиции в IT-индустрию. Так, у State Street первые четыре места по объёмам инвестиций принадлежали следующим компаниям (на конец 2018 года, стоимость приобретённых акций, млрд. долл.): Mirosoft – 39,2; Apple – 38,1; Amazon – 30,0; Alphabet – 27,4. Акции Facebook в портфеле State Street занимали девятое место (16,7 млрд. долл.).

На втором месте после IT-индустрии по объёмам акций находятся банки Уолл-стрит (млрд. долл.): JPMorgan Chase – 17,1; Bank of America – 11,8; Wells Fargo – 8,7; Citigroup – 7,3; Morgan Stanley – 6,2. Далее следуют компании нефтяной промышленности, военно-промышленного комплекса и фармацевтической промышленности. State Street из «большой четвёрки» является наиболее прозрачной организацией. По другим членам «большой четвёрки» определить отраслевые приоритеты инвестиций затруднительно.

Наиболее интересным (и наиболее туманным!) является вопрос о собственниках: кому принадлежат инвестиционные фонды? Обычно акцентируется внимание на руководителях «большой четвёрки», которые одновременно являются акционерами управляемых компаний. Например, председателем правления и президентом Black Rock является Лоренс Финк (Laurence D. Fink), один из основателей холдинга. Его доля в акционерном капитале составляет 0,7%.

Вот данные о собственниках по Black Rock по состоянию на 7 августа 2020 года (доля в общем акционерном капитале, %): PNC Bank – 22,04; The Vanguard Group, Inc. – 5,62; BlackRock Fund Advisors – 3,97; Capital Research and Management Company, Inc. – 3,95; SSgA Funds Management, Inc. – 3,23; Wellington Management Co. LLP – 3,08. У других акционеров доли 2% и меньше. Крупнейший институциональный акционер – PNC Bank – входит в десятку ведущих американских банков; активы на конец 2019 года – около 300 млрд. долл. Когда мы начинаем изучать, кто владеет PNC Bank, то выясняется, что среди пяти наиболее крупных институциональных инвесторов три представляют «большую четвёрку»: Vanguard, State Street и BlackRock Institutional Trust Company (BRITC). Последняя из названных компаний относится к империи Black Rock, это одно из её структурных подразделений. Многие другие акционеры Black Rock также относятся к «большой четвёрке», выступая дочерними или внучатыми структурами финансовых холдингов. Одним из крупных акционеров Black Rock является BlackRock Fund Advisors – «дочка» головной компании. Такая схема кругового участия в капитале характерна и для других финансовых холдингов «большой четвёрки».

Крайне запутана картина по Vanguard. В отчётности этого холдинга сообщается, что его акционерами являются клиенты компании. И никакой конкретики. Клиентов у Vanguard тысячи и тысячи. Более подробная информация предоставляется только по специальному запросу. Вот что писал по поводу информационной закрытости Vanguard один российский эксперт: «Кому принадлежит Vanguard узнать практически невозможно, хотя вроде бы вся документация такого рода на западе открыта. Официально Vanguard принадлежит управляемым им фондам и, соответственно, – инвесторам в этих фондах. Имя одного из этих инвесторов, далеко не главного, Джон Бреннан – директор ЦРУ (занимал этот пост в 2013-2017 гг. – В.К.)».

Крайне таинственная картина складывается вокруг Fidelity (FMR). Фонд был основан в 1946 году Эдвардом Джонсом вторым (Edward C. Johnson II). По крайней мере, в первые годы существования фонда им владели его основатель Эдвард Джонсон и члены его семьи. Затем часть капитала компании перешла в руки сотрудников. Если верить зарубежным источникам, то сегодня члены семейства Джонсонов напрямую или же через систему трастов контролируют 49% голосующих акций компании. В настоящее время бразды правления взяла в свои руки внучка Эдварда Джонсона II Абигель (Abigail Johnson), заняв позиции президента и исполнительного директора. О семействе Джонсонов известно крайне мало. Лишь иногда СМИ напоминают об Абигель Джонсон, включая её в топ-10 самых влиятельных женщин планеты.

Originally posted by schegloff at Фининтерн

Много лет назад я посчитал, кто владеет крупнейшими компаниями мира, и выложил результаты здесь, после чего получил свое в комментариях. Потом аналогичные расчеты провели какие-то швейцарские физики (если не путаю), затем результаты (мир принадлежит в конечном счете нескольким крупным инвестфондам, нахощимся в перекрестном владении друг у друга — то есть категорией «собственность» устройство мира вообще не описывается) стали общеизвестными. И вот сегодня я обнаружил ссылочку на этот научный результат в популярной книге:

«По словам Чи, «Фабрика» была вдохновлена недавней научной работой, в которой доказывалось, что 737 организаций влияют на 80 % мировой экономики. Большинство из них были огромными международными корпорациями, такими как General Electric, Procter & Gamble, Sony, Verizon, Nike, Keurig и Wells Fargo (и Google, который Чи по какой-то причине не упомянул). «Если вы хотите изменить мир, — сказал Чи, — в первую очередь надо изменить образ мыслей лидеров этих компаний». Это и была тайная революционная миссия «Фабрики».

То, что описывал Чи, не было рядовым мастер-классом по лидерству. Как и радушной вечеринкой владельцев бизнес-джетов вроде конференций в Давосе или Аспене. В «Фабрику» брали исключительно из тех организаций, которые обладали колоссальным мировым влиянием, и только из рядов старших вице-президентов и выше. «Мы проводим двухдневный интенсив. В восемь утра первого дня вывозим их в парк на тренировку, как в армейском лагере», — продолжил он. Во время одной такой тренировки «двух участников вырвало — это вам не шутки». Он описал особняк «Фабрики» площадью 2300 м2 в Сан-Франциско и то, как на проект повлиял буддистский принцип «минимизации привязанности». А также упомянул любопытный ритуал, называвшийся «Плавильник». Если вкратце, он сводился к тому, чтобы взять этих влиятельных людей, сломить их эго и переплавить. «Это подрыв новейшего типа. Влияние на влиятельных, — объяснил Чи. — Популистская фаза Больших Технологий кончилась».»

«Живи, вкалывай, сдохни», если кому интересно название.

 swamp-lynx