Социальный статус, который недооценивают

Все мы со временем приобретаем социальный статус. На это уходит немало времени, многие даже не могут осознавать свое положение в обществе, не ценить его. До тех пор, пока его не потеряют. Но уже сделать ничего не могут. Приходится искать новое положение в обществе. А дается это очень нелегко.

К чему я написал это? А просто недавно в одном из учительских форумов прочитал записки одного учителя, что ему надоело жить в бедности. И он готов трудиться кем угодно, главное, чтобы платили больше. Хоть на стройке, хоть чернорабочим. да хоть золотарем.

Отчасти я его могу понять, сам прошел через это. А с другой стороны, этот молодой человек явно никогда не менял свой социальный статус, поэтому так легко разбрасывается словами. Либо он совсем недавно начал свою профессиональную деятельность и еще не понял, что кроме денег есть другие вещи, которые, вроде бы, не заметны на первый взгляд, но потом оказывается, что они крайне важны для самого человека. Тот же социальный статус, который у нас многие не только не ценят, но даже не замечают.

Я долго думал, что же самое главное потеряли люди после распада СССР

Богатство? Да нет, большинство людей в СССР жили очень скромно, даже точнее будет бедно. Да, хватало на самое необходимое, но не более. Стабильность — да, если под стабильностью понимать, что в твоей жизни практически ничего не поменяется даже спустя годы, а то и десятилетия. Это не стабильность, а застой. Но вот что реально потеряли очень многие советские люди — это тот самый пресловутый социальный статус. Вроде бы не такая бы важная и заметная вещь, но, как оказалось, что его потеря чрезвычайно больно ударила по миллионам наших сограждан.

Наглядно я столкнулся с этим году эдак в 1993-м. Один раз я был наездом в городе, где получил первое образование. И шел по улице. На улице был спонтанный блошиный рынок, которых было так много в те времена первоначального накопления капитала. Несколько складных столиков для уличной торговли, иногда палатка, на столах сигареты, жевательная резинка, шоколадки, растворимые сухие напитки и прочая дребедень.

Рынок как рынок, уже даже цивилизованный, годом раньше торговали прямо с земли, куда клали простынку. Но вот только один из продавцов был ХЮМ, я его сразу узнал. Мастер спорта по волейболу, кандидат педагогических наук, тренер сборной области по волейболу, наш преподаватель физкультуры в университете — и вот он стоял среди толстых баб, попитых мужичков и продавал сигареты поштучно, жвачку и шоколадки! У меня хватило ума и такта не подойти к нему и спросить, как дела — и так понятно, что дела у него неважные, от хорошей жизни на таких рынках не стояли.

Представляю, как ему было не по себе. Человек всю жизнь был уважаемым, к нему обращались на «вы», он ездил по сборам, преподавал в университете, у него были звания — а теперь он торговал от нужды мелочевкой, и всякая уличная гопота могла сшибить с него деньги, украсть товар, а подвыпивший мужик послать «на***й». Все его достижения, все то, к чему он стремился — это стало таким незначительным и ненужным. Никому не нужны были его достижения, его опыт, результаты его труда. Он стоял и торговал всякой ерундой, чтобы хоть как-то прокормить себя. Ему было наверняка грустно, может стыдно, унизительно. Ведь тот статус, который у него был в старом обществе, стал ничем во времена смуты, а новое общество только зарождалось. Это и есть то, что по умному называется «экзистенциальный кризис».

В великолепном романе Иванова «Ненастье» имеется потрясающей силы описание трагедии человека, подобного ХЮМ — ЯрСаныча Куделина. Тоже спортсмена, директора спорткомплекса, бывшего уважаемого человека, чей прежний опыт оказался полностью ненужным в новом времени. И он был выкинут на обочину истории, человека, как это ни звучит банально, но точнее не сказать, «не вписавшегося в рынок». Прочитайте этот роман еще раз или прочитайте в первый, не пожалеете. Потому что образ ЯрСаныча, который достойно сыгран Маковецким, безусловно хорош, но показан не так глубоко, как в книге. Человека, который вышел из своей среды, а в новую не вошел. Образ настоящего маргинала, потому что маргинал в классическом определении данного слова и есть человек, который занимает пограничное положение между двумя социальными группами, а не тот ханурик, который пьет одеколон в теплотрассе. Хотя и он может быть маргиналом, пресловутым БИЧом в советском понимании этого слова.

В 90-е в мгновение ока множество людей потеряли статус. Обстоятельства были разные. Многие стали никем ввиду настоящего форс-мажора — войн, боестолкновений на осколках великой империи. Они бросили все и уехали, потому что у них не было не только перспектив хорошо устроиться в новой жизни, а был неиллюзорный шанс ту жизнь просто потерять.

Но все же большинство были просто выкинуты на обочину жизни. Армию сократили, заводы закрыли, бюджетникам не платили зарплату. Как хочешь — так и живи. И выживал кто как мог. Шли на шабашки и поденные работы, в грузчики, лотоШниками на рынки, продавцами в ларьки. В бандиты — да нет, большинство бандитами не становились, это был удел чаще всего совсем молодых и не очень умных людей. То же самое касается проституции.

Жизнь — это не роман Федора Михалыча, и торговать своим телом идут гораздо меньше девушек, чем которые нуждаются в деньгах. Вообще в проститутки идут не только из-за денег, туда идут те, которые готов к такому заработку и, как бы это не звучало диким, которым это нравится делать, или которые в этом не видят ничего зазорного. Но это тема отдельной статьи.

Поэтому потерять социальный статус невообразимо тяжело

Понимаешь это полностью только тогда, когда это происходит. Когда я ушел из учителей в помбуры, мне далось это ужасно тяжело. Страдания были физические, человеку, который никогда не работал по настоящему тяжелым физическим трудом привыкнуть к нему сложно. Но к физическим добавлялись и моральные. Когда ты десять лет ходил в костюме и белой рубашке, к тебе обращались по имени-отчеству и испытывали хоть какое-то уважение к статусу учителя. А тут ты превратился в мужика в грязной робе, которого зовут на ты и не уважают как и любого другого обычного работника — это выбивает из колеи. Даже более того — вызывает сильнейшую фрустрацию и депрессию. Нередко, когда никто не видел, я даже пускал скупую, но суровую мужскую слезу. Настолько это было тяжело психологически.

А дома я старался избегать знакомых, мне было бы неприятно рассказывать, что я работаю обычным помбуром. Ведь это только на словах любой труд почетен, нет никакой разницы между уборщицей и биг боссом, но в реальной жизни все не так. Все прекрасно знают, кто есть кто и соответствующее отношение. Да, отдельную уборщицу будут уважать, но в целом отношение к представителям этой профессии так себе. Статус — он и есть статус.

Почему наша молодежь не идет в рабочие массово?

Некоторые заявляют, что просто мало платят. Но это вовсе не так, рабочим платят в целом больше, чем офисным работникам. Но что-то не торопятся люди на производство. И не только потому, что там надо работать руками. А потому, что положение рабочего в социальной иерархии немногим выше, чем у уборщицы.

И это не только для нас характерно, такое положение во всех развитых странах. Молодые французы, американцы, немцы, японцы, корейцы вовсе не торопятся идти на стройки, заводы, в поля. Вот интересная статья на эту тему из буржуйских же источников ссылка

Это прямо отражение наших реалий, точь-в-точь. Согласны работать в офисах белыми воротничками работать за небольшие суммы, а над рабочими потешаться и презирать.

Но и это еще не страшно, гораздо страшнее другая тенденция, которая, наверняка, со временем дойдет и до нашей страны — нежелание молодежи работать совсем.

Грешат, якобы, на рост психических заболеваний и так далее. Хотя перед нами классическая общественная болезнь. Ведь в современном развитом государстве выжить можно без работы. А неамбициозные могут не работать, не учиться, не стремиться ни к чему — умереть с голода тебе не дадут. Обратная сторона прогресса и слишком хорошего уровня жизни, когда без ежедневного труда тебе не грозит биологическая гибель.

Теперь возвращаюсь к тому, с чего начал. Про учителя, который хочет идти куда угодно. Если честно, то я ему не советую делать этого. Он просто не представляет, с чем ему нужно столкнуться. Если бы я понимал, когда решился уйти из школы что мне предстоит — далеко не факт, что ушел бы. Лучше этому учителю расти вширь — повышать компетенции, качество преподавания, нарабатывать квалификацию. А потом уже просто переехать, если ничего не изменится. А уйти можно, но никто не знает, что будет потом и будет ли стоить конечный результат этого поступка.

инженер-нефтяник