Иллюстрация Леонарда Крылова
Меня не раз посещала мысль, что если бы замечательные голливудские режиссеры и сценаристы хотя бы поверхностно начали изучать, наконец, историю Гражданской войны в России, они бы открыли бы для себя неисчерпаемую золотую жилу, которая бы принесла бы им миллиардные прибыли, а всему миру новые сверхпопулярные умопомрачительные боевики. При всем уважении современным отечественным деятелям киноиндустрии поручать снимать кино о Гражданской – гиблое дело. На эту историю следует смотреть со стороны и по-возможности беспристрастно, чтобы по-настоящему оценить истинное величие и воистину гомеровский масштаб недавних событий русской истории. Как совершенно справедливо заметил великий русский поэт: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье». К сожалению нам, русским людям, писать о Гражданской можно либо в черных, либо в белых красках, потому что эта война, в действительности, никуда не далась, она внутри нас и она не дает нам быть до конца объективными. Она покамест еще в замороженном состоянии, спит и гудит как зимний улей. Но дайте ей время и с первыми лучами солнца очередной русской весны, она вырвется снова наружу и поглотит всех нас в своей беспощадной ко всем человеческому безумной ярости. «Не дай Бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный», - написал когда-то Пушкин, который хорошо знал, о чем говорит, поскольку глубоко занимался историей пугачевского восстания.
Писать о Гражданской войне – страшно. Еще страшнее читать дошедшие до нас исторические свидетельства о нечеловеческих зверствах, в коих отличились по отношении к противнику все стороны конфликта без исключения. Эти документы и свидетельства очевидцев однако же оказались совершенно бессильны разрушить мои детские рожденные убогой и косной советской пропагандой стереотипы, что красное – это безусловное белое, а белое – абсолютное черное. Это просто удивительно, но это железобетонный факт. Мое сердце, мой разум и моя душа целиком на стороне красных. Я работаю программистом в крупной международной компании, абсолютном технологическом лидере в своей отрасли. Если разрушить глобальные капиталистические отношения, моя компания тут же обанкротится и я потеряю хорошую и любимую работу. Но при этом вся моя деятельность, как писателя, направлена на то, чтобы сломать эти капиталлистические отношения. Возможно это глупо, но переубедить меня и миллионы таких как я невозможно, потому что это заложено на уровне бессознательного, на которое действие разума не распространяется. Разум – лишь карлик на плечах этого гиганта… Кажется, данная фраза принадлежит Шопенгауэру.
В отличие от большинства обычных людей, все сознание которых застилает повседневная суета и средства массовой информации, люди творческих профессий, к коим я себя отчасти причисляю, способны вольно или невольно погружаться не только в свое собственное Эго, но и в коллективное бессознательное, которое управляет всеми нами, куда более плотно и мощно, чем все национальные и мировые правительства вместе взятые. В эти дебри в здравом уме никому лучше не лезть, но Зову из этой бездны невозможно не подчиниться. Об этом лучше всех в слегка завуалированной форме гениально донес Тютчев:
О чем ты воешь, ветр ночной?
О чем так сетуешь безумно?..
Что значит странный голос твой,
То глухо-жалобный, то шумно?
Понятным сердцу языком
Твердишь о непонятной муке —
И роешь и взрываешь в нем
Порой неистовые звуки!..
О, страшных песен сих не пой
Про древний Хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!..
О, бурь заснувших не буди,
Под ними Хаос шевелится!..
Однако все мудрецы хорошо знают, что мы все – дети Хаоса. Наш физический мир вышел из него, как Афродита из морской пены, и обречен снова и снова в него погружаться, дабы возрождаться из него вновь и вновь все более совершенным. «Чтобы построить храм – храм должен быть разрушен» - сказал всем известный адепт Заратустры. Под этим углом зрения Русская революция и последующая за ним кровавая Гражданская предстают перед честным взглядом любого объективного наблюдателя совсем в ином свете, нежели тот, которым его освещают современные официальные толкователи. Но лично мне на этих толкователей глубоко плевать и я с удовольствием отношу себя к числу тех, кто помогает плести капиталистам ту самую пресловутую ленинскую веревку, на которой всех их однажды заслуженно повесят…
Но довольно лирики! Когда я начал писать о героях Гражданской, я быстро почувствовал себя сродни Гомеру, когда тот со священным трепетом приступал к своим знаменитым поэмам. Теперь невозможно исторически доказать, существовал ли на свете мифический Одиссей, но мне совершенно точно известно, что этот хитроумный герой уважительно бы снял шляпу перед теми абсолютно реальным людьми, о которых я пишу в своем историческом романе и уж точно у него хватило бы ума ни за какие щедрые награды становиться у них на пути.
Мой пока еще далеко неоконченный роман посвящен эпическому походу партизанского отряда красного командира Петра Сухова по глубоким колчаковским тылам. Из-за подлого предательства одного эсера отряд попал в засаду и был безжалостно истреблен практически поголовно. Чудесным образом спаслось всего два человека: одного из этих счастливчиков звали Василий Подгорный, простой шахтер, о котором пока еще мало кто знает; зато второй – личность в советское время знаменитая и легендарная – Иван Долгих, кавалер двух Георгиевских крестов и ордена Красного Знамени. Кстати, для сравнения Георгий Жуков тоже был обладателем двух Георгиевских крестов. Жизненная энергия, воля и военные таланты Ивана Долгих поражают воображения. Это он первый и возможно единственный в мировой истории осуществил паровозный таран вражеского бронепоезда, чем спас жизни своих бойцов в казалось бы безнадежных условиях. После разгрома суховского отряда Долгих поклялся отомстить головорезам банды атамана Кайгородова, хотя с военной точки зрения в то время это казалось чем-то совершенно немыслимым, ведь для этого нужно было суровой зимой провести карательный отряд по непроходимым зимой склонам Теректинского хребта на Алтае. Все слышали про знаменитый переход Суворова через Альпы, а ведь по сравнению с Зимним походом Ивана Долгих – это была лишь легкая туристическая прогулка по курортным местам. Впрочем, вы сами легко это увидите, когда прочитаете отчет Ивана Долгих, который я привожу без купюр ниже. Даже из сухих начисто лишенных эмоций строк этого бесценного исторического документа становится ясным насколько героическим и тяжелым оказался этот поход. Попробуйте сейчас включить все свое воображение и представить то, что до довелось пережить главному герою и всем остальным участникам той невероятной экспедиции:
СНЕЖНЫЙ ПОХОД
(Воспоминание о разгроме банды Кайгородова)
1921-1922 год были годами кулацких восстаний в особенности на окраинах Советской республики. Полоса этих восстаний коснулась и горного Алтая. Руководимый белогвардейским офицерством кулацко-байский центральный Алтай весь был в огне восстания. Начавшееся брожение среди кулачества еще в 1920 году, разразилось крупным восстанием в 1921 году.
С осени 1921 года почувствовавший конец своему влиянию в Монголии Кайгородов, перейдя границу русского Алтая, подошел долиной р. Аргута к селу Катанда и почти без боя занял последнее, захватив весь гарнизон частей 186 полка в плен. Окрыленный успехом, не встретив на своем пути сопротивления, Кайгородов с главарями бандитских шаек братьями Кармамом и Товap Чегураковыми двинулся в центральный Алтай—Абай, Усть-Кан, Черный Ануй, захватывая по пути заставы полков 62 бригады.
По мере движения вглубь Алтая, брожение среди алтайского населения и русской части кулачества усиливалось, и, наконец, в результате агитации агентуры Кайгородова в декабре месяце 1921 года, восстало большое село Тележиха. Обезоружив продотряд, повстанцы двинулись на присоединение к Кайгородову. Одновременно банды Кайгородова соединились у Телецкого озера с Штанаковым и Словарецким, а также по Катуни с бандой Семенека, намереваясь двинуться на Алтайск — Бийск. Тогда из горно-алтайских и подошедших из Бийского уезда частей особого назначения были сформированы истребительные отряды, которые и сыграли решающую роль по ликвидации банд.
Будучи укомплектованы исключительно из коммунаров и бывших партизан, большей частью жителей гор, имея возможность быстро передвигаться, так как истребительные отряды были сформированы исключительно из кавалерии, не имея обоза и ничего лишнего, кроме овса, даже не имея в обозе огнеприпасов, которые находились на руках у коммунаров (по 250—300 патрон) отряды ЧОН оказались более приспособленными к действиям в горах, нежели пехотные части бригады.
После того, как 18 полк 62 бригады был атакован в Онгудае объединенными бандами Кайгородова и Колесникова особым сборным отрядом состоящим из 3 отдельного дивизиона ЧОН и 1 Семипалатинского полка, двигавшейся форсированным маршем с Уймонского тракта через Абайские белки на подмогу полку, бандиты были отброшены обратно. Третий кав. дивизион под командой тов. Meкакова двинулся по следам банды и после 4-х суточного беспрерывного движения, останавливаясь только на 2-4 часа для кормежки лошадей, нагнал банду а Терехтинском ущелье. Завязав бой, кавдивизион сбил Кайгородова с Каракольских и Терехтинских белков и, не отрываясь от банды, начал преследовать ее по Терехтинскому ущелью.
Углубившись слишком далеко в Терехтимское ущелье один из эскадронов, руководимый мною, был обойден отрядом банды лыжников, занявших проход и перевал и только, благодаря исключительной выдержке коммунаров, эскадрону удалось прорваться через цепь банды, оставив в ущелье 5 чел. убитыми и более 20 лошадей.
Обморозив при переходе через горный перевал более 50 человек налетевшим неожиданным ледяным бураном, какие бывают зимой на алтайских белках, дивизион, понеся большие потери людским и конским составом вернулся обратно в долину Каракола.
II
Отдохнув в юртах и пополнив свои ряды людским и конским составом, 3 дивизион с приданным ему 4 отдельным кавдивизионом получил оперативное задание дойти до Чикатаманского перевала, распечатать закрытый пакет, содержащий боевой приказ, и действовать согласно указаний объявленных в приказе.
Поднявшись на Чикатаманский перевал, глядя на долину, расстилавшуюся перед нами, которая накануне стала могилой 3-х батальонов 185 полка, командир отряда тов. Менаков распечатал пакет.
Из приказа мы узнали, что 2-м соединенным отрядам 1-му и 2-му под общим моим руководством приказано пройти белками с Чуйского тракта на Уймонский и спуститься в поселок Тюнгур, войти в соприкосновение с бандитом Кайгородовым и разбить его на голову. Приняв отряд от тов. Менакова (которого 62 бригада отзывала за Терехтинские операции), я созвал совещание командного состава, проводников и местных охотников. Из разговоров мне удалось выяснить по общему настроению всех присутствующих на совещании, что задача эта невыполнима по причинам непроходимости горных перевалов, вследствие больших снежных заносов.
Белки непроходимы бывают даже и в малоснежную зиму не то, что в такую, какой была зима 21-22 года, да еще в конце ее, было это 5 апреля по н. ст. Охотники на лыжах боялись заходить на Яломанские белки. Так говорили все охотники без исключения и в особенности старейший из них т. Волков, уроженец поселка Тюнгур, который хорошо знал весь центральный Алтай. Он заявлял, что Яломанский водораздел самый дикий нетрудно проходимый даже летом, что на этом горном кряже летом только 2 тропы,— одна Терехтинская, которой мы уже пробовали проникнуть на Уймон, но неудачно, где чуть не остался один из эскадронов, вторая долиной р. Катуни со средней переправы на Джаты-Кочку и Сок-Ярык, Аргут и Тюнгур.
Взвесив все обстоятельства, я принял следующее решение—двинуться левым берегом р. Катуни через Джеты-Кочку, Сок-Ярык, устье Аргута, на Тюнгур, выполняя тем самым конечную цель нашего похода.
Приняв это решение я двинул отряд долиной р. Катуни. Не доходя до средней переправы у „Верблюжьей шейки" наша разведка обнаружила заставу противника. Здесь мы ввели в бой один эскадрон, так как ввести большие силы не было возможности, благодаря узкого ущелья, Схватка эскадрона в пешем строю была безуспешна. Противник невидимый, сидящий за скалами, был неуязвим. Видя бесполезность дальнейшей осады и бесполезную трату людей, после 4 часового боя, потеряв 5 чел. наступление пришлось приостановить. Нам удалось взять 2-х бандитов в плен, от которых мы узнали, что начиная от средней переправы из бандитов стоят заставы в Сок-Ярыке, Джеты-Кочке и Усть-Аргуте.
Убедившись, что намеченным мною маршрутов не выполнить оперативный приказ, я решил повернуть обратно и перейти Яломанские белки. Решение, обреченное заранее на провал, как мне пытались доказать другие товарищи, однако, не видя другой возможности выполнить данный мне приказ, я отдал распоряжение готовиться к выступлению.
III
Утром 6-го апреля в 4 часа устроив смотр отряду, я выяснил, что овес вышел весь, не было хлеба и сухарей. Приказав запастись вареным мясом на 3 суток, а также отправить всех лишних и больных проводников, бросив не входящих в отряд крестьянских вьючных лошадей, бывших под овсом, отряд через 4 часа, имел только запасных лошадей, двинулся на страшный Яломанский перевал. Довести со стороны Чуйского тракта до перевала взялся один из пленных алтайцев-бандитов.
Без особых затруднении мы достигли подножья перевала в 10 часов вечера. Отряд расположился на привале. Разгреб снег. Накормил лошадей на гривках, где было поменьше снега „подножным кормом". Отдохнули. Через 6 часов отряд двинулся дальше. Погода благоприятствовала нам, было очень морозно, но тихо. Через несколько часов отряд был на перевале. Отсюда начались мучения отряда, длившиеся 3 суток. Переход был сплошным мучительным снежным походом. Увеличившиеся трудности по мере движения вперед, несколько раз заставляли меня думать об отказе от этого плана. Только благодаря громадному напряжению воли всего отряда, мы продолжали двигаться. Отряд медленно, выбирая где меньше снегу, постепенно, но верно шел вперед, люди то там, то здесь утопали в снегу, который был местами с человеческий рост.
По мере движения вперед, снег был все глубже и глубже. К 2 часам дня 7 апреля был сделан второй привал. На остановке командиры эскадронов доложили, что появились уставшие лошади, которых придется бросить. Настроение командного состава и всего отряда было подавлено. Было видно, что еще не много и скрытый ропот может перейти в прямое неповиновение. Нужно было что то предпринять.
Опасение внушал мне 2-й истреботряд, который состоял из жителей горных деревень, старых партизан охотников. В отряде были и беспартийные, явившиеся добровольно с начала еще мобилизации коммунаров. Отряд оперировал уже несколько месяцев. Был не в одной переделке, показал себя боеспособным, по плохо выдержанным и дисциплинированным. Со стороны стоящего во главе 2-го отряда тов. Воронцова, я встретил полное сочувствие к стремлению перейти Яломан. Но остальной командный состав, за небольшим исключением, был колеблющимся. Сказав всем, что разговора не может быть о возвращении обратно, я заявил, что первый, выразивший неповиновение, кто бы он ни был, будет рассматриваться, как бунтарь и расстрелян. После этого, воспретив проводникам говорить что либо о перевале, я разрешил зажечь костры. Через 6 часов с привала отряд двинулся дальше.
Следуя в конце отряда, я видел, как на месте стоянки осталось несколько лошадей. Двигались молча, не разговаривая. Настроение было безразлично-подавленное, не было слышно ни шуток, ни смеху. Роптать тоже перестали. Так прошел весь остаток дня в безмолвном движении.
Часов в 8 вечера остановились на привал. Мороз становился все крепче. Развести большие костры было не из чего. Зажгли маленькие кучки высохшего можжевельника, вырытого из под снега, который не давал ни света, ни тепла, а тлел, напрасно отнимая труд.
Взвесив все обстоятельства я решил не собирать даже командный состав. На стоянке я увидел, что есть уже пешие, что брошено больше 30 лошадей и чтобы не заморозить людей, приказал двинуться через 5—6 часов. Но, узнав от проводника, что пройдено перевалом не больше половины пути, решил торопиться. Подумал, если застанет буран (подобно Терехинскому)— смерть всему отряду. После 4 часового отдыха, ночью, поднял отряд и двинулся дальше. Во главе отряда пустил самый надежный эскадрон 3 кавдивизиона.
В беспрерывном движении вперед и вперед прошел весь наступивший день 8-го апреля. Глубина снега местами доходила до 3-х аршин да и число отставших лошадей уже перешло 50. Фактически мы уже не измеряли время сутками, не отличали дня от ночи, поход был сплошным движением вперед. Люди поняли, что возврата обратно не может быть и, в конце концов, стремление к цели постепенно охватило всех. Воспользовавшись возбужденным настроением я давал только короткие передышки и не считаясь с тем, день или ночь, - вел отряд все вперед и вперед.
Девятого, в 10 часов появились первые отстающие люди: отдав единственного сохранившегося своего заводного коня, я велел бросить часть седел. Идущих пешком слабых бойцов посадил по несколько человек на лошадь вместо здоровых. Остановились на привал в 12 часов.
Выяснилось, что до спуска осталось не более 5-8 верст. Разложив костры уже из появившихся пней и заколов несколько лошадей на шашлык, я решил дать большой отдых для последнего перехода и подсчитал свои силы. К 4 часам только подтянулись задние. Точно выяснить число уставших лошадей не удалось, но их уже подходило к сотне. Людей, уставших и отставших насчитывалось уже тоже несколько десятков.
Обсудив создавшееся положение, я решился на крайнюю меру. За час до наступления темноты отдал распоряжение сняться с привала, отобрать сильнейших лошадей и людей. Всех пеших и отстающих оставить двигаться за нами по мере сил. Это значило, что в случае бурана оставить людей без помощи на верную смерть. Подумав над этим, я все же иного выхода не видел. Обстановка требовала принятия исключительных мер и, несмотря на несогласие командного состава, который по моему не уяснил значения этого маневра, все же отдал распоряжение готовиться к выступлению. Оставив часть под опеку коменданта отряда, в 7 часов вечера 300 всадников, на довольно свежих еще лошадях, я повел вперед, в последний переход.
IV
К 10 часам мы подошли уже к первому крутому спуску. Отряд остановился. Находясь в середине отряда, я узнал, что причиной остановки было то, что отряд дошел до крутого спуска и пробиравшийся во главе командир взвода остановился, не решаясь двигаться дальше. Видя, что дух колебания начинает овладевать бойцами, я добрался кое-как пешком до головы отряда и, выяснив от проводника, что таких крутых спусков будет несколько, приказал командиру головного взвода спуститься первому. Видя его колебание я вынул наган, щелкнув курком, поставив его на взвод, повторил снова приказание. Тогда комвзвод слез с коня, шагнул вперед и скрылся в темноте. Снова отдал приказ слезать с лошадей впереди стоящим красноармейцам и взяв в повод лошадей спускаться за комвзводом. Момент был напряженный. Но вот первый красноармеец начал спускаться, за ним последовали остальные.
Пропустив весь отряд, я начал сам спускаться вниз. Спуск представлял крутую катушку вниз. Вытекающий из горного кряжа ключ расплывался по дну ложбины и застывая образовывал сплошной слой льда. Спустившись саженей 200-250, мы очутились на узкой, но длинной поляне сажен в 300, После чего снова подошли к такому же, как и первый спуску. И так беспрестанно двигаясь вперед мы спустились с 8 спусков.
По мере увеличения спусков, увеличивалась трудность. В начале мелкий ручей был все больше и больше. Расплываясь в течение зимы, он залил весь мелкий кустарник и образовал сплошную, неровную корку льда, представлявшую большие затруднения для спуска. Дойдя до 9 спуска, я сделал небольшой привал для того, чтобы подтянуть отставших, которых было очень много. Я выяснил от проводника, что за последним спуском будет заимка Коробова перед выходом в долину Катанда.
Подсчитали лошадей. Оказалось, что более 150 человек были уже пешими, а некоторые еще спускались с 5 и 6 спусков. Видя, что скоро рассветает, я набрал 160 человек, из которых 50 было пеших и сказал обращаясь к бойцам, что возврата при всем нашем желании не может быть, так как нечего и думать подняться обратно по тем же обледенелым утесам, с которых только что с таким трудом спускались. Наше спасение в стремительном движении вперед. Красноармейцы ЧОН и сами чувствовали это.
Приступили к последнему спуску, который был самый крутой и обледенелый. Мне пришлось бросить на середине спуска свою последнюю уставшую лошадь с седлом. Всего погибло при спуске не менее 80 лошадей. Кроме того, нам пришлось оставить двух разбившихся человек и часть усталых. Отряд спустился в долину и в 4 часа утра был на заимке в нескольких верстах от Катанды. От жителей заимки мы узнали, что накануне нашего прихода Кайгородов находился в селе Катанда. Подсчитали людей и лошадей оказалось, что дошло со мной только 140 чел. Большая половина из них были пешими. Чувствуя серьезность момента, я решил не дожидаясь подтягивания отставших ударить на с. Катанду. Взяв на заимке 20 лошадей, разделил отряд на 3 группы, послал по одну тракту на Тюнгурюкский перевал, другую на Уймонский и с третьей группой пошел сам в наступление на село Катанду.
V.
Все конные группы подошли одновременно к Катанде. За конной группой наступали пешие, цепью 60-70 человек.
Подъехав к с. Катанда конные лавой ворвались в село, мигом зарубили не успевших опомниться часовых. Понявшие в чем дело, бандиты стали выскакивать из домов и в беспорядке открыли стрельбу. Но после небольшого сопротивления все были порублены. 40 лошадей во главе с самим Кайгородовым взяты в плен. Таким образом, весь штаб Кайгородова за исключением начальника штаба попал к нам живьем. Пробовавшие бежать бандиты были постреляны на перевалах нашими засадами. Кроме того, Тюнгурская засада взяла в плен на перевале, ничего не подозревавшую группу бандитов, которая состояла из интенданта банды Кайгородова, одного начальника отряда и 3-х бандитов. При попытке к сопротивлению начальник бандитского отряда был убит, остальных привели.
В Катанде мы забрали 2 пулемета, около 400 винтовок и 30.000 патрон, 200 лошадей и всю материальную базу. Так окончил свое существование известный алтайский бандит Кайгородов.
Перейдя Яломанские белки зимой, отряд сразу сделал то, что в течение целого ряда месяцев невозможно было сделать целой группе отрядов. Недаром по поводу этого удачного перехода Пом. Главн. Ком. по Сибири впоследствии командующий Сибирским Военным Округом т. Петин издал приказ:
„10 апреля 1-й и 2 истреботряды товарищей Долгих и Воронкова, составленные из частей 3-го Бийского и 4-го Алтайского кавдивизиона особого назначения и 3-го Алтайского Отдельного Эскадрона, пол общей командой тов. Долгих, совершив поистине „Суворовский — 40 верстный переход через Теректинский хребет, при глубине снега в 3 аршина, потеряв при подъемах и спусках через крутые утесы до 167 лошадей и таща на своих плечах пулеметы и седла, спустились на рассвете в долину р. Катанда и внезапным ударом захватили в д. Катанда весь бандитский гарнизон, в том числе самого Кайгородова и его штаб. За разгром основного ядра Кайгородова в д. Катанда, Т. Долгих награждается орденом Красного Знамени.
Приказ ввести в действие по телеграфу и прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях и командах".
(Приказ Пом. Глав. Ком. по Сибири № 353 от 22/IV-22 г.).
Отдохнув 4 часа, подтянув далеко не всех отставших, забрав 200 лошадей, отряд расстрелял всех оставшихся бандитов, отрубил голову Кайгородову, которую послали в штаб 62 бригады для доказательства разгрома банды, После чего отряд на рысях двинулся на Малый Уймон и Коксу прорывать кольцо бандитских отрядов.
И. И. Долгих
Переведено в текстовой формат и отредактировано Е. Гавриловым. Источник
Ко всему выше изложенному остается добавить, что легендарный воин в данном документе даже не упомянул, пожалуй, главного мотива, которым им двигал в данном походе – кровавой мести за разгром суховского партизанского отряда. Вместе с членами этого отряда летом 1918 года Ивану Долгих пришлось с непрерывными боями преодолеть более тысячи километров по тылам противника, который хорошо был о нем осведомлен и прилагал непрерывные усилия, для его поиска и уничтожения. Смертельная опасность, лишения и общая великая цель сроднили и связали этих людей бессмертными узами. Оставшись практически единственным выжившим Иван Долгих поклялся, отомстить за смерть своих сестер и братьев самым жестоким образом и сделать все, чтобы та цель, ради которой они погибли была в итоге достигнута. Впрочем, это уже совсем другая история.
P.S. Если, кому-то будет интересно, вот ссылка на первые главы будущего романа "Рожденные революцией": ссылка
Оценили 4 человека
8 кармы