Надо молиться Преподобным Киево-Печерским святым!

Помолимся преподобным отцам Киево-Печерским о помощи в установлении мира на нашей Русской земле и скорейшем окончании войны.

Молитва

О угодницы Христовы, преподобнии отцы наши Антоние и Феодосие и вси святии Киево-Печерстии, светильницы пресветлые, святостию иноческаго жития первые просиявшие на земле Российстей, покровители града Киева и всего отечества нашего! К вам, молитвенникам теплым и предстателям непостыдным, усердно притекаем, в нуждах и скорбях наших утешения и помощи просяще. Помозите нам, рабам Божиим (имена), заступницы наши! Утвердите нас в вере свя­тей, сохраните Церковь Божию от пагубных ересей и расколов, научите нас всегда творити заповеди Божия и вся предания церковная, от отец нам заповеданная, будите нам благосердые отцы и теплые молитвенницы, яко да прославим имя Живоначальныя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа во веки. Аминь.

"Каждый человек, который приходит в Киево-Печерскую Лавру, чтобы помолиться Богу, имеет возможность прибегнуть к наставничеству и заступничеству, к великой армии святых преподобных, и попросить, чтобы они молились вместе с тем человеком, который пришел, чтобы Бог, откликнувшись на эту молитву, дал свою благодать, преображающую и меняющую жизнь, восполняющую все потребности житейские и возводящую ум к исканию спасения, к исканию Христа.

Каждый человек, который читает житие святых преподобных, удивляется подвигу их, подвигу телесному, ибо образ их жизни кардинально отличается от того, который проводили их современники или который проводим мы сегодня в миру. Все то, к чему мы стремимся, все то, ради чего прилагаем все свои силы, и душу, и знания, и энергию, для них было не важным, второстепенным, не главным, а иногда и лишним. Главным для них был только Бог в его бесконечной силе откровений.

Святые преподобные угодники Божии, просиявшии в нашем народе с того момента, когда Русь приняла святое Крещение, является великим свидетельством различия между язычеством и христианством. Ибо люди, которые были язычниками, поклонялись творению своих рук, поклонялись светилам небесным, богам, вымышленным собственным разумом, богам, вырезанным из дерева и из камня, и не приобретали от этого никакого богатства – те люди смогли найти это богатство в Боге Едином, Истинном, посредством принятия знаний о Нем.

Бог благоволил открыть эти главные знания о Себе народу в нашей стране, и наши праотцы не отвергли этого откровения, но воздвигли его в своем сердце, познав собственным умом, усвоив в своей жизни, сделали нашу страну уникальной. Ибо нигде в мире нет одновременно в одном месте собранных стольких нетленных святых мощей преподобных святых мужей и жен, просивяших в лике святых в христианской вере.

И это для нас является одновременно и великим образцом для подражания и для хранения, для умения воспользоваться этим христианством как богатством в жизни, и также является великой ответственностью, потому что если нам открыты такие высоты молитвы, подвига, когда мы имеем свидетельства не от пришельцев, не от ангелов, а от людей, таких же, как и мы, живущих там же, где и мы, и оставивших нам учения свои, жизнеописания, если мы это не храним в своем сердце это, то хотя бы не должны предать забвению, чтобы те люди, которые будут умнее нас, которые будут жить после нас, смогли бы это богатство веры унаследовать в чистоте, в неизменности и усвоить в своей жизни для пользы, для того чтобы прямым путем идти в жизнь вечную, но не окольными путями, в язычество обратно или сквозь философию, или сквозь греховную жизнь свою искать этот путь.

Нам дан этот путь как дар в этих людях, показавших и протоптавших эту дорожку на небеса, которая видна для всех нас. И поэтому очень удивительно и скорбно звучит, когда человек родился в таких условиях, в атмосфере знаний такого огромного глобального характера, говорит: а в мире много религий, в этом надо еще разобраться. Но разве ты, не познав свою религию, можешь что-то понять в других религиях? Разве ты, не прочитав жизнеописание ни одного из своих земляков преподобных святых отцов, можешь что-то сказать о других религиях, не зная своей. Сможешь ты что-то сказать о Боге, не зная тех, кто уже нашел Его и взошел к Нему, и нетленными мощами почивает в атмосфере сырой пещеры, глиняной пещеры, где не могут сохраниться ни металл, ни дерево, а они нетленно почивают телом для свидетельства правильности веры, правильности жизни, правильного пути.

И хотя это не главное свидетельство истины, но важное свидетельство для неверующих материалистов. За века сколько гробов не делали, все они истлели, и железо истлевает, и дерево, а плоть человеческая после смерти живет. Это свидетельство для неверующих. А для нас, для верующих, свидетельством является их жизнь, их подвиг, их наставничество.

Господь сказал однажды своим ученикам: кто хочет идти за Мною, пусть отвергнется себя и возьмет крест свой и идет за Мной. Однажды 20-летний юноша зашел в храм и услышал эти слова, и в свои 20 лет он воспринял эти слова всем своим естеством, и придя домой, взял самое малое и пришел в Печерский монастырь к преподобному Антонию Печерскому, и стал великим его учеником, продолжателем монашеской жизни. Этим юношей был будущий преподобный Феодосий Печерский. Такими же юношами пришли и преподобный Нестор Литописец, да и сам основатель этой обители преподобный Антоний, другие отцы святые, усвоившие главное знание жизни – духовное, знание вечной жизни.

Чем же отличалась их жизнь от той, которая была в нашем отечестве в домах их родителей, в домах других людей. Отличалась главной заботой: эта забота уже не была о материальном, не о получении светского образования, не об изучении наук, но забота была об изучении знаний духовных для воспитания в себе человека. Не для того чтобы сказали, мол, вот какой умный, сколько книг прочитал, а для того чтобы научиться нравственности и хотя бы немного самому стать подобным Богу, который научает этой нравственности, хотя бы в какой-то мере.

Их жизнь отличалась тем, что вместо пустых разговоров, вместо смехотворства у них был разговор с Богом, была радостная беседа с Ним. Вместо вранья, осуждения у них было сокрушение сердца и самоукорение. Вместо праздного времяпрепровождения у них был непрестанный труд. И эти отличия за тысячу лет не ушли из нашей жизни.

Каждый человек, который слышит эти слова Христа (если кто хочет идти за Мной, пусть отвергнется себя…), должен понимать их и буквально, и духовно. Буквально в том смысле, что если не отвергнусь себя, того, что я хочу, того, что мне рисует мой ум и рациональное восприятие, то я рискую всю жизнь потратить на приобретение только этого. Если я хочу свою жизнь потратить на то, о чем говорит Бог, то я должен хотя бы чуть-чуть отвергнуться того, что мне внушает мой разум, который ничего в этом мире не знает наверняка, кроме того, что умрет. Отвергнуть собственную правду и эгоизм, чтобы иметь возможность услышать Бога. И эта вся борьба, то ли в монастыре, то ли в миру, называется духовной жизнью.

Очень знакомое словосочетание – духовная жизнь. Многие думают, что духовная жизнь – это когда я хожу в храм, ставлю свечи, когда присутствую на богослужениях, когда стараюсь больших грехов не делать и не есть скоромного в пост. Но это есть некие шаги к духовной жизни, но не сама духовная жизнь. Духовная жизнь тогда наступает, когда человек в жизни ищет в первую очередь Бога, правды Его и Царствия Его, и все остальное, о чем он заботится в своей жизни, уже второстепенно или находится в зависимости от того, что человек ищет Бога.

В первую очередь он ищет Царствия Божьего и правды Его. Тогда есть шанс, что человек может вести духовную жизнь. Духовная жизнь имеет некоторые критерии. Первый критерий, о котором говорят святые отцы, чтобы различить, живу я духовной жизнью или не живу, является то, что человек начинает различать добро и зло, в настоящем, реальном состоянии вещей, как оно было изначально, как оно есть и как будет всегда. То есть когда добро и зло различается не по критерию моего извращенного ума, а по критерию Божественной Истины, по критерию Бога, создавшего все в этом мире. Когда человек начинает различать это добро и зло, это низшая степень, которая идет от знания. Когда же человек употребляет эти знания и подкрепляет ими свою веру, и ищет Бога, стремясь побеждать в себе грехи, тогда приходит ему на ум ужас и страх от множества как песок морской грехов.

Первым, самым минимальным, элементарным показателем того, что начинается духовная жизнь, является то, что ты узрел себя грешником, хуже всех. Видение своих грехов.

И преподобные отцы, которые провели всю жизнь в пещерах, и у них вообще не было таких грехов, как у нас, считали себя грешниками и говорили: я самый грешный, – и сокрушались, и плакали до последнего воздыхания. Мы же, преисполненные грехами, стоит только раз пойти на исповедь, попоститься три недели, как уже превозносимся и говорим: вот все, я – христианка, живу такой духовной жизнью, что никто не может. И в этом разница – в самообольщении.

Преподобные заботились не о благах земных, у них был постоянный пост и недаром их память празднуем в дни Великого поста. Сегодня, когда и мы, я надеюсь, постимся, кто как может, кто телесно, а может кто-то дорос и до духовного поста, мы уподобляемся им, пусть в маленькой степени. Они отверглись всего, а христианин во время Великого поста призван отречься хотя бы некоторых, хотя бы самых страшных, хотя бы самых излишних пристрастий, для того чтобы увидеть себя реального, чтобы увидеть, кто он на самом деле. Вторым моментом правильной духовной жизни является видение себя настоящего, реального, а не того, которого я сам себе нарисовал.

Многие из нас постоянно чем-то недовольны: батюшка не такой, патриарх не такой, правительство не такое, врачи вообще не такие, по дорогам ездить невозможно, в школе учителя учат не так, в садике воспитательница грубая, в магазине все неученые, один я (или одна я) более или мене среди этого всего, Господи, Ты же видишь, какое все вокруг, оно мне мешает в духовной жизни, мешает молиться, если б не они, то я была бы лучше всех.

Если мы проведем эксперимент, проанализируем себя, если у нас есть такие мысли, то о духовной жизни речь пока не идет. Пока речь идет о том, что видим сучок в глазу брата, но бревен в обоих собственных глазах не способны видеть. А если мне скажут, что у меня бревно в глазу, так я ему расскажу, кто он на самом деле, вообще недочеловек какой-то, если бы он со мной еще не общался, был бы вообще не человек.

Человек, который не видит себя реального, не способен слышать и учиться, а значит, не способен к смиренномудрию. Есть такая главнейшая добродетель, то есть богомудрое рассуждение, во всем мера, во всем мудрая золотая серединка. Это смиренномудрие приобретается не путем собственных познаний, потому что наш опыт – это опыт греха. Наша жизнь – это лишь некоторые просветы в бесконечной мгле. А смиренномудрие – это есть опыт святых. Это мудрость, которую мы применяем в своей жизни, но для этого ее надо хотя бы знать, а для этого поинтересоваться надо, как достичь смиренномудрия.

И вот святые – это живое Евангелие. Как говорил блаженный Августин, это Христос, простирающийся в века. Это те люди, которые не просто слушают Евангелие, как мы, каждое воскресение, а которые живут этим Евангелием каждый день, и когда оно становится живым, действенным для них и производящим великие плоды.

И главным критерием наличия духовной жизни является молитва. Если нет молитвы, то духовной жизни нет. Человек, не живущий праведно, не способен молиться. Это касается не только тех, которые не ходят в храм, но и тех, которые ходят.

А как проверить, праведно живешь или нет?. Великий пост – это лакмусовая бумажка, которая помогает сделать анализ наличия грехов. Если пост заключается в лишении какой-то пищи, каких-то увеселений, то тут же из человека начинает вылазить то, чему он служит. То он осуждает, то он клевещет, то его помыслы одолевают. Как только человек начинает бороться даже с самым малым, оно начинает сопротивляться. И как только ты хочешь выкинуть из свей души, из своей жизни, оно цепляется за каждую мысль, за каждый взгляд и за каждое услышанное слово, и приумножается мысль, и не хочет уходить. А это враг не хочет уходить из дома, где он поселился, и там у него комфортное пребывание, и в этом доме ему служат грехом и хулят Бога. И ему радостно, потому что если изгнали Бога из этого дома, то дом тот пуст, и приходит враг, и поселяется в нем. И путает мысли, путает жизнь, и делает из человека животное, не живущее, но существующее, ходящее вслед похоти плоти своей, и человек становится рабом своих чувств, он не способен слушать свой дух. Он раб, а значит, не может делать, что хочет, а то, что повелевают ему, и он не способен поменять ничего."